Беслан. Когда мы услышим правду?
Елена ПавловаНа тот момент мы уже 10 лет жили в состоянии войны, и оставались неготовыми к ней. Поэтому после Буденновска у нас были еще Кизляр и Норд-Ост, рушились в пыль жилые дома, гремели взрывы на рынках, в метро, на бортах самолетов. Поэтому стал возможен и Беслан. Цена отсутствия готовности к войне только в этой трагедии - 331 жизнь, 186 погибших детей.
Завтра Президент России Владимир Путин примет в Кремле актив «Матерей Беслана». Председатель этой организации Сусанна Дудиева сказала, что женщины решили, несмотря на дни траура, ехать в Москву, чтобы использовать единственную возможность задать вопросы главе государства, а также назвать тех, кого они считают виновным в трагедии.
В том, что львиная доля ответственности лежит на власти, уверены не только осиротевшие матери. Председатель парламентской комиссии вице-спикер Госдумы России Александр Торшин неоднократно заявлял в разных интервью:
- Для того чтобы признать вину власти, не надо создавать никаких комиссий. 330 погибших - красноречивое свидетельство вины власти... Тем более странно, что ни федеральная, ни местная власть перед потерпевшими так по-человечески и не извинилась...
Ну что ж, у президента будет возможность это сделать завтра. Хотя вряд ли несчастным матерям это нужно. Они другого ждут от власти, они хотят возмездия, которое должно настигнуть как заказчиков массового детоубийства, так и всех, кто оказывал им содействие. Пока же все эти лица, похоже, не только на свободе, но и продолжают удерживать в руках некие рычаги, позволяющие манипулировать как ходом разбирательства, так и общественным мнением.
Суд по делу единственного оставшегося в живых террориста Кулаева только обострил ситуацию в Беслане. За три месяца слушаний так и не удалось выяснить окончательно, на самом ли деле он единственный. Зато удалось направить гнев общественности в совершенно полярное русло - против тех, кто по сути освобождал заложников. Сейчас больше обсуждается не то, как стал возможен захват детей, а то, из чего стреляли. И в произошедшем взрыве обвиняют уже не террористов, а снайпера, который якобы снял боевика, сидящего «на кнопке»... Действительно, гораздо проще обвинять вполне досягаемых военных, чем доказывать виновность лиц, которые защищены деньгами, властью, влиянием, а следовательно - недосягаемы.
А заодно отходят на второй план вопросы, на которые должен отвечать вовсе не Кулаев: почему многочисленная банда, базировавшаяся в Малгобекском лесу, столько времени оставалась невидимой? Почему «случайно» именно первого сентября «кончился» газ в детских садах и ни один в связи с этим не работал? Ведь именно поэтому среди заложников оказалось так много дошколят... Кто передвигал милицейские посты от школ на трассу, по которой якобы должен был проехать кортеж президента Осетии, но так и не проехал?
Их множество, этих вопросов, которые «затенены» сейчас разбирательствами с военными. Вряд ли это происходит случайно. Тем более что изначально к тем же военным в Беслане было совсем другое отношение. На стенах разрушенной школы множество надписей. В них - и боль, и проклятия, и благодарности. Благодарности, в частности, участникам штурма: «Альфа! Вымпел! Спасибо, ребята!». Эти слова там до сих пор есть, если, конечно, их не затерли. В последние дни перед траурными мероприятиями доступ к школе был перекрыт наглухо, запрещены были и съемки. Так что в материале представлены фотографии годичной и полугодичной давности.
Тот же Александр Торшин считает, что Кулаев «выжил не просто так, а по заданию самих террористов». Что ж, с учетом происходящего, в это вполне можно поверить.
Столь длительный судебный процесс, подкрепленный широким общественным резонансом, был бы логичен, если бы на скамье подсудимых находились заказчики теракта и главные пособники. А что можно выяснить у рядового члена банды? Он ведь не участвовал ни в каких переговорах, не общался с посредниками, не разрабатывал план захвата. Вот он, собственно, ничего и не говорит - и не потому, что такой стойкий, а потому, что просто не знает. И знать не может. Тем более, с его помощью невозможно узнать, почему, располагая предварительной информацией о том, что именно Беслан может стать мишенью террористов, его не смогли защитить. Этот город выбирали тщательно - с учетом его геополитического положения и с прицелом на последствия. Более чем за год до захвата об опасности подобного теракта было известно, не известен был точно только объект нападения (административное здание, больница, школа). Кто решил оставить это предупреждение без внимания, почему оно не попало в разработку? Вот на какой вопрос изначально должно было бы ответить следствие. Жителей Беслана он очень волнует.
Но пока они не слышат ответов ни на один из главных для них вопросов:
- Когда, товарищ Шепель, когда наше общество будет слышать правду? - обращалась на суде к замгенерального прокурора Юлия Кантемировна Сидакова.
Товарищу Шепелю, видимо, нечего было сказать ни ей, ни другим пострадавшим, потому он так и не пожелал встретиться с матерями Беслана, сутки ожидавшими его в зале суда.
