Дорога наверх
Ольга ТокмаковаИ вот мы у цели. Я почему ожидала увидеть кирпичное двух- или трехэтажное здание. Ну, что-то вроде больницы или санатория… А здесь – две простые хаты, да еще легкие постройки, сарайчики, садки, загородки. К нам выходит еще один молодой человек, Валерий, старший в обители, вежливо здоровается. Невысокий, сложен плотно, на голове черный капюшон. Василий тут же вступает с ним в беседу на разные сельскохозяйственные темы, увлекает меня в поход по обширному двору обители. «Вот у нас тут корова, видишь? Сена запасли, должно хватить. Там еще стожок есть… Козу нам подарили, вон-вон гуляет. Да все в порядке тут, слава Богу. Гуси? Хозяйки подарили из станицы. Развелись вот сами…». На лице Валеры бесподобная улыбка, описать не могу, ее видеть надо. Как-то он так бровь приподнимает над голубым глазом… Если присмотреться, то Джек Николсон вместе со всем Голливудом отдыхает, такой вот Валера этот. Да еще и в крестьянском деле разбирается, как будто всю жизнь кроликов разводил. Вон и кролики, кстати, травой «хрумтят». «Валера, а вы, м-м-м, из местных, помогаете тут, да?» Он медленно поворачивает лобастую голову. Губы кривит совсем уж невозможно: «Я-а-а-?! Да я тут четыре месяца всего!». «Что, тоже, как бы это сказать, с наркотиками?». «Да так и говорите: наркоман. А кто же я еще? У меня стаж – пятнадцать лет и три судимости… А всего мне тридцать пять. Вот так вот».
Такое ощущение, что героин – это дьявол. И забирает к себе лучших наших Лешек, Колечек и Валер…
ТИМКА-СМЕТАНА
На горизонте появляется новый персонаж: маленький мальчик, белоголовый, с голыми ногами и в больших галошах. «Сметана! А ну оденься! Ты чего выскочил раздетым, а?». Валера пытается быть грозным, но в глазах откровенное любование мальчуганом. Тот понимает, что ему ничего не будет, и стоит, почесывая голой пяткой другую ногу. Ушки торчат, сам весь беленький… «Братик наш младший, Тимофей. В Невинку по делам ездили и там на остановке подобрали, умирающего. Токсикоман, нанюхался клея, и синий уже был… Может, народ вокруг не понимал, что с пацанчиком, а мы-то сразу сообразили…Привезли к себе, все равно он там никому не был нужен… Тимоха, иди сюда уже, знакомься». Малыш вприпрыжку, распугивая гусей, подбегает, преданно прижимается к старшему. Хватаю его в обнимку, но Тимоха выворачивается из объятий незнакомой тетеньки, и мы все вместе отправляемся в маленький домик, такую «конторку». Там тоже чисто, и хоть дверь и открыта настежь, тепло. «Садитесь вот сюда, за столик. Леша, брат, зажги свечу». Крошечный огонек загорелся у образа в углу, и Леша молча усаживается на низкую скамеечку. Тимоха-Сметана (потому что беленький), примостился на диванчике. «Слушай, брат, пойди-ка побудь с Антоном и мамой. Мать все-таки скучает, плачет… И его расстроит. Не надо…».
История Валеры простая и страшная, такая же, как и у всех наркоманов. «Как колоться начал? Да как все! И докололся до тюрьмы. Статьи тяжелые у меня были… Но это же в прошлом все… Жена бросила, сын есть, большой. И знаете, вот что странно: сын-то от меня не отказался. Даже тогда, когда все соседи желали меня в гробу видеть или в тюрьме. Все отвернулись, кроме матери. Мы-то хоть какие, но сыновья им. Вот и живут ради нас наши мамы… Все терпят: и нас, и презрение, а порой и ненависть окружающих. Я когда в первый раз в отпуск приехал, так меня никто не узнал: «Валерка, ты что ли? Ну, дела-а-а… Ваще другой мужик стал». Теперь буду помогать ребятам, тем, кто по варочным сейчас сидит».
Здесь сделаю маленькое отступление: многие ребята говорят, что их ненавидели и презирали тогда, когда они кололись. «А теперь, не поверите, приезжаем домой в отпуск, а знакомые, соседи особенно: «Гля-а-а… Блаженный какой-то! Молиться начал, туда же еще… Из него там дурака сделали! Вот так: наркоман – плохо. Бросил колоться – опять не так. Из-за этого туда (к нам, то есть, в «мир») идти неохота…».
КАК ПРИХОДИТ ПРОЗРЕНИЕ
Сам Валера опомнился внезапно. Вдруг как-то получилось: «Я же воровал раньше. Перед тем как идти «на дело», в церковь ходил, «благословлялся», свечки святым разным ставил. Да ставил-то как? Выберу «мужчину» на иконе посолиднее, покрасивее, чтоб костюм на нем богатый был. Ему и ставлю. В очередной раз, когда очнулся от наркоты, и надо было за новой дозой идти, пошел в церковь. Стою в полумраке, молюсь вроде. И народ кругом молится. И тут меня такая тоска взяла, оглянулся: что же я делаю?! И как заплакал! Рыдал в голос, слезы текли потоком… Дома нашел визитку старую. Мне ее кто-то на варочной дал. Позвонил. И вот я здесь теперь. Как лечат? Да никак! Никаких лекарств вообще! Я спал, братья молились за меня. Потом и я к ним присоединился, потом окреп, уже стоять мог нормально… Ломки и не было, по-моему… А ведь было время, когда варил «золотой» укол, чтобы больше не проснуться. Да все почти варили… Многие после реабилитации вообще не возвращаются к наркотикам. Вон, на стене, видите фотографии? Вот наш настоятель, вот к нам владыка приезжал. А вот – свадьба. Наш парень женится, девушка замечательная у него. Не испугалась!».
Вдруг старший вновь поднимает бровь: «Слушай, Сметана, тебе кто так лапу разрисовал, а?». Тимка улыбается, прикрывает рисунок на худенькой голени: кинжал, змея какая-то извилистая, еще всякие штуки… «Вот напинаю, будешь знать». Тимку от «пинков» спасает Антон, занявший другой диванный угол. «Вот так и живем. Да кто его тут обижает?! Бывает, что выпросит-таки, так потом, после подзатыльника, ходит с конфетами в карманах. Любит сладкое… Кем будешь, когда вырастешь, а?». «Хм… Ментом. Или нет!.. Послушником буду в монастыре…». Такой разброс Тимкиных увлечений озадачивает, и становится понятным, для чего он здесь. У многих взрослых парней неистребимый и нерастраченный отцовский инстинкт. Их-то дети теперь где? Вот Тимка им за всех сыновей…
Наталья Буняева.
sowa 12@mail.ru
Продолжение следует.
