А память сильнее. 15 февраля исполняется 20 лет со дня вывода советских войск из Афганистана
Елена Павлова
- Мы 15 лет живем в разных субъектах Федерации, — говорит Манаф Байрамуков. — Но в армию нас призывали из Ставрополья. И Ставрополь у нас пожизненно — не только в военных билетах, но и в сердце…
И чувствуется, что от души человек эти слова произносит. «Афганцы» вообще в хорошем смысле интернационалисты, хотя никому из них и в голову не придет рассуждать о пресловутой «толерантности». Здесь другие слова в ходу. Они друг для друга вот уж больше 20 лет шурави. Братья. И это — на всю жизнь.
Каждому поколению выпало по войне
15 февраля 1989 года эти теперь уже исторические кадры начинали все выпуски новостей. Советские танки с флагами на броне пересекают мост через пограничную реку Амударью. Всем тогда казалось, что война, унесшая 13 тысяч жизней, закончилась. Только те, кто возвращался домой, не знали тогда, что впереди их ждет другая линия обороны — чиновного равнодушия. И стену этого равнодушия пробить будет труднее, чем взять начиненную душманскими гнездами высоту. Они не знали, что скоро рухнет страна СССР, за которую они воевали. И после этого короткая отповедь «Мы вас туда не посылали» станет главным аргументом обитателей разных административных кабинетов во всех российских и не российских городах и весях. И чтобы ей противостоять, «афганцы» создадут свой Союз — ветеранов войны в Афганистане, в котором, вопреки территориальным делениям последних десятилетий, не будет границ, разделяющих тех, кто прошел Афган.
Ушедший в историю век XX «отплясался» на нашей стране по полной. Прошедшие афганскую войну в том феврале 1989-го и предположить не могли, что многим из них предстоит другая. Не в далеком Афгане, а у себя на Родине. И эта другая, чеченская страшна была еще и тем, что перемалывала в своих жерновах не только судьбы и жизни, но и былую дружбу. Время показало, что между шурави и здесь границ не пролегло.
С Андреем, героем нынешнего рассказа, я познакомилась случайно. В декабре спешила на митинг в сквере памяти, взяла такси.
- Там и «афганцы» будут? — поинтересовался водитель.
- Конечно, «афганцы», «чеченцы» — все…
Таксист улыбнулся как-то краешком губ и замолчал…
— А вы воевали, да? — и я совершенно идиотски уперлась взглядом в его руку.
Он кивнул:
- Под Джелалабадом я руку оставил и половину легкого. Так что российскую медицину потом еще долго изучал. А в Чечне я до 90-х жил. В Грозном. Как все начиналось, своими глазами видел…
Да, действительно, в XX веке каждому поколению выпало по своей войне. На некоторых — и по нескольку пришлось. Я записала телефон Андрея… Захотелось рассказать о судьбе человека — в изломе войны.
Самарканд оказался Джелалабадом
Призывался Андрей в 1981-м. Честно признается: военной романтикой не болел. И родители вроде бы хлопотали. Во всяком случае, из «команды 500», которая планировалась к отправке в Афганистан, парня перевели в другую, которая должна была направляться в Воронеж. Однако учебка оказалась в Баку. Андрей — парень здоровый, сильный. Так что служилось, в общем-то, нормально. За полгода освоил воинскую специальность сапера, разбирался и в пехотных, и в противотанковых, и в прочих тонкостях минно-взрывного дела… Перед окончанием им объявили: «Служить будете в Средней Азии». Даже матери успел позвонить: «Вроде бы в Самарканд отправляют!». Радовался, интересно все же, Восток — дело тонкое.
Знакомства здесь происходили быстро. Потом получится, что ребят из учебки разбросают по разным точкам. А вот с Виктором и Русланом, с которыми познакомились в полете, Андрей будет служить вместе. Витька был из Питера, Руслан — из Казахстана, правда, по корням — грозненский, земляк, значит.
Приземлились. Был апрель, но солнце палило вовсю. Ребята с интересом разглядывали «аэровокзал» — чего это он такой побитый да ободранный… Увидели несколько солдат, атаковали вопросами:
- Сколько служите?! Как тут чего? А до города далеко? Как часто в увольнение отпускают?
Те опешили:
- Пацаны, вы чего? Какое увольнение?! Какой город?!
- Самарканд.
- Тут до Кабула 30 километров!
Так что нахождение свое в составе ограниченного контингента советских войск ребята осознали, что называется, по факту.
Собственно, поначалу все было вроде нормально. Саперы проводили колонны, инженерную разведку. Случались стычки, боестолкновения. Но от больших потерь Бог миловал. Базировались они под Джелалабадом. Привыкли к спартанским условиям палаточной жизни и к особенностям местного менталитета. Лояльность мирного населения к советским солдатам напрямую зависела от времени суток.
