Эпоха возрождения

Раннее послегрозовое утро было пасмурным, и затянутый поволокой низких облаков Ставрополь чем-то напоминал Туманный Альбион. Но сырая мгла отступала под напористым натиском солнца, которое было уже на подступах к городу. Это стало понятно сразу за Объездной, когда в лобовое стекло машины ударили яркие лучи. Любоваться разноцветьем майской степи уже ничто не мешало. 150 километров — сплошная степь да курганы. Путь наш лежал в Апанасенковский район, в село Рагули, получившее свое название от одноименной речки. Вез меня туда атаман Ставропольского казачьего войска Дмитрий Стригунов, за что ему большое спасибо — и раньше слышала много хорошего о делах тамошних казаков, об удивительной истории возрождения храма, да вот побывать там все как-то не доводилось. И вот наконец довелось. Теперь спешу поделиться с вами своими впечатлениями и мыслями.

Двор вольных казаков

Впечатления начались прямо с порога — от въезда в село, где над названием «Рагули» возвышается православный крест, а над ним — ангел-хранитель... Минуем несколько улиц и оказываемся возле большого подворья, где за коваными воротами видны камышовый частокол с сушащимися тыквами, тачанка, конское стойло, над подворьем возвышается сторожевая башня. Надпись на воротах гласит: «Двор вольных казаков».

Действительно, казачьи общества, не входящие в реестр, категорически не принимают спущенное свыше определение «общественные». Они называют себя вольными. Вольные казаки не получают государственного финансирования, да, собственно, они его не ждут и не хотят. Они просто живут по православным заповедям и казачьим традициям, воспитывая по ним и детей...

Недавно в Рагулях конкурс провели «А ну-ка, казачата!». Приехали команды из нескольких районов края да из соседней Калмыкии. Настоящий праздник в селе получился. Жители с гордостью рассказывают, как замечательно показала себя их рагулинская команда «Казачья воля»: ребята и песни лучше всех спели, и танец сплясали, и силой с гостями померялись. А с шашкой, как выяснилось, местные хлопцы не хуже взрослых обращаться научились.

Так что понятно, что за «магнит» тянет на казачье подворье ребят. Зовут его Виталий Панасенко. Для взрослых казаков он заместитель атамана круга, а для мальчишек и девчонок — тренер. Учит их рукопашному бою, владению шашкой и, конечно, верховой езде.

Конноспортивная школа «Надежда» была при местном колхозе и раньше. Но казаки очень благодарны председателю Николаю Полянскому за то, что тренерскую работу он доверил именно казачьему кругу, что отдал в пользование постройки и большой участок земли, на которой обустроен теперь и двор вольных казаков, и плац для занятий.

Экскурсию по подворью для меня проводит атаман Рагулинского круга Дмитрий Денисенко - здоровенный казак двухметрового роста, немереной силушки.

– Ты гирю-то подними для гостей, - просили атамана казаки.

Гиря была пуда на два. Дмитрий Иванович поддел ее на мизинец и рывком поднял над головой... А потом спокойно продолжил обход территории. Это потом уже я узнала, что силушка да косая сажень в плечах формировались с малолетства. Первая запись в трудовой книжке у Денисенко датирована 1964 годом, когда будущему атаману было всего восемь лет. А работа была совсем не детская. Камыш, из которого в ту пору в селах делали крыши и плетни, и взрослому нелегко срезать.

Потому малышей большей частью подряжали вязать снопы. Но и сейчас, почти полвека спустя, на огромных трудовых ладонях казака видны шрамы от тех камышей из его детства.

Тем временем Дмитрий Иванович продолжал экскурсию.

– Вот, - по-хозяйски облокотился он на громадную бочку, - это у нас казачья баня будет. А это тачанка (в этом году мы новую сделали), на ней молодых в церковь везут. У нас ведь и свадьбы по казачьим традициям играются. Мы много чего тут собираемся сделать «под старинушку».

