«Дети войны» не хотят «разделяться»

Наша газета получила немало откликов на колонку редактора, опубликованную 28 ноября под заголовком «Детей войны хотят разделить». Напомним: в материале Михаила Василенко речь шла о том, что если готовящийся сейчас в Госдуме РФ Федеральный закон «О мерах социальной поддержки граждан, пострадавших в период Великой Отечественной войны 1941—1945 годов» будет принят в нынешней редакции, то он (после своего вступления в силу 1 января 2013 года) наверняка «оскорбит чувства значительного большинства ветеранов, поставит заслуженных и немолодых уже людей в довольно унизительное и неравное положение»…

Сегодня мы публикуем два письма наших читателей, которые подтверждают эту мысль.

Что за «умники» готовили проект Федерального закона «О мерах социальной поддержки граждан, пострадавших в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов»? Он ведь противоречит здравому смыслу! Это что, очередная издевка над детьми войны или желание некоторых политиков нашей страны уменьшить их количество? Так ведь нас и так уже немного осталось, если самым молодым уже 67 лет!

Я родился в 1938 году, к началу войны мне было три года, отца провожали на фронт — мне шел четвертый. Когда немцы оккупировали наше село, мне было четыре. В оккупации наша семья, а это — мать и три старших сестренки, находилась с 3 августа 1942 года по 17 января 1943-го, то есть пять с половиной месяцев. Так что я — не дитя войны? Я что, не испытывал голод и страх перед фашистами?
А когда в 1945 году закончилась война и нам принесли похоронку на отца, я не испытал горя? Или не перенес голодных послевоенных лет? Сладко ли мне было без отца расти и учиться, когда нечего было есть и не во что одеться? В мае 1945 года мне не было еще и семи лет.
Я благодарен своей маме, что она, несмотря на неимоверные трудности, вырастила меня, выкормила, выучила и отдала единственного сына на службу Родине (кстати, я прослужил в Советской Армии 29 календарных лет!). Да ей за все это золотой памятник надо поставить!
Правда, надо отдать должное государству нашему, когда в такой разрухе мне платили пенсию за погибшего отца — 140 рублей в месяц. На них мама покупала мне штанишки и рубашку.
Я, кстати, еще 31 августа 2011 года выступал на страницах «Вечернего Ставрополя» со статьей «Пора принять закон о детях войны, чтобы нас знали и помнили!».
Вот и добились — обсуждается проект закона. Но какой он — вот вопрос!
Сейчас мне идет 75-й год. Несколько лет назад мы с женой вступили в Ставропольскую городскую общественную организацию «Дети войны» и считаем, что пора нашему государству юридически признать нашу общественную организацию. Но этого мало! Депутатам надо бы принять СПРАВЕДЛИВЫЙ федеральный закон «О детях войны». Уходят из жизни участники Великой Отечественной, на смену им остаемся мы — дети войны. Мы просим и даже требуем признать нас — морально и помогать — материально. Нас называли безотцовщиной, но мы выросли неплохими людьми, полезными Родине.
Я обращаюсь к депутатам Госдумы РФ от Ставрополья — Ольге Тимофеевой, Виктору Гончарову и другим — с просьбой способствовать принятию справедливого закона о детях войны, а не делить нас на части и считать детьми войны всех, кому в 1945 году не исполнилось 18 лет. Это будет справедливо — и без обиды — всем!
Н. И. Мелешко, член общественной организации «Дети войны»

«Чистые» и «нечистые»…

Я хочу «поблагодарить» депутатов Госдумы РФ за их «благородство» — они все же не забыли детей войны. И как бы уже есть закон, определяющий, кому же нужно платить, а кому — необязательно…
Я родилась 6 января 1940 года (под этот закон не подхожу). Отца моего забрали служить в ноябре 1939 года в Белоруссию. Мама — учительница, после педучилища ее направили работать в Краснодарский край, где и застала нас война. Пришли немцы, и маму стали заставлять работать на них, но нам удалось бежать — ночью пешком пошли к ее родным. Шли в ст. Вознесенскую две ночи и один день. Так, можно сказать, началось мое «счастливое детство»…
В мае 1943 года папа пропал без вести…
Закончилась война, и как ни было трудно нашему советскому государству, оно (в отличие от нынешнего — российского!) нашло деньги на пенсии детям войны и выплачивало им до 18 лет. Закончила я 10 классов, поступила в медучилище — при конкурсе 7 человек на место в 1956 году меня зачислили туда как дочь погибшего солдата. А погиб молодой цветущий человек — мой отец — в 23 года. Он защитил ваших отцов, которые остались жить, родили вас и плохо воспитали вас — тех, кто стал сегодня у руля государства.
Теперь вы делите детей войны на «чистых» и «нечистых». Вы говорите, что я не должна получать эти 600 рублей, так как я являюсь ветераном труда и получаю за это денежное вознаграждение. Но это совершенно разные вещи! «Ветерана» мне дали за то, что я 40 лет верой и правдой отработала — 20 лет в железнодорожной поликлинике и столько же — в краевой клинической больнице…
Мама к пенсии всегда получала добавку за погибшего мужа — до самой смерти. Но это было другое государство — советское. У нее хватало денег на все, и каждый год 1 апреля мы сидели у своих «круглых тарелок», радио, и слушали сообщения о снижении цен на все — начиная от молока и хлеба до ковров и машин. И проезд был 5 копеек через весь город, и электроэнергия была 3 копейки за киловатт-час, и квартплата — три рубля! И у нее на все хватало денег!
А вам 600 рублей мне жалко дать?! Зато квартплата растет как на дрожжах. Каждый месяц получаешь квитанцию и боишься в нее смотреть. Хорошо, что мы живем вдвоем с мужем — скоро одна из наших пенсий будет уходить только на квартплату!
Так вот, уважаемые депутаты! Имейте совесть! Не делите нас на «белых» и «черных». Представьте себе, что мы — ваши дети. И как бы вы в этом случае поступили?

Л. Г. Загорулько