Окончание на 2-й стр.
Начало на 1-й стр.
— Днем он мирный житель, — рассказывает Андрей. — А ночью по горам шляется с автоматом. По свету с тобой общается - торгуется, вещи на соль меняет, а стемнеет, не моргнув, автоматную очередь в спину всадить может…
- А соль была чем-то вроде валюты?
- Так у них там проблемы с этим были. За соль в кишлаках все что угодно сменять можно было. Я, например, выменял себе магнитофон «Панасоник» — в Союзе такой можно было достать только по величайшему блату. Я, правда, так его из Джелалабада потом и не забрал… Да и дембельский альбом там остался…
Нас осталось трое
Новый, 1983 год они встречали вместе в палатке — по московскому времени. Мечтали, как осенью они поедут домой. И не знали, что ехать придется уже через несколько дней. Правда, эту дорогу Андрей не помнит.
Это была обычная боевая задача. Сопровождение колонны. Саперы проверили дорогу, оглядели склоны. Мин и местных жителей не обнаружили. Только вернулись в палатку, их снова вызвали по рации. Колонна попала под обстрел. Проверять нужно было по новой. По дороге попали в переделку, но, как говорит Андрей, по мелочи — душманов человек 11 было, судя по точкам. Но они как-то быстро прекратили огонь и ушли…
Приступили к инженерной разведке:
— Нас было семеро, - рассказывает Андрей. — Противотанковые мины душманы соединяли обычно растяжкой. Если что — сразу две «чпокали». Вот Виталик Смирнов и наступил на такую, не заметил — все спешка эта дурацкая… Я больше не помню ничего. Без сознания был. Потом узнал, что из семерых мы трое уцелели: Витька, Руслан и я, остальные погибли… Кисть у меня, врачи сказали, просто на лоскутке кожи болталась… Отправили в Байрам, потом в Душанбе, оттуда в Ростов. Больше года по госпиталям болтался. А домой вернулся… Вроде только 20 лет, и не урод вроде, а, казалось, какая девушка на меня посмотрит. Комплекс был страшный. К тому же друзья из армии стали возвращаться — кто из Германии, кто из Польши… Встречи, воспоминания. Афган ночами снится. В общем, на год где-то я, скажем так, «потерялся». Слава Богу, жену свою встретил. Лену. Она меня к жизни вернула…
Все — с нуля
После войны у них было несколько лет мира. Он кончился задолго до начала первой чеченской. С 1991-го все нарастало как снежный ком. День ото дня их город становился все более и более чужим, день ото дня все больше и больше рушилось. Они собственными глазами видели, как в буквальном смысле была отдана на разграбление воинская часть, оставленная военными… Как тащили оттуда сначала автоматы, потом — кровати и одеяла… Таких частей по Грозному было немало. По сути, вооружать будущих боевиков мы начали сами… В 1993-м Андрей с семьей уезжает — он уже понимает, что ничего хорошего ждать не приходится. И лучше начать все с нуля, чем ежедневно рисковать жизнью жены и сына.
Но рисковать все-таки приходилось. На Кубани были родственники, на первое время помогли обустроиться. Но выживать-то надо. Андрей работал водителем, колесил по городам и весям, а Лена с его с сестрой периодически ездила в Грозный за товаром. В начале 90-х на грозненских рынках очень дешево стоили турецкие шмотки… И однажды отовариваться женщины отправились аккурат в декабре 1994-го. Спасибо на время приютили знакомые — чеченцы, кстати. Глава семейства был в оппозиции к Дудаеву. Так вот он почему-то был полностью уверен, что все быстро кончится. Даже отговаривал гостей отправляться в обратный путь. Мол: пересидите, наши войдут, все будет нормально. Наши — это российские части. Но нормально не получилось. Женщины все же решили ехать, хозяева снабдили их на дорогу очень ценным в условиях войны подарком — тремя гранатами…. Благо не пришлось воспользоваться.
В Ставрополе семья Андрея живет три года. Все потихоньку наладилось. Есть, конечно, обида — в Афгане воевал за семь рублей в день, родной город пришлось оставить, все с нуля начинать… Самостоятельно — без помощи государства, которое посылало его на одну войну, а потом позволило довести ситуацию до начала другой войны. Но эти претензии — к конкретным лицам, которые тогда стояли у власти. А со своим фронтовым другом Русланом он по-прежнему общается, звонит ему в Грозный, а Виктору — в Питер. Потому что помнят они, теперь 45-летние, свои неполные 20: выходы на боевые задачи, мечты о возвращении домой в новогоднюю ночь 1983-го, и ту противотанковую мину, после взрыва которой их, мечтавших вернуться домой к осени, в живых осталось только трое.
