Дети и под стражей — всего лишь дети...
.В июне свой профессиональный праздник отмечают работники воспитательной службы уголовно-исполнительной системы страны. Майора внутренней службы в отставке Аллу Ашотовну Самсонову приехали поздравить действующие сотрудники.
Алла Ашотовна из тех людей, про которых говорят «человек профессии». Она отдала службе в следственном изоляторе №2 города Пятигорска 23 года жизни, большую часть из которых посвятила работе с несовершеннолетними, преступившими закон. Ее побаивались и уважали. А сама она помнит каждого своего воспитанника, всех называет по именам, многих ласково, по-домашнему. Кажется, что рассказывает о детях, которые выросли и покинули родительский дом...
Волей судьбы ей пришлось коснуться многих жизней и судеб. В следственном изоляторе Алла Ашотовна стала крестной мамой многим своим воспитанникам, от некоторых она узнавала об этом уже по факту – дети сами просили вписать ее имя в свидетельство о крещении.
Сослуживцы Аллы Ашотовны часто говорят о том, какую огромную роль сыграла она в жизни воспитательного отдела следственного изолятора. Для молодых сотрудников она человек-легенда.
– Это человек, с которым я знаком очень много лет, которому многим обязан, в том числе поступлением на службу УИС. На службе я увидел ее совсем с другой стороны – невероятная жёсткость, взгляд, который не терпит возражений, она настоящий профессионал своего дела, – рассказывает Александр Амирян, психолог ОВСРО УФСИН РФ по Ставропольскому краю, капитан внутренней службы. – Своим огромным опытом она делилась с радостью. Я был поражен тем, с какой ответственностью она относится к службе, с каким рвением, упорством и одновременно легкостью она достигает желаемого результата. Ее не пугали никакие трудности. Она охотно становилась наставником у молодых сотрудников, многие из них добились больших результатов в своей дальнейшей службе.
Главная и неоспоримая жизненная ценность для бывшего воспитателя – семья. Эту мысль она всю жизнь внушает своим детям. «Вы счастливы, потому что вы нужны! Потому что у вас есть родители!» Ребята знают от матери многое о ее службе и признаются, что, когда хочется «нашкодить», всегда вспоминают примеры чужих ошибок.
Алла Самсонова рассказала нам, с какими сложностями ей пришлось столкнуться, как важно было для нее не поранить, а помочь, направить на правильный путь.
– Расскажите, пожалуйста, что Вас привело на службу в УИС?
– Я с детства мечтала быть следователем. Однажды, еще в 6-м классе школы в Грозном, к нам с разъяснительной работой пришла инспектор по делам несовершеннолетних. На ней так форма красиво сидела... Такое лицо, вы знаете, и властное чуть-чуть, и добродушное... Я на нее смотрела и думала, что я когда-нибудь тоже буду такой. В десятом классе мама поняла, что я не шучу. У меня брат следователем был, она попросила его провести со мной воспитательную беседу. Но он неожиданно понял меня и поддержал. Когда я уже училась на юридическом в Ставрополе, со мной в группе оказались два сотрудника УФСИН, которые предложили мне работу в следственном изоляторе в Пятигорске. Первое время зарплата была 130 рублей, дядя предлагал мне 150, чтобы я не работала.
– Воспитатель отряда – это как воспитатель в детском саду. Но дети у Вас были необычные... Как Вы считаете, какими главными качествами должен обладать воспитатель в исправительном учреждении?
– Принято считать, что достаточно иметь образование – юридическое, педагогическое... Но я с уверенностью могу вам сказать, что нет, недостаточно! Самое главное – быть человеком. Я всегда относилась к заключенным, как к обычным людям. Это очень важно – мы не судьи, чтобы их судить. Они жизнью своей наказаны, как, не дай Бог, никому. А дети у нас действительно были необычные, многие из детских домов, некоторые из полных семей, но такие все одинокие. Помню мальчика Сёмочку, какие он писал письма... Я сначала не поняла, когда мне впервые в руки его письмо попало, он писал: «Здравствуй, Сёмочка! Нам без тебя так трудно. Ты такой замечательный мальчик. Мы очень любим тебя, несмотря ни на что. Когда садимся к столу, нам тебя так не хватает». И много-много таких слов. А в самом конце пишет: «Вот такое письмо я хотел бы получить, мама. Я больше всего об этом мечтаю!»