Времена и судьбы

Здесь потихоньку обустраивают музей, собирая предметы старого быта по всему селу. Нашли и реставрировали конный плуг, каменную мельницу. На чердаках домов в Рагулях много интересного найти можно. Ведь когда в середине 19-го века история села только начиналась, съезжались сюда поселенцы из разных мест: из Курской губернии, Черниговской, Полтавской. А атаман Рагулей Дмитрий Денисенко по корням — запорожский казак. Так что история разных казачьих родов в этом селении сошлась, чтобы в единую слиться и продолжаться — несмотря на беды и трагедии, сотрясавшие Россию-матушку весь 20-й век от Москвы до самых до окраин.

Живы и люди, которые эти беды на себе испытали. Старому казаку Куракину сейчас уже 87 лет, но он очень хорошо помнит свое детство, проведенное в яме неподалеку от собственного дома. Из дома их, крепких хозяев, просто выкинули, разрешив взять с собой только материну шубу. Как не замерзли в тот год все, старик до сих пор удивляется. Спас все тот же камыш. Куракины, оставшись с детьми в буквальном смысле в чистом поле, вырыли яму, забросали дно камышом и сверху соорудили такой же настил. Так и перебедовали в яме целых 16 лет, пока не скопили денег да не выкупили свой же дом у новых его владельцев...

Но самая большая беда грянула в селе Рагули в 1937-м. Репрессиям в числе миллионов других людей подверглись и священнослужители, и подвижники православной веры. В Рагулях, дабы разом избавиться и от церкви, и от наиболее истовых верующих, поступили изощренно. В ночь на 18 июля 1937 года деревянный храм подожгли, а в поджоге обвинили настоятеля и членов церковного совета, а заодно - и простодушного селянина, который уговаривал конвоиров освободить невиновных. Все двенадцать человек были направлены на заседание «тройки» в Ворошиловск (Ставрополь) и расстреляны. Они так и не узнали, что настоящего поджигателя (сельского парторга Остапенко) кара тоже настигла. Об этом много позже селянам рассказала его вдова — мол, муж не хотел жечь церковь, но это было решение партячейки — его заставили... А погиб он при странных обстоятельствах — вроде бы увидел, что хлеба горят, остановил полуторку и, велев гнать к полю, вскочил в кузов, да выпал из него на каком-то ухабе... Как потом выяснилось, ничего тогда в поле не горело... А случилось это 18 июля 1938-го — ровно на годовщину поджога...

А храм в Рагулях казаки все же возвели — с благословения тогдашнего митрополита Гедеона. И среди святых ликов на стенах храма дионисимовской росписью выписаны лица их односельчан, расстрелянных в далеком 1937-м — без нимба, конечно, поскольку они не канонизированы. На это дал благословение все тот же мудрый Гедеон, сказав, что они — тоже новомученики, пострадавшие за веру, и что люди могут обращаться к ним с молитвой. И среди этих двенадцати есть дед нынешнего настоятеля храма Федора Гриценко, Тимофей, и дед нынешнего атамана Дмитрия Денисенко, Василий.

История и вера

Михайло-Архангельский храм в Рагулях уникален во всех смыслах. Когда я узнала от матушки Любови, что строился он без проекта, очень удивилась. Такой красавец! Высокий, словно возносящийся куполами в небо, выложенный красным кирпичом — с резными створами дверей, фресковой росписью окон и стен. Оказалось, все это приходило по наитию. Как говорит настоятель храма отец Федор (Гриценко) - «чудесным образом». И так все 12 лет, пока продолжалось строительство. В самые сложные моменты, когда совсем кончались средства, кто-то помогал стройматериалами, кто-то жертвовал, казаки после работы и в выходные трудились на стройке, месили глину, клали кирпич. А потом, когда вели внутреннюю отделку, в селе вдруг появился художник, выпускник Суриковского института Александр Резников, который после долгих лет отсутствия вдруг решил навестить малую родину. И он взялся за роспись и работал практически бескорыстно, почти что только за еду.

