Алексей Кравченко: «Терпеть не могу, когда строят из себя героев»
Известный актер рассказал нашим журналистам, какой ценой достается ему успех
Он как нельзя лучше подходит на роль героя – и в кино, и в жизни. Мужественный, умный, красивый, талантливый… Однако сам Алексей Кравченко говорит: «Есть стереотип, от которого я стараюсь уйти». Даже если Алексей дает согласие сыграть «супермена», он старается сделать своего героя неоднозначным. Как в фильме «Братаны», где Кравченко играет Макара Крылова – лидера четверки друзей-десантников, которые воюют с организованными преступниками.
- Алексей, вы, наверное, устали от киношных драк и перестрелок?
- Вы попали в точку. Когда мне предлагают подобную работу – обычно в ней ничего нового нет. За редким исключением – например, мне было очень приятно работать с Сашей Моховым, режиссером первых «Братанов»: он хорошо объяснял, почему мой герой поступает именно так, а не иначе. И для меня всегда очень интересно, когда придуман какой-то необычный ход. Когда я предлагаю что-то режиссеру, а он в ответ: «Здорово! А давай пойдем от обратного». Например, в первой части «Братанов» есть эпизод: я за едой рассказываю друзьям, как девушек, попавших к сутенерам – чтобы сломать их волю, – насилуют, избивают… И я как можно легче должен говорить этот текст – и продолжать при этом есть, потому что мой герой насмотрелся в жизни всякого, и, рассказывая о преступлениях, он остается внешне спокоен, а друзья от его рассказа приходят в ужас… Мы привыкли в кино к стереотипам: грустно говорить о грустном, радостно – о радостном. Но есть другая логика, которая не лежит на поверхности – и она глубже проникает, работает на уровне подсознания…
Муки перевоплощения
- Евгений Миронов, работая над ролью Достоевского, так погрузился в образ, что даже вне съемочной площадки говорил голосом своего героя. Случалось ли с вами подобное?
- У меня было два фильма, где такое погружение и перевоплощение мне пришлось испытать. Это, конечно, фильм «Иди и смотри». И фильм «Муха» – где… нет, не я жил своим героем, а герой жил во мне. А еще в МХТ имени Чехова есть спектакль «Человек-подушка», где я играю человека, страдающего слабоумием, чье умственное развитие остановилось на пяти-восьми годах. Я ездил в специальную больницу, где из пятнадцати человек был выбран один 15-летний парень с развитием семи лет. И я с ним проводил время – разговаривал с ним, наблюдал за ним. И потом это все сыграл. Когда врачи из этой клиники пришли к нам на спектакль и посмотрели мою работу, то сказали: «О, это наш клиент!».
- Высокая оценка!
- Да, только для меня эта работа особенно тяжелая: нельзя прийти в театр и, пребывая в обыденных разговорах, попивая кофеек, загримироваться – а потом выйти на сцену и сыграть. С утра уже встаешь «человеком-подушкой» - с определенной походкой и так далее…
- Вы упомянули фильм «Муха». В картине есть замечательный момент, когда главный герой исполняет брейк-данс. Насколько мне известно, вас в юности называли королем танцплощадки… Вам это помогло?
- Я помню пробы. Я приехал один раз, потом второй, через несколько дней… Режиссер Володя Котт все это время ставил передо мной разные задачи. Думаю: «Несколько раз пробуют – значит, есть сомнения насчет меня». И вдруг на третий раз Володя говорит: «Возьми с собой спортивную форму – танцевать будем». Предупредил, что надо показать брейк-данс – а я танцевал его в юности, да и то по-любительски… Включили музыку. Вдруг вижу, что Володя – при своих немаленьких габаритах – идеально танцует! Потом он рассказал, что у них с братом был дуэт – они выступали в клубах… Мы танцевали весь день. Меня утвердили на роль. Когда наступил момент съемок танцев, я выжал из себя все! А на следующий день приехал на съемочную площадку – и чувствую: не могу выйти из машины! Все болит так, что даже не могу пошевелиться!..
- Я знаю, что вы после фильма «Иди и смотри» хотели расстаться с профессией актера...
- Да, было такое. Потому что у меня есть клин на музыку. Я играл в группе, сейчас занимаюсь своим музыкальным проектом. Это не хобби, это часть меня, причем большая часть. Творческий человек ведь может чем угодно заниматься – выжигать, лепить, чеканить. Я люблю музыку. Когда мне Элем Германович Климов (режиссер фильма «Иди и смотри». - Прим. авт.) сказал: «Не хочу, чтобы ты пошел в театральный» - я подумал: Да я и не собирался!» Во время съемок я был в ежовых рукавицах: сладкое есть нельзя, кататься на велосипеде нельзя!..
- Почему нельзя?!
