Дети - «миллионные» должники?

С начала нынешнего года «Вечерка» следит за развитием событий по одному гражданскому делу: 20 января в нашей газете был опубликован материал под заголовком «Дело истца против отца». Тогда мы рассказали, что 13 декабря 2010 года в Ленинском районном суде города Ставрополя в открытом судебном заседании было рассмотрено гражданское дело. Истец утверждал, что дал деньги в долг человеку, который, не успев возвратить крупную сумму, ушел из жизни. Суд решал, кто вернет ему свыше 4 млн рублей? По мнению истца, платить должна была вдова — Ирина и ее несовершеннолетние дети — семилетний Федор и шестилетний Савелий. Ленинский районный суд в декабре прошлого года вынес решение: «...взыскать солидарно» с вдовы и ее детей «за счет наследственных долей... денежные средства... в сумме четыре миллиона триста девяносто пять тысяч рублей».

«Детского» долга не будет — надежда появилась!» - так назывался другой материал, опубликованный в «Вечерке» 19 апреля. В нем сообщалось, что декабрьское решение Ленинского районного суда было обжаловано в судебной коллегии по гражданским делам Ставропольского краевого суда. 

И вот 15 марта состоялось определение кассационной инстанции: «Решение Ленинского районного суда г. Ставрополя от 13.12.2010 года отменить. Дело направить в суд первой инстанции на новое рассмотрение в ином составе судей».

Казалось, у вдовы и ее детей появилась надежда. Но она рухнула 16 мая, когда Ленинский районный суд (в ином составе судей) вновь вынес по сути то же решение: «взыскать солидарно» с матери и ее детей 4 млн 395 тысяч рублей в пользу истца...

«Копья» вокруг копии

Но почему районный суд столь упорно настаивает на первом решении, почему игнорируются доводы, имеющиеся в кассационном определении судебной коллегии по гражданским делам Ставропольского краевого суда? Чтобы это понять, надо вернуться к сути дела. Фамилий участников процесса мы называть не станем (в первую очередь, в интересах несовершеннолетних мальчишек). 

Итак, Геннадий — тот самый истец. Федор, ныне покойный, — якобы тот самый «должник». Ирина — жена «должника», Федор и Савелий — их дети.

Так вот, Геннадий и Федор много лет дружили. Но судьба проверила их отношения на прочность после смерти Федора. И оказалось, что уход друга из жизни стал поводом отнять деньги у его супруги и детей. Геннадий, грубо говоря, нашел в их лице «слабое звено»: кто защитит молодую женщину и мальчишек, смогут ли они противостоять давлению? Конечно, нет...

Но вся штука в том, что факт «взятия денег в долг» нужно подтверждать документально. По идее, должна быть четкая расписка, фиксирующая сделку. Ну и договор займа — все, как положено.

Только вот истцу крупно не повезло: на первом судебном заседании в декабре прошлого года он, устами своего представителя (ни на одно судебное заседание Геннадий почему-то не является), утверждал, что «...30.06.2010 года оригиналы» договора займа и долговой расписки «были похищены» из его личного автомобиля». 

Когда подобные случаи происходят, сразу же возникают сомнения: а был ли мальчик? То бишь существовали ли в природе эти самые подлинные документы вообще?

Этим же вопросом задалась и судебная коллегия по гражданским делам Ставропольского краевого суда. В кассационном определении от 15 марта 2011 года по этому поводу четко говорится: истец «доказательства соблюдения простой письменной формы сделки не предоставил, уклонился от участия в экспертизе, в связи с чем суд вправе признать факт о технической подделке подписи установленным». 

Судебная коллегия по гражданским делам Ставропольского края также отметила, что адвокат Ирины просил отменить решение суда первой инстанции «по основаниям существенного нарушения норм материального и процессуального права, недоказанности обстоятельств, имеющих существенное значение для дела. Суд необоснованно положил в основу решения копии договора займа и расписки, сделал вывод о соблюдении простой письменной формы сделки на основании свидетельских показаний, почерковедческая экспертиза была проведена по копиям оспариваемых документов без проверки вопроса о технической подделке подписи». 

Подлог?

«Вечерка» уже писала о том, что на мысль о подлоге или подделке документов наводят и другие детали: например, о том, что суд сделал вывод о факте сделки на основании свидетельских показаний со стороны истца. Да, судебная практика и закон говорят о том, что такое возможно. Обязанность доказать заключение договора займа, исходя из общего правила распределения обязанностей по доказыванию (ст. 56 ГПК), действительно возлагается на истца. Но немаловажно и другое.

Доводы первого суда о том, что летом 2010 года Геннадий на предварительном судебном заседании якобы показывал подлинники договора займа и расписки, не могут быть приняты во внимание - так как судья зрительно не может дать оценку подлинности предоставленных документов. Кроме того, по указанным подлинникам техническая экспертиза не проводилась именно на предмет подделки! Вот почему в кассационной жалобе выдвинуто предположение, что суду на предварительном судебном заседании были предъявлены подложные «подлинные документы».

