Аэропорт

Под высокими сводами аэропорта гулко раздавались шаги. Механик Саня-Апостол не торопился, идти было, в общем-то, некуда: Новый год придет, когда он будет тихо дремать на продавленном диване в подсобке у техслужащих. И так - второй год подряд. Александр и без того старался держаться от всех праздников подальше, а после того, как ушла Светка, стал попросту нелюдимым.

Жена ушла как раз тогда, когда Апостол собирал елку, десять лет верой и правдой служившую семье. Где-то в душе было противоречие — елка для детей, но таковых персонажей в семье не было и не ожидалось. Ну понял бы он, если бы подводило здоровье... Нет, жена с каким-то мстительным спокойствием говорила, что детей не любит, что вся эта «возня» с отпрысками отнимает не только здоровье, но и в конечном счете жизнь.

Когда был готов праздничный ужин, Света вышла «на минутку», и через час, позвонив на сотовый мужа, сообщила, что они расстались. Документы и деньги она забрала, за вещами приедет, когда супруг будет на работе. Вот с тех пор Апостол и не бывал дома на Новый год. Последний год он вообще жил у мамы, ухаживал за ней и, когда ее не стало, домой возвращаться не стал. Так, изредка заходил, вывез излишки мебели, навел армейский порядок... Хотел сдавать квартиру, но как-то так и не собрался. Два года прошли быстро. За это время Александр занялся спортом, похудел, потемнел лицом. За что и был прозван сослуживцами Апостолом.

Ночь. Зал ожидания пуст. Или почти пуст... Прилетов-вылетов не ожидалось, пассажиры с отмененного «по погоде» рейса разъехались по домам. Вьюга за окнами... Снеговые вихри обрушивались на сиротливо стоящие самолеты так, что многотонные машины, казалось, тихо раскачивались. В углу вольготно расселись вахтовики, транзитные и ко всему привыкшие пассажиры: расстелили клеенку, разложили закуску и уже вовсю провожали старый год. Хотя до полуночи было несколько часов. Внимание механика привлекла одинокая фигурка: женщина в светлой дубленке склонилась на дорожную сумку и, похоже, спала.

Фигурка в светлом была на пути, и, проходя мимо, Апостол увидел, что пассажирка тихонько говорит с кем-то по телефону. Долетали отдельные слова: «...Я же обещала ему привезти, мама... Ну что делать? Нелетная погода, видишь как... Как Миша?..» «Миша какой-то...», - то ли с раздражением, то ли с завистью подумал Саня. «Мне почти сорок, а как будто всю жизнь один... Ни жены, ни детей, ни мамы... Вон, уж седина, а я все Саня, а не Александр Михайлович...»

Угрюмо размышляя, он и не заметил, как чуть не воткнулся в тележку уборщицы, тети Клавы. Она всю жизнь работала «при самолетах», встречала и провожала рейсы еще когда здание было деревянным, а многих сотрудников еще и на свете-то не было. И работала тетя Клава во всех техслужбах. И на складе, и в буфете, и санитаркой в медкабинете. Теперь, не желая уходить на пенсию, стала начальником над тряпками и швабрами. «Михалыч! Чуть левее возьми, а то задавлю... Ты бы зашел к нам, девчата стол накрывают, посидим...» Тележка, постукивая колесиками, двинулась дальше. Девушка оглянулась, и Александр невольно выпрямился: красивая... И чего тут сидит-то? Неужели тоже транзитом?.. И почему не в гостинице? Последнюю фразу он произнес уже вслух, и сам не понял, что обратился к пассажирке...

- Да там мест нет... Я пыталась, но даже не подселяют: все занято.

- Эй, Михалыч, а ты к себе пассажирку возьми! Все одно у тебя в хате ветер гуляет.

- Баба Клава, ну что ты несешь? Куда?!

- Сирота ты моя казанская! Да сам-то в материной квартире, а девушку в свою пусти. Чего там ей? Ночь пересидеть... Ты прямо на двух стульях разместился...

Девушка опустила голову, Александр смутился. «Ну, баба Клава, ну что за язык-то у тебя?..»

А потом нелюдимый механик присел перед девушкой на корточки: «Ну что? Проблемы?.. Почему не уехали? Смотрите, пусто, а вы тут сидите...»