- Потому что ни на что времени нет: с утра съемка, а вечером падаешь без сил… И так девять месяцев! Когда съемки закончились, мне – как тому псу, которого отпускают с цепи побегать, – хотелось бегать, наслаждаться свободой!.. Потом наступил момент 18-летия. Я точно знал, что буду служить в армии – вопрос, идти в армию или нет, тогда не обсуждался. Я попал на флот, во Владивосток, и служил три года, а не два… Помню момент: я узнал, что завтра вечером мы уезжаем на «гражданку». Стою и думаю: «Я приезжаю – а что дальше?». За три года службы я не раз вспоминал работу на «Иди и смотри» в тяжелые моменты, когда были неуставные отношения или еще что-то, это была хорошая «подушка безопасности» для психики... Когда я, вернувшись, пришел к Климову, то с некой опаской сказал ему о своих планах. И вдруг он говорит: «Да, поступай. Вот сейчас – да!». Думаю, он хотел, чтобы у меня самого созрело желание стать актером. Чтобы не получилось так: снялся мальчик в кино, стал известен на весь мир, стали его тянуть в кино, и потом такое чудовище из мальчика выросло!.. Я помню, у меня намечались первые пробы после «Иди и смотри», сказал об этом Климову как-то небрежно. А он: «Ты поезжай сейчас домой и готовься к пробам. Ты думаешь, снялся в кино и все уже можешь?». В общем, по-отцовски меня отругал. Я понял, что надо что-то менять в себе: я приобрел опыт в одном амплуа, но это не значит, что освоил все остальные. Может быть, поэтому у меня никогда звездности не было. Жизнь давала иногда понять, что можно и дерьмо черпать совком – реально! – и понимать, что и это ты должен пройти. Я это проходил, не боюсь об этом рассказывать. Очень не люблю, когда у кого-то слетает планка. Терпеть не могу, когда строят из себя героев…
- Вы останавливаете таких людей?
- Иногда да. Иногда просто для себя галочки ставлю. Люди потом удивляются: что случилось? Начинают что-то анализировать… Но некоторые так мутируют… Понимаете, профессия актера такова, что невозможно всегда идти ровно – столько подводных и надводных камней, о которые ты можешь разбиться! Поэтому «звездить» – последнее дело. Вот у меня, к счастью, есть музыка, которая меня лечит от всего негативного, что связано с театром и кино…
Мама
- Вы в детстве были воспитанным мальчиком или хулиганистым?
- Я был самостоятельным. Меня мама так воспитывала. Сам себе завтрак готовил. Мама мне оставляла записки: купить в магазине то-то, разогреть к обеду то-то, дорожку подмести и прочее, – и я все это выполнял. А то, что хулиганистый – тоже верно. Периодически попадал туда, куда не надо, когда не думал о том, что делаю…
- А откуда у вас увлечение музыкой? Тоже от мамы?
- Она меня сильно поддержала. Мама работала радиомонтажником на заводе, получала какие-то копейки, но когда я был в четвертом классе, она подарила мне электрогитару! Мы поехали в комиссионный магазин, где нас уже ждали. Мама отдала бешеные деньги за «Мюзиму» - на тот период это была гитара экстра-класса – и вручила ее мне! Я с большим трепетом относился к инструменту, старался не поцарапать… Это сейчас – пошел и купил, какую захотел. А тогда мы выпиливали гитары из фанеры… Конечно, те деньги, которые я заработал на «Иди и смотри», я отдал маме, и они были хорошим подспорьем для нее. У меня была ставка взрослого актера – несмотря на мои 14 лет, – и получилась хорошая сумма… Потом, окончив восемь классов, выучился на фрезеровщика – и пошел… портить детали! Но тем не менее что-то зарабатывал…
Семья
- Сейчас, когда вы можете купить своим детям все необходимое и даже больше, как ведете себя, чтобы не избаловать их достатком?
- Вы правильно говорите: купить необходимое. Иначе – если ребенок будет знать, что папа купит ему все, что он попросит – наступит печальный момент. Как в песне поется: «Им не о чем больше мечтать». До определенного возраста, считаю, детям надо покупать все, что они просят – если есть такая возможность. Моему младшему сыну Матвею пять лет. Души в нем не чаю! Большая машина, маленькая – их у него столько, что хоть мешками вывози – но все равно я приношу ему новую, никогда не приеду просто с шоколадкой… Ну, а необходимое – продукты, одежда – самое лучшее, это даже не обсуждается… Как и старшему, Алексею. Но к старшему в том, что сверх необходимого, я уже не так щедр. Хотя, надо отдать ему должное, он уже сам зарабатывает. Лет в 12 увлекся кулинарией, и после девятого класса пошел учиться в кулинарное училище. Сейчас продолжает учебу и одновременно работает в ресторане – уже на правах повара. Устает дико, но работу не бросает…
- То есть даже если дети не живут с отцом, можно жизнь организовать так, чтобы они как можно меньше страдали от
этого?
- Так нужно! Просто есть ситуации, когда отношений нет или пока нет. Когда Матвею было года три, он меня стеснялся. Я тогда сильно переживал, но знающие люди успокаивали: станет старше – и стеснение пройдет. И точно: сейчас он часто сам звонит мне по телефону: «Папа, как дела?». Со старшим еще проще – у меня с ним изначально была какая-то космическая связь: я чувствовал, когда ему плохо. Однажды, когда я был на другом конце мира, Алеша, тогда еще маленький, сильно заболел, его положили в больницу. Я почувствовал, что с ним что-то неладное, за тысячи километров! Для меня мои дети – главное в жизни! Это и сыновья, и Ксюшка – дочь Нади. Мои дети никогда не останутся голодными, раздетыми, потерянными, обделенными вниманием. Это необходимо для меня даже больше, чем для них...