Кстати, чудесное превращение произошло и с самим Федором Гриценко. Он ведь был простым казаком Рагулинского круга, в миру работал прорабом. На строительстве храма его, естественно, тоже прорабом назначили. А потом владыка Гедеон его на служение благословил.

Конечно, не случайно все это произошло. По сути, вся жизнь вела Федора Гриценко к такому выбору. И дед примером был, и отец, который пономарские обязанности исполнял — и здесь, в Рагулях, и в Слепцовской, куда родители поехали вслед за полюбившимся им батюшкой Петром Сухоносовым. Наверное, именно этот пожилой священник, тоже пострадавший за веру, подвигнул Федора Гриценко круто изменить жизнь.

Похищение и злодейское убийство настоятеля Слепцовского храма в 1998 году в Рагулях потрясли всех. Этого батюшку многие селяне помнили, хотя служил он здесь недолго — меньше года, а запомнился добротой и искренностью. Многие поддерживали с ним связь все годы после того, как он уехал служить в Ингушетию. В 90-е его прихожане массово уезжали из Слепцовской, а 70-летний священник остался, хотя, по многим воспоминаниям, он предчувствовал трагический финал и говорил об этом. Отец Петр пережил несколько покушений, но продолжал служить. И это было беззаветное и самоотреченное служение.

А в Рагулях, в храме, на фресках с изображением новомучеников есть и Петр Сухоносов.

Так возведение храма в этом небольшом ставропольском селе для многих стало эпохой возрождения — не только веры, но и истории...

Жизнь продолжается

Очень важно, что дети в этом селе учат историю не по учебникам. Точнее — не только по учебникам. Их взрослые учат жить по традициям, издревле заведенным у казаков. Это в первую очередь уважение к старшим, чувство товарищества, чувство локтя.

– Я не помню, чтобы в семье отец произнес хоть одно матерное слово, - говорит атаман Денисенко. - Он никогда не курил. И в моей семье тоже никто не ругается, не курит.

– А детей у вас много?

– Пятеро. А внуков — уже тринадцать.

Дмитрий Иванович с улыбкой рассказывает, как он с теми малышами, что в Ставрополе с родителями живут, по скайпу общается. Малыши деду песни казачьи поют, лихо исполняют и «По Дону гуляет», и «Когда мы были на войне» - с душой. Это четырехлетние-то...

В комнату заглядывает русоволосый паренек.

– Это наш Игорь Шевченко, - представляет его атаман, - победитель многих скачек. И, обращаясь к нему, командует: - Коней выводи!

…Мимо двора проносится табун... Сам Игорь гарцует на скакуне по кличке Ванкувер.

– Какой черненький, - умиляюсь я. - А почему Ванкувер?

– Наши в Ванкувере проиграли, а мы будем побеждать, - говорит тренер Виталий Панасенко и со смехом добавляет: - Только черный — это вон Ваххабит, а конь — вороной... И тут же цыкает на вертящегося под ногами щенка: - Ваххабит, а ну пошел отсюда!

Тонколапый пес, похожий на черного барашка, одновременно виляя лохматой головой и хвостом, устремляется куда-то вслед за табуном.

– Вы за что собаку таким имечком «обозвали»? - спрашиваю я.

– А лезет везде, постоянно гонять приходится, - отвечает Виталий.

Всадник на вороном коне тем временем демонстрирует чудеса джигитовки.

– Игорек у нас сын полка, - рассказывает атаман. - Он к нам шестилетним пацаном пришел, а в восемь уже призы на скачках брал... Теперь вот осенью в армию идти. Они с братом Сергеем вместе пойдут. Надо бы в хорошую часть определить. Мы можем, если надо, и с конем отправить.

Но Игорь хочет служить в ВДВ. Там конь ему вряд ли понадобится. А к армии он готов очень хорошо.

Вороной встает на дыбы, всадник лихо держится в седле. А по степи возвращается домой табун вороных, гнедых и белых.

Атаман задумчиво улыбается.

– Эх, - говорит он, - как бы нам вот так всю Россию-матушку возродить.