- Эх, молодость... - с растяжкой «пропела» баба Клава и покатила на своей тележке по прямой.

- Меня Мариной зовут...

-А я Апостол... В смысле — Александр Михайлович. Поедемте ко мне, правда! Обещаю: я вам дам ключи от квартиры и вернусь на работу! Вы только маме позвоните, предупредите, что у хороших людей... Ну, у друзей, что ли? Миша не узнает ничего.

- Миша — это мой сын. Да он спит уже. А мама волнуется... Мишка переживает, что Дед Мороз оставит его без подарка. Он вот — подарок-то! В этой коробке его мечта: железная дорога!

- Кто у нас папа? (Апостол застеснялся)

- Папа... Полярный летчик. Сын его не знает... А он не хочет нас знать...

- Ну тогда и дорога переночует у меня. Думаю, Михаил большой парень: поймет, что и Дед Мороз может припоздниться...

- А вы?..

- А что я? У меня дел-то особых нет... Завтра ни свет ни заря на работу. Вроде и мало той работы, часа на три, но вот... Надо. Я поэтому тут и остаюсь на ночь.

Машина тети Клавы прогудела рядом: «Марина! Езжай, детка! Он парень смирный! Даже слишком... Да он в ту квартиру и не заходит...»

- Привидения, да?

- Да. Слишком нехорошие привидения...

- Тогда едем. Я не боюсь. И так хочется встретить Новый год в тепле...

Открывая двери своей «бывшей» квартиры, Александр внутренне сжался: последний раз он был здесь месяца два назад: вытер пыль, постоял среди своего армейского порядка и так и ушел, молча хлопнув дверью. Сейчас маленькая квартира как будто обрадовалась приходу хозяина: она была теплой, несмотря на пустоту — уютной. Только вот праздника здесь не чувствовалось.

Марина вдруг застеснялась, подалась было назад, но Апостол подтолкнул ее, пропустил вперед и, вручив ключи, аккуратно прикрыл дверь. Сердце вдруг заколотилось... Он неожиданно для себя остановился у двери, прислушался. Раздался звонок сотового, потом голос Марины: «Да, мамочка! Я в тепле, не переживай... Миша спит? Маленький мой... Ну придумай что-нибудь. Я скоро вернусь... Да, очень хорошие люди, не бойся. Я буду звонить тебе...»

Значит - и правда, сын... А он, Александр Михайлович, нескладный, темноликий, «очень хороший человек». Ладно, надо ехать...

В аэропорту народ вовсю готовился к встрече грядущего. Девочки-контролеры расставляли посуду, раскладывали снедь, принесенную из дома. Даже служебная собака, старый вислозадый «овчар» Шумахер, крутился с видом очень занятым: ему доставались все обрезки и косточки...

Отгремели салюты... Народ вяло ковырялся в салатах, девчата хлопотали, убирая со стола излишки. Михалыч дремал в каморке на диване. И так ему было хорошо, как раньше, когда дома его ждали, когда теплая Светка придвигалась к нему, сонная и родная. Он отгонял эти воспоминания, но образ ожидающей женщины упорно возвращался... А что если позвонить?.. Да ну, какой там звонить? Она и трубку-то не возьмет, она же не знает, кто это... Забоится.

Экранчик сотового засветился зеленым. «Привет!..»

- Здравствуйте!... С Новым годом!

- Как ты, как Новый год?

- Ничего... Чай пила, телевизор смотрела... Мы на «ты»?

- Да. Твой самолет вылетает завтра.Нет, уже сегодня вечером. Я приду утром, принесу нормальную еду. А то, видишь, отвык от людей, голодом морю...

- Хорошо.

- Будешь ждать?

- Буду...

Утром Александр Михайлович долго звонил в дверь своей квартиры. Марина открыла, кто-то напротив приоткрыл дверной глазок.

- Марина, я вот тоже купил Мишке подарок: пассажиров для его дороги, - в руках Апостола была объемистая коробка с солдатиками. - Все. У меня каникулы... Все самолеты готовы к полетам, я тоже готов... Мишка же ждет Деда Мороза? Ну вот, не плачь... Полярные летчики иногда возвращаются.