Домашнее насилие
У моей подруги Маринки трое детей. Третьего, мальчика с нетяжелой формой ДЦП, родила в сорок лет, чтобы «скрепить» семью. Скрепила… Как бил муж с первых дней совместной жизни, так и бил до своего жизненного конца. Она ему водички, как в том анекдоте, а он ей кулаком: куда-нибудь да попадет… «Водка сгубила, проклятая… - притворно стенали соседки на похоронах. - А то бы так и жили…» Не жили бы они! Как не жили все эти 20 лет, два мертвеца: одна, видимо, полюбила роль жертвы. А уж о нем и говорить нечего: садист, бил запросто, всегда и за все.
Я считалась подругой несчастной: почему-то легко было выплакиваться мне в жилетку…
Перестала быть подругой в одну секунду: когда благоверный Маринки взял в руки нож. Здоровенный тесак с трехцветной ручкой. Когда я вижу такие в продаже - передергивает. Этим ножом он пытался убить жену, она уворачивалась, забилась под стол… В это время где-то ехала милиция. Тогда еще - милиция. Кстати, и до этого неоднократно вызываемая, но все там у них не стыковалось. То Маринка заявление не пишет, боится мести на другой день, то милиции лень возиться: не убили же.
В тот, последний раз милиция приехала через два часа. Когда несостоявшийся убийца уже дрых на диване, лежа навзничь. А я, прибежав на крик по телефону, застала разгромленную кухню. В общем, ничего не вышло с милицией и на этот раз: избитая женщина, да еще я там, подружка, ввязалась: а что будет за такое деяние? А ничего. Поговорят и отпустят…
Я осталась у них: муж начал хрипеть, у него как-то странно закатились глаза. «Скорая» тоже не особо торопилась: два часа ночи, пьяный дома под присмотром. К утру у него случился инсульт. Через неделю Маринка стала вдовой, с больным малышом на руках и двумя подростками. Самое страшное началось потом, через пару недель после похорон: выяснилось, что на фоне стресса у нее развилось тяжелое заболевание. Жить будет, но качество жизни изменится в худшую сторону. По-русски - в инвалидную коляску бы не пересесть…
Сейчас дети пристроены, учатся в техникуме, сама Маришка переехала в близлежащее село: продала квартиру, купила домик с огородом. «Нам с Антохой хватит… А там уже, когда я умру, его старшие не бросят». Говорить с ней о страшно прожитой жизни нельзя. Один раз расплакалась: «Да вся Россия так живет! Сколько раз я просила освободить меня от дурака этого, сколько за милицией побегала, сколько от него убегала… Зачем? Он меня догнал. Не нужны женщины в этой стране, вот и убивают нас, как скот…»
Вам страшно? А что делать? Насколько для нашей страны ценна женщина, как ее спасти от насилия? Как защитить и вытереть невидимые миру слезы, когда проливаются они за закрытой дверью?
Давайте попробуем об этом поговорить. Разговор, видимо, будет долгим и жестким. Хотелось бы услышать мнение полицейских, психологов, социологов, священников. Ну и, конечно, ваше мнение, дорогие читатели!
Ждем ваших звонков в четверг, 22 марта, с 11 до 12 часов по телефону 75-99-59.
