Дорога наверх
Ольга Токмакова
Когда «Вечерка» впервые рассказала о том, что в у нас в крае существует обитель (реабилитационный центр), где возможно исцеление наркозависимых, нам мало кто поверил. Люди звонили без особого оптимизма. Кто-то спрашивал, как и где найти эти центры, кто-то утверждал, что он точно знает, что эти центры – резервации, где «доходят» наркоманы. А кто-то уверял, что это секта такая, «где просто перепрограммируют мозги» и зомбируют. Как раз в это время и пришел ко мне Василий, директор строительной компании, три месяца назад поместивший сына Антона в общину на реабилитацию. «И что? Да этим ребятам я готов в ноги поклониться! «Зомбируют» они кого-то… Поедем со мной, сама посмотришь, что там и как. С ребятами поговоришь, а я Антоху проведаю заодно».
Осень что-то не задалась в этом году. Сыро, ватные клочья тумана опустились низко, глушат звуки… Мы едем в станицу Темнолесскую проведывать Антона на дорогой иномарке Василия. «Да она наверх ни за что не проедет! Неж-ж-жная, так ее и так!.. Туда нас парни поднимут, в будке. Сначала посмотришь, как у них внизу, там, где принимают вновь прибывших». С нами едет Светлана, мама Антона, — супруга нашего строителя. Рассказывает, как такая беда пришла к ним в дом: «Да на дискотеке и подсадили его. Там же то «экстази» эти, таблетки, то выпивка… Ну а потом кто-то предложил уколоться. А может, уговорил. Знаешь, как это бывает «на слабо»? Поздно мы поняли, что это с ним происходит. А потом где только не лечили, куда только не возили. И в наркологические клиники, и в психиатрические… Только тут, в Темнолесской, наш сын остановился…»
Подъезжаем к простому дому на тихой и сырой улице. Навстречу выскакивает псина, помесь стаффордширда с каким-то менее элитным представителем собачьего «дворянства». Собака вертится вокруг, норовит заглянуть в глаза, а заодно и спинку подставить, чтобы почесали. Погладить боязно.
Из дома выходит высокий парень, Леша Грек (прозвище такое). Нас как будто не ждали… Ну да ладно, все равно представляемся. «Да проходите, проходите!..». Это другой, тоже высокий. Глаза голубые, кроткие какие-то. «Я Николай. Сейчас мы тут, внизу. Вот брата одного только наверх отправили. Сейчас тут ребята от гриппа лечились, отлеживались. Мы их сюда спустили, чтобы других не заразили». Пока они хлопочут, провожая нас в дом, оглядываюсь. В сенях, в комнате, везде чистота идеальная. Тепло и так уютно, как бывает уютно в самых простых сельских хатах, где тяготеют к простоте, а не к роскоши. Здесь спартанская обстановка. Самая большая комната, похоже, молельня. Там иконы, пахнет ладаном, горит лампадка. Присаживаюсь на край дивана. «Леша, а вы?..». «И мы тоже! - улыбается. - Я восемь лет кололся. В Чечне начал». Черные глаза, похоже, следят, как я отреагирую. «Не верю». Николай: «А я здесь самый «ветеран». Двадцать три года «стажа». Николаю 39 лет. И, похоже, он везунчик. Когда все поняли, что с ним случилось, никто из родни не отвернулся: «У меня три брата. Состоятельные люди, дело свое имеют. Один я вот такой оказался. «Помог» им здорово: деньги просто «летели» из их карманов. Ну что? Пытались меня наставить всякими способами. Да только от героина так запросто не отделаешься… Бывало, приходил домой только для того, чтобы вытащить на продажу еще хоть что-нибудь. Лишь бы «ширнуться». Жена все годы рядом была, помогала, лечила, уговаривала… Да она у меня святая, что там говорить… Сюда вот приезжает, навещает». Леша с супругой расстался. «А как я могу ее не понять? Она терпела, как могла. А потом забрала дочку и ушла. Все. Если у меня получится, я ее верну, попробую снова завоевать доверие».
Именно здесь «приемный покой» центра. Леша поясняет: «Бывает, что «новенький» ложку держать не в силах. Отлеживается пару-тройку дней здесь, пока перекумарит. Да и как мы его наверх отправим? Вдруг у него «ширево» в кармане? А там народ выздоравливающий. Осторожно надо. Тут с ним беседуем, молимся вместе, Библию читаем и ему, и себе. Какие молитвы? Да мы сюда пришли, смутно вообще понимая, что это: Бог, молитва, икона, исцеление… Я до сих пор, если не могу вспомнить слова, сам от души говорю те, какие мне молитвой покажутся. Так вот и молимся: утром выполняем «правило», вечером тоже. Днем справляемся с обычной, домашней, работой, и снова читаем Библию. Я здесь только понял, как это хорошо и просто – быть здоровым человеком, с Богом в душе. Здесь ведь что еще хорошо? Просыпаешься утром, а у тебя спрашивают, как ты спал, как здоровье? Все как-то по-человечески, не так, как раньше. Тогда только один вопрос был: где денег добыть?».
Николай понял, что все, ему приходит конец, тогда, когда, проснувшись однажды после очередной дозы, увидел, что его друг молча лежит на земле. «Мы в лесополосе тогда мак варили, там же кололись. Я к нему, перевернул, стал тормошить. А мне кто-то говорит: «Не трогай его, он уже три часа как умер…». Окончательно понял, что все, выхода нет, когда вдруг постаревший отец повез меня за дозой».
Алексей прислушивается к беседе, согласно кивает головой. «Честно сказать, многие ребята боятся отсюда «в мир» выходить. Многие остаются при церкви, начинают служить. Многие идут по «варочным», притонам, где варят опий, и вытаскивают оттуда пацанов и девчонок. «Сестры наши в Михайловске, там для них организован реабилитационный центр. Жалко, что у нас возможностей мало. Не можем мы взять народу много: нельзя допустить, чтобы вал прибывающих перехлестнул количество принимающих. Я еще и за себя не могу поручиться, а у меня за спиной семнадцать человек. Жалко будет потерять ребят, они только жизнь увидели. М-да… Помощи бы нам. Ну да ладно, Бог поможет, нужно только положиться на Его волю».
Света волнуется, видно, как скучает по Антону, и мы собираемся. Надо ехать на загадочный «верх». Леша заводит машину, «УАЗик» с будкой, где мы и разместились. Старый агрегат набирает скорость, и вот мы вползаем на грунтовую дорогу, уходящую в гору. Колея мокрая, но машинка наша упорно взбирается, оставляя за собой лесополку, кусты с побуревшей листвой, пруд, где Коля в беспамятстве «купался»…
Наталья Буняева.
sowa 12@mail. ru
