День памяти невинно убиенных...

Почему именно 30 октября отмечают этот скорбный для всей страны день? Никакой особой подоплеки и скидок на грустную осень или специальную «государственную дату»: именно в этот день в 1974 году узники мордовских и пермских лагерей отметили голодовкой день политзаключенного. Молчать было невмоготу, люди устали страдать в одиночку. И ведь тогда еще были живы многие из тех, кого увозили в «телячьих» вагонах в сибирские морозы... Сейчас с цветами у мемориала стоят их давно поседевшие дети.

...Анна Федоровна Горлова не может говорить, слезы душат: «Деточка, я просто разрыдаюсь... Мне было чуть больше месяца, когда моего отца, Федора Ивановича Усачева, 8 августа, в 37-м, забрали. По доносу, или, может, запланировано было? Кто сейчас знает? Я кроха совсем на руках у мамы, первый ребенок, радость родителей... И вот — все: отца увели. Мама работала тогда на «Красном металлисте», - так и за ней следили. Кто-то ждал, что вот-вот жена врага народа проколется, покажет «истинное лицо» и ее тоже можно будет упечь в лагеря, малышку в детдом для детей врагов народа... И все: семье конец. Знаете, после войны уже к нам приходила женщина, винилась перед мамой: ее заставляли следить... А где отец? Не знаю, где он упокоился... Вот хожу сюда каждый год и плачу: мама ждала отца, замуж больше не выходила... Такая горестная судьба».

Не менее горько судьба сложилась и у Веры Михайловны Розовой. Отца по доносу забрали в том же, страшном 37-м. «Я родилась в октябре, а в ноябре его забрали. Мама показала меня из окна, завернутую в пеленки, и все: отец пропал на долгие годы... А мы с мамой до 45-го года, пока папа был на каторге, стали врагами народа. И, знаете, всю последующую жизнь папа при упоминании имени Сталина молча выходил из комнаты. Ничего не говорил, просто вставал и уходил... И почти ничего не рассказывал о годах, проведенных в лагерях. Знаю только, что его били там. Часто...» Вера Михайловна плачет: началась панихида по невинно убиенным. Мужской голос из толпы: «Всю страну залили кровью, так и напишите». Так и пишем. Дед моего супруга на долгие десять лет, так же, по доносу, был арестован и отправлен куда-то под Архангельск. Когда через десять лет везли обратно, не кормили весь эшелон. Под Кропоткиным высадили у какого-то поля, там бывшие зеки накинулись на овощи, выкапывали их, ели немытыми... В общем, из всего эшелона уцелели три человека. А от деда сохранилась рамка для фотографии своей семьи, которую он каким-то образом переслал супруге. И лишь спустя лет сорок, в рамке, под фотографией, семья нашла письмо несчастного человека, убитого ни за что. Где его могила - неизвестно...

Участники церемонии возлагают цветы... А меня память возвращает на 35 лет назад. Мы тогда в Норильске жили, городе, как до сих пор там говорят, построенном ленинградскими архитекторами-зеками из «шарашки» - конторы, где трудились подневольные интеллигенты, и стоящем на костях политзаключенных. Город Норильск, а в особенности наш поселок-спутник Талнах, сплошь окружен сопками. И вот там, в сопках, мы находили целые пещеры, выдолбленные то ли людьми, то ли сотворенные природой. Нары, рваные телогрейки, миски, еще что-то, обуви много было... Эх, если бы тогдашней девочке да сегодняшние мозги: там же надписей химическим карандашом было столько! Все стены и все балки исписаны адресами. Города, села, станицы, деревни... Взрослым было не до нас, а мы не знали, что эти адреса надо бы переписать...

Итоги репрессий можно не подводить. Они невосполнимы, они огромны. По данным общества «Мемориал», жертвами стали 12 миллионов граждан СССР! Подсчитать точное число пострадавших от тоталитарного режима невозможно, многие репрессированные не были учтены.

И все они, сгинувшие безвинно и бессудно, стучат к нам. «Мы - несложившиеся судьбы, умершие без кормильцев семьи, дети членов семей врагов народа, разбросанные по разным детским домам, неродившиеся дети, подорванный генофонд страны. А там и война на пороге... Докончила начатое «вождем всех народов» и его приспешниками».

Нужно помнить это все. Не забывать...

Фото Александра ПЛОТНИКОВА