Экономика, время и… нравственность?

В начале января наша страна отметила День российской науки. Поскольку он выпал на новогодние каникулы, о «профессиональном празднике» ученых почти не говорили. Да и в будни (это стало уже чуть ли не хорошим тоном) мы почему-то предпочитаем молчать о тех, кто стоит на передовых рубежах познания мира. А между тем мир без науки трудно представить: она все-таки двигает прогресс, она осмысливает и оценивает каждый миг нашей жизни, давая весьма своеобразный «диагноз» времени…

Как раз о времени, науке, экономике и … нравственности мы и говорили в канун Дня российской науки с доктором философских наук, профессором кафедры социальной философии и этнологии Ставропольского государственного университета Валерием

КАШИРИНЫМ.

— Валерий Иванович, Вы вместе со своими учениками работаете над проблемами социального времяведения. Каким практическим аспектом ваших исследований может быть проблема времени?

— Это коренная проблема всех наших реформ, особенно экономических. Академик Д. С. Львов в пятом номере журнала «Обозреватель» за 2005 год выдвинул доктрину нравственной экономики. Он утверждает, что самая болевая точка российских реформ находится… во времени. Другими словами, наши реформаторы от экономики безвозвратно утратили время, отпущенное на преобразования, а государственное управление оказалось «пораженным бюрократическим склерозом».

— Вы разделяете эту точку зрения?

— Думаю, нужно дополнить ее, наметив некоторые контуры культурно-временного подхода к проблеме. Он должен сочетать философские идеи культуры времени и политико-экономические идеи культуры самоуправления, определяющие вектор властных функций в прогрессивном направлении.

— Другими словами, нужно проложить мостик между прошлым и будущим, чтобы философски осмыслить идею нравственной экономики?

— Да, верно. Академик Львов предлагает для этого несколько аксиом, и с ними согласится всякий здравомыслящий человек. Первая: общество должно быть владельцем всех ресурсов, на которых основывается жизнедеятельность всех его членов. Вторая: необходимо согласовывать принцип частной собственности с непременным атрибутом рыночной экономики – свободой и равенством в процессе обмена товаров для всех. Третья: материальной реализацией верховных «владельческих» прав общества на территориально-природные ресурсы должно стать обращение рент от их использования в общественные доходы, аккумулируемые в системе общественных (государственных) финансов.

— Эти идеи не новы, правда?

— Так-то оно так, да не совсем. Ведь только в обществе, отвечающем «требованиям времени», способном к совершенствованию чувства времени, подобные аксиомы могут действовать с наибольшей эффективностью. Значит, в нем должно проявляться единство трех измерений: прошлого — как традиции (преемственности), настоящего — как действительного образа жизни (целостности) и будущего – как реализации фундаментальной цели цивилизационной эволюции (целесообразности).

— А мы такого совершенства еще не достигли?

— Мы в пути к такой цели. И тут как раз может помочь изучение самого понятия «культура времени». Потому что эта категория по своей сути означает постановку проблемы универсальных самоопределений человека, его внутренней духовной самоорганизации – для практической реализации стратегических целей и индивидуальных тактических задач. Важно понять, что в таком контексте культура понимается, помимо прочего, и как определение истинного пути формирования внутреннего мира человека, постижения смысла жизни. Это мощный внутренний мотив поведения, основанный на общественных цивилизационных ценностях. По сути, речь идет о культуре самосознания. А культура самосознания, в свою очередь, понимается как единство исторического, актуального и прожективного самосознания в каждый данный момент цивилизационного времени.

— Значит, пока каждый из нас не осознает аксиоматичность «нравственной экономики», дело с мертвой точки не сдвинется?

— Да. Именно поэтому Д. С. Львов и утверждает, что реформаторы потеряли слишком много времени…

— Но тогда логично спросить, в какой же «эпохе» мы живем?

— По сути на этот вопрос и отвечают каждый день философы. Все процессы самоорганизации в природе и обществе представляются как функционирование грандиозного рыночного механизма, предназначенного для отбраковки виртуальных, то есть мысленно возможных, организационных структур и путей дальнейшего развития материальных и духовных объектов. Такая точка зрения констатирует наступление нового этапа в осмыслении рыночной регуляции: сейчас происходит переход от управляемого к направляемому – векторному – развитию.