Теперь ни она, ни другие женщины с зампрокурора не хотят встречаться сами. Они понимают, что разговор этот ни к чему не приведет. Когда чиновник прокуратуры столь высокого ранга в начале разбирательства с экрана заявляет о том, что «фактов издевательств над заложниками не выявлено», то можно еще с натяжкой предположить, что ему просто не обо всем доложили, а он и сказал не подумавши. Но когда спустя почти год он проявляет такое пренебрежение к женщинам, потерявшим детей, то о чем тут можно говорить...
Юлия Кантемировна, к счастью, ребенка в этом спортзале не потеряла, живыми ее внук со снохой оттуда вышли. Но и за то, что четырехлетний Давидик, измученный жаждой, хватал зубками губу матери и пытался высосать какую-то влагу из ее языка, тоже кто-то должен ответить. Мальчик выжил, но никогда этого не забудет.
- Нам говорят, в Беслане новые школы. А кто нас спросил - нужны нам школы? Думаете, мой внук пойдет в школу? Он не хочет туда идти. «Бабуля, - говорит, - они опять придут!».
То, что «они» могут прийти, понимают не только в Беслане. Могут - хотя бы потому, что до сих пор не названы все виновные в трагедии Северной Осетии. Факт, что подобный захват черкесской школы в мае удалось предотвратить, обнадеживает как-то односторонне. Хорошо, что шестеро бандитов в Карачаевске обезврежены. Но ведь не вшестером они школу собирались захватывать... Так что тревожные моменты остаются - в связи с тем, что этих товарищей в Карачаев-
ске многие чуть ли не героями считают, а в дом по улице Хетагурова до сих пор ходят паломники из числа сочувствующей молодежи. Значит, сколотить банду из сочувствующих труда не представляет. Некто Гочияев, организатор взрывов в Москве и Волгодонске, видать, плодотворно в тамошней мечети имамом работал, и сподвижников у него в Карачаево-Черкесии много. Да и не только... Одна из двух подготовленных шахидок в этой диверсионной группе Айна Бикиева была родом из Ставрополья - села Канглы Минераловодского района...
Нам говорят, что террористы хотят взорвать мир на Кавказе, что, идя на злодеяние, они провоцировали новый осетино-ингушский конфликт. Его и так с трудом удается не допустить. Сейчас с ингушскими номерами в Осетию стараются не въезжать. Ингушей здесь считают кровниками. И не только старики и люди взрослые. В одном из классных кабинетов бесланской школы - надпись: «Ингушетия - это Ад. Смерть басаевским потомкам»... И подпись: «10 А, 8 Б класс». Дети выходят в жизнь с этим убеждением.
Если бесланцам не назовут конкретных виновников гибели их детей, ни угрозами, ни уговорами тут не избежать взрыва, потому что, не зная конкретных врагов, люди готовы карать представителей народа, взрастившего этих врагов.
То же самое могло быть и в Карачаево-Черкесии. Кавказ действительно стараются подпалить с разных сторон. Власти нас пытаются убедить, что мы не должны этого допустить. От нас многое, мол, зависит. Ну а что тогда зависит от власти в области обеспечения мира и безопасности? Через год после Беслана этот вопрос остается открытым.
Блицопрос
Можно ли проблему терроризма решить мирным путем
или нужно применять исключительно силовые методы?
Сергей Пашков, юрист:
- У нас достаточно правовых методов и положений действующего законодательства, чтобы решить проблему терроризма, причем именно силовыми способами. Но для этого нужно значительно повысить качество работы правоохранительных органов, научить их не брать взятки. Ведь по сути именно представители исполнительной власти на местах допустили такую ситуацию, когда мы оказались на грани войны.
Анна Кольцова, директор
издательско-производственного центра:
- Решить эту проблему мирным путем можно, но только при наличии сильной и доброй воли в высших эшелонах власти, при отсутствии личной заинтересованности в этой коммерческой войне высокопоставленных чиновников. Военный конфликт, который мы сегодня имеем, - абсолютно рукотворный. На нем делаются большие деньги. Помимо этого, для грамотных переговоров нужны профессионалы, люди, которые хорошо знакомы с историей Кавказа, традициями, менталитетом. Переговорщики должны быть поистине мудрыми людьми, потому что сегодня каждый из тех, с кем придется разговаривать, потерял на этой войне близких. Новое поколение вайнахов - это уже поколение волчат, они растут в атмосфере зла. И чем дольше это будет продолжаться, тем сложнее решить проблему мирным путем.
Наталья Буняева, журналист:
- Я целиком согласна со знаменитой фразой нашего президента В. Путина: «Мочить всех в сортире». Хочу добавить, не только в сортире, но и во всех остальных местах: домах, сараях, на улицах. Нужно хорошо изучить методы отцов-иезуитов в средние века: они ни с кем особенно не считались. А пока мы разговаривали с террористами, им удалось добиться главного - дестабилизирована жизнь целого города. Должно смениться несколько поколений, чтобы она вошла в более-менее нормальную колею. Но за это время может случиться еще масса не менее страшных событий.
Захар Федосеев,
сотрудник Управления ФСКН по СК:
- Выход - в комплексном решении проблем. Для начала нужно ликвидировать экономические причины этого зла: бедность, социальная необеспеченность, коррупция. С кем можно договориться - нужно договариваться. Вторая часть решения - силовая. Ликвидировать тех, кто идет на преступления не из-за денег, а в силу определенных свойств своего характера, менталитета, то есть тех, кто совсем уж «обезбашенный».
