Чернобыль — трава горькая…

 Каждый год в Ставрополе у небольшого обелиска в Северо-Западном микрорайоне собирается митинг в память о погибших при ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. На митинге присутствовали люди, своими телами закрывшие развороченный ядерный реактор. Торжественные речи произнесли представители городской администрации и городской Думы. И сами «чернобыльцы» с болью и грустью вспоминали те страшные дни, когда, понимая, что идут на верную смерть, они все-таки смогли предотвратить угрозу для всей планеты. Трагедия-то до сих пор считается планетарной…

В ходе мероприятия собравшиеся почтили память жертв чернобыльской катастрофы, возложили цветы и венки к обелиску, с речами выступили ветераны-«чернобыльцы».
Ликвидаторы аварии не очень-то шли на разговоры. С некоторыми удалось поговорить без слез и сильных эмоций. Владимир Константинович Пачин. Он знать не знал, что эта ночь станет последней мирной майской ночью. Да и вообще — последней мирной в жизни. «Ночью принесли повестку: собраться в военкомате. Я знал, куда поеду. Уже отслужил давно, по специальности дозиметрист… Потом, уже в Чернобыле, был и водителем, и начальником колонны. У нас было очень строго: набрал 20 рентген, все, до свидания, списывали. Меня тоже списали через три месяца и десять дней. Жизнь в зараженной местности очень своеобразна: как ни пытайся избавиться от радиации — она тебя всюду достанет. Вечером лег в «чистую» постель. Утром проснулся — она уже «звенит»… Конечно, до сих пор дают о себе знать последствия облучения. Меня списали так же, как и моих товарищей. Нас было 25 человек, в живых сейчас точно знаю, что трое. Вроде есть кто-то четвертый…
Знаете, больше всего вспоминаются дети. Родители, узнав о катастрофе и смертельной опасности, кинулись врассыпную: искать места, куда перевезти семью. Думали, что их личные шкафы не подверглись облучению. А детей бросили на старушек: мам, бабушек. Вот как сейчас их жизнь сложилась? Они же там бегали, пыль поднимали…»
Владимир Воробьев говорит с горечью, что друзей-то больше и не осталось почти. Петр Иванович Стрельников: «1 мая пришла повестка. Восьмого был уже в Чернобыле. Мы знали, куда едем. И знали зачем… И еще то, что нужно хоть собой закрыть Родину. Мы выполняли свой долг, и не важно уже: страшно или не страшно нам было. Шли на реактор, как в бой. Страшнее было другое: абсолютная пустота вокруг: дома с черными окнами, брошенная техника, ни человека, ни собаки, ни кошки… Я почему-то не реактора боялся, а вот этой жути одиночества, мертвого города. Вернулся с ожогом, с облучением. Заставляли идти в онкодиспансер, а я не пошел… Не захотел тогда, не хочу и сейчас».
Памятник ликвидаторам городскими властями решено перенести в более, так сказать, торжественное место: в центр города, на аллею Декабристов. Уже готовится макет будущего монумента, и, быть может, следующее собрание «чернобыльцев» пройдет уже там. Их становится все меньше и меньше. Как говорили мои собеседники: всего Ставрополь отправил 4 тысячи человек. Сейчас живы около двух тысяч ликвидаторов. У них нет больших пенсий, они очень рано состарились. И до сих пор болят их раны…

Фото Александра Плотникова.