— Но куда направлен этот вектор?

— Явно не в сторону позитива, к сожалению. За 15 лет рыночных реформ в нашей стране произошли конструктивные изменения, причем они напрямую связаны с демографией, экономикой и культурой самосознания. Академик Д. С. Львов пишет об этом так: «…цена жизни человека в РФ слишком низка, чтобы можно было руководящей элите дорожить жизнями трудящихся. Сознательно и преднамеренно она (цена жизни. –

Л. Р.) была понижена в начале 90-х годов в результате перераспределения (с помощью инфляции и нечестной приватизации) трудовых доходов и природной ренты в пользу держателей капитала». Так что диагноз времени, данный академиком, только подтверждает: сегодня рынок в России работает не в прогрессивном, а в каком-то ином направлении, резко меняя вектор жизни. Кстати, это понятие – вектор жизни – ввел выдающийся русский философ и политолог А. С. Панарин. Он писал: «Временной горизонт личности сузился как никогда: в системе мотивации произошел резкий сдвиг в пользу сиюминутной озабоченности. От универсального к частному, от разностороннего к однородному, от высокосложного – к примитивному». Так что акцент общественной нравственной оценки рынка сместился к пассивному экономическому потребительству, и этот императив побуждает людей мыслить и действовать в духе некоего нового естественного отбора. Международная политика, политика глобалистов, ставит своей целью «выбраковку недостойных», то есть тех, кто плохо распоряжается своими природными ресурсами (например, Ирак). В таких условиях человек уже не творец, а потребитель, «человеческий материал». Такая картина мира является дестабилизационной: она чревата опасным расколом человечества на избранных и неизбранных.

— Какой же выход из этого цивилизационного тупика предлагает философия?

— Выход один: по мысли А. С. Панарина, он состоит в возвращении к модели просвещения на новой основе. Нам надо научиться позиционировать человека не как алчного потребителя благ, а как их творца-производителя.

— Резюмируя наш разговор на такие высоконаучные темы, мы можем сказать, что социальное времяведение и экономика теснейшим образом связаны, причем на практическом уровне?

— Да, и как пример можно привести хотя бы введение в действие 131-го Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ». По замыслу его авторов, культура самоуправления должна развиваться «снизу» – с местного уровня. Наш край уже ввел в полном объеме действие этого закона. Всем остальным регионам России еще предстоит сделать это. Но уже сейчас ясно, что за бортом осталось много нерешенных проблем практического и теоретического плана. С точки зрения практики, эти проблемы пока не решаемы из-за плохой отработки финансового механизма. Например, по оценкам Минфина РФ, в наступившем году на уровень самоокупаемости выйдет не более 10 процентов муниципалитетов. И это следствие недостаточной проработки теоретических вопросов с цивилизационных позиций. Если бы регионы с самого начала понимались не просто как совокупные «экономические единицы», а как феномены культуры, как цивилизационные субъекты, развивающиеся во времени, то был бы ясен и цивилизационный смысл, и общественное значение этого закона.

— Можно ли говорить в таком случае о формировании новой научной отрасли – философии экономики?

— Конечно! И в ее фундаменте лежит социальное времяведение – симбиоз культуры времени и культуры самоуправления. Он обеспечивает контроль и координацию действий внутренних, внешних и метавнешних (глобальных) факторов развития нашей экономики. Диалектико-триалектическая методология позволяет нам соединить теорию с практикой.

Главным компонентом разрабатываемой нами методологии является концепция цикличности целостностей, которая (при помощи сравнительного и умозрительного времяведения, синтеза культуры времени и культуры самоуправления) помогает выявлять противоречия и пути их разрешения во многих областях социокультурной реальности. В нашей следующей беседе мы могли бы коснуться проблем социального пространства, в частности, его расширения в области высшего образования, то есть Болонского процесса. Это тоже важная проблема времяведения.