Когда мы с ним разговаривали, он сказал однажды: «Если у моей мамы будет выбор: прислать мне передачу или купить себе новый плащ, она купит плащ... Вы понимаете, о чем я?» И я понимала...
Один парнишка бабушку берег, не знала она, где он находится. Он ей писал, что служит, что рядом море, рассказывал о том, какие суда приходят в порт, о том, что видит в бинокль, какой невероятный здесь горизонт, какое волшебное небо...
А еще была детдомовская девочка Оксана, за разбойное нападение у нас находилась. Она однажды писала письмо своей маме: «Знаете, что такое счастье? Счастье – это когда тебя спать укладывает родная мама, а не тётя-воспитатель...» Я навсегда запомнила эти слова.
Однажды с учителем нашим разговаривали, Ольгой Сергеевной. У нас были изумительные педагоги! И я у нее спрашиваю: «Как так получается, что эти дети такие божественные письма пишут? Любовь прямо сочится, льётся! Как это возможно?» А она мне и говорит: «Алла Ашотовна, ребёнок должен испытывать именно эти чувства. Он должен любить хоть кого-то. И неважно, если это не взаимно».
– Задача у вас была не простая: перевоспитать, помочь каждому «завязать» с криминалом и вернуться к нормальной жизни. Насколько это удавалось?
– Мне сложно судить, насколько. Я очень строгой была, но справедливой. Никогда никого не выделяла, не навешивала ярлыков. И подметать учила, и ухаживать за собой. Кого-то выслушать надо, кому-то поверить, а кого-то поругать. Они на меня не обижались, уважали, даже стыдились. Это хорошо, когда стыдно! Очень хорошо! Значит не всё потеряно.
– Алла Ашотовна, мы ведь знаем, что многие из этих ребят были не просто раз оступившимися, были и настоящие, жестокие преступники – грабители, убийцы. С ними как?
– Когда ты видишь в человеке личность, когда испытываешь к нему симпатию, когда жалеешь его, веришь ему, веришь в него – только тогда ты даёшь ему новый шанс.
– В чем заключается главная особенность работы с несовершеннолетними? Были ли у Вас какие-то особые методы?
– Ничего особенного... Я смотрела душой им в души. Всегда старалась быть с ними честной и справедливой, быть собой. Они ведь всего лишь дети.
– Похожи ли методы воспитания в исправительных учреждениях на те, что лично Вы используете дома со своими детьми?
– Да, и моим детям доставалось больше! Я их гоняла! Я всё время приходила и рассказывала, как нельзя, что может случиться... Когда сыну было пять лет, он страшно злился: «Мама, я все знаю! Ну хватит уже меня учить!» Но, вообще-то, я всегда старалась учитывать мнение детей, старалась быть рядом. Однажды сын не прочитал вовремя «Тараса Бульбу», так мы всю ночь вместе читали. Его не пожалела, но и сама спать не легла.
– Как семья относилась к Вашему профессиональному выбору? Ведь это не секрет: сотрудники УИС живут работой и на работе.
– По-разному относились. Первое время от мамы скрывала, где работаю. Потом привыкли, даже гордились, помогали. У нас хорошая семья, дружная. Я ведь и мужа на работе нашла, врача тюремного!
– Как снимали стресс?
– Плакала. Чтобы никто не знал и никто не видел. К сожалению, так и не научилась не пропускать через себя чужую боль...
– Если бы вернуться в прошлое, что бы Вы сделали по-другому? Может быть, есть то, о чем жалеете?
– Не жалею. Эта служба была моим призванием. Я так чувствую – я была на своем месте.
Альбина Мусаева.