А экспертиза проводилась. Но опять-таки она исследовала только копии. Да и в 4-м пункте документа об экспертизе сделано лишь предположение, что изображение подписи Федора, «вероятно», выполнено им собственноручно.

И еще одна странность. В материалах судебного заседания от 13 декабря 2010 года используется слово «копия». А вот в решении Ленинского районного суда от 16 мая — уже другое слово — светокопия. Разница принципиальная! Копия в юриспруденции — точное воспроизведение текста какого-либо документа. А в Научно-техническом Энциклопедическом словаре «СВЕТОКОПИЯ (синька)» определяется как «фотографическое изображение на бумаге, выполненное белыми линиями на голубом фоне». 

У простого журналиста на столе лежит и сейчас та самая копия долговой РАСПИСКИ. И даже на мой непросвещенный взгляд видно, как легко можно было превратить ксерокопию в светокопию. Приставь к окну чистый лист бумаги, и с любого документа, на котором имеется когда-либо и кем-либо выполненная подпись, «срисуй» ее. Потом выполни ЛЮБОЙ текст при помощи ксерокопии — и, вуаля, готова любая долговая расписка...

Такие действия называются технической подделкой, и справиться с ними может даже ребенок! 

Еще раз подчеркнем: ни первый, ни второй суд даже не рассматривали вопрос о технической подделке документа. А именно это могло сыграть ключевую роль в деле о «детском долге»! Ведь из экспертно-криминалистического центра ГУВД СК на запрос Ирины и дан был соответствующий ответ 2 февраля (исх. № 13/1/439), в котором говорится: «Когда при экспертном исследовании устанавливается тот факт, что подпись, изображение которой расположено в копии представленного документа, выполнена конкретным лицом... следует оговорить, что данный вывод дается не в отношении подписи, расположенной в оригинале документа, а в отношении подписи, выполненной конкретным лицом когда бы то ни было. В связи с отсутствием оригиналов документов исследование проведено лишь на предмет принадлежности почерка «должника». «Вопрос о нанесении данной записи на конкретном документе не исследовался». Другими словами, экспертиза не проводилась на предмет того, каким способом появилась подпись на расписке...

Дьявол в деталях

Ну и еще один существенный момент, тоже относящийся вроде бы к деталям. По закону договор займа на сумму, превышающую десятикратный размер оплаты труда (а в нашем случае так и есть!), должен заключаться в письменной форме. При несоблюдении требуемой законом письменной формы договора займа, стороны в случае спора лишаются права ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свидетельские показания. Но это не лишает их права приводить письменные и другие доказательства (ст. 162 ГК РФ).

Ко всему прочему суд, состоявшийся 16 мая, не принял во внимание и тот факт, что вдова «должника» Ирина обращалась в прошлом году со встречным иском и просила признать договор займа недействительным, указав, что покойный муж о займе столь крупной суммы ей ничего не говорил, денег домой не приносил, а свое согласие на заем она не давала.

«В интересах детей»...

Конечно, у Ирины и ее детей, оказавшихся в должниках, есть и защитники. В качестве третьего лица в суде 16 мая выступал представитель отдела по охране прав детства администрации Промышленного района и просил отказать в иске Геннадию, считая, что это будет соответствовать интересам несовершеннолетних детей. Но что значат эти самые ИНТЕРЕСЫ, когда на кону — миллионы?

Есть у Ирины и адвокат, который сразу же после решения Ленинского районного суда от 16 мая написал новую кассационную жалобу в Судебную коллегию по гражданским делам краевого суда. Этот документ почти слово в слово повторяет текст первой жалобы и вновь указывает на ключевые моменты спора: дело невозможно разрешить без подлинных документов. Это раз. Выводы суда о совершенном тайном хищении важнейших документов практически не доказаны, ведь справка об обращении Геннадия в ОУР УВД по г. Ставрополю с заявлением о тайном хищении не означает, что милицией был установлен факт хищения. Более того, Геннадию даже было отказано в возбуждении уголовного дела по факту кражи документов. А это может означать только одно: сам факт хищения нельзя считать установленным и доказанным. Это два. А третье — то, что судом не исследована возможность технической подделки долговой расписки.

Будем ждать новых результатов! А пока Федор и Савелий, дети Ирины, готовятся стать первоклассниками. Они еще не понимают, куда это все время их мама бегает с разными бумажками, отчего плачет по ночам. Мальчишки еще не научились арифметике, и не знают, что их пенсия по случаю потери кормильца составляет всего лишь 2888 рублей. Считаем? 2888 х 3 = 8664. Вот и отдай из этих копеек миллионный долг! Сколько лет потребуется — это уже задачка для учеников, как минимум, четвертого класса...