Галанчож, Таргим, Армхи. Август 1986-го

Через несколько часов, когда чёрные горы остаются за перевалом, открывается глубокое ущелье. По километровым отвесам лепятся сосны, дна не видно даже с машины. Это несколько неожиданно после неброских пейзажей, я встаю с места и заглядываю за обочину в надежде разглядеть дно ущелья.

До озера Хасан уже недалеко, после остановки мы берём из общих запасов три банки сгущёнки и дальше идём пешком. Из воды на озёрных берегах выглядывают остовы сухих сосен, само озеро грязно-коричневой змеёй вытянулось вдоль ущелья. Дорога поднимается вверх и влево, где-то на этом склоне стоят Галанчожские ворота, которых я пока не видел.

Я собираюсь переложить консервные банки в рюкзаке, но слышу шум двигателя и вижу «уазик». Едут двое, мы грузимся в машину и знакомимся. Водителя зовут Магомедом, его друга Славиком, едут они к родителям Магомеда, забирать детей в школу и помогать собирать траву. Проехав огромную каменную арку Галанчожских ворот, мы останавливаемся, чтобы сфотографироваться. Пока поднимаемся на перевал, Магомед рассказывает, как зимой бросил здесь машину в полутораметровом снегу.

С хребта открывается панорама Галанчожского урочища с окружающими его горами. Внизу, сапфировым овалом, приютилось само озеро. Впереди по хребту, перекрывающему горизонт, проходит граница Чечни и Ингушетии, туда мы и должны попасть.

С погодой везёт, с настроением тоже, так и доезжаем до озера. На озере пью воду из родника, Пашка купается - согласно преданию, озеро святое и в нём можно омыть грехи. Машину оставляем возле дома, где живёт знакомый Магомеду старик. Магомед седлает своих лошадей, навьючивает на них поклажу и мы трогаемся с путь.

По балке огибаем гору Мизер-корт и углубляемся в лес. До вечера остаётся несколько часов, отмахали мы сегодня порядочно, перевал, к которому поднимаемся сейчас, четвёртый за день. По пути собираем и едим костинику. Рюкзаки наши вешают на лошадей, а мы всё топаем и топаем в лучах заходящего солнца.

С перевала видим стену хребта Цорилам. Горную Чечню заливает предзакатная дымка, из неё поднимаются зелёные вершины. Оранжевый диск солнца медленно падает за хребет. По бархатным склонам, рисуя рельеф, тянутся длинные чёрные тени. Глаза фокусировке уже не поддаются, я надеюсь, что фотоаппарат чувствует себя лучше.

Солнце уходит за гребень, оранжевое зарево густеет и уменьшается, погружая ущелья в темноту. Пашка с Магомедом идут и о чём-то говорят, Славик собирает грибы и грозится их приготовить. Когда мы подходим к дому, темнеет.

Мы ставим палатку в огороде и готовимся к ночлегу. Магомед вешает на изгородь керосинку, чтобы пугать медведя, утащившего на днях двух баранов. Потом он заводит движок, в доме появляется свет и нас зовут на ужин.

Рано утром поднимаюсь на покосы. С гребня хорошо просматриваются верховья Аргуна. Светает, первые лучи солнца касаются отдалённой снежной вершины, покрывая золотом её купол. Мир ещё спит, и ни один звук не нарушает сонной тишины. Всходит бледное солнце, с травы испаряется роса, чистый прохладный воздух наполняется ароматами. Делаю несколько кадров и спускаюсь вниз. Паши в палатке нет, он помогает Магомеду.

Я замечаю, что дом переделан из жилой башни. Чуть выше по балке, на возвышении скального пятачка, заброшенный башенный аул, Магомед говорит, что когда-то там жили 38 семей, но теперь нет никого. Паша с Магомедом, прихватив деревянные грабли, уходят собирать траву, я меняю фотоплёнку и поднимаюсь к ним.

Траву скатываем рулонами по склону в балку, с непривычки быстро устаём, но к обеду управляемся и даже фотографируемся на память. Спустившись вниз, собираемся, пора идти дальше. Прощаемся, обещаем Магомеду прислать фотографии, и через несколько минут уже идём по щебню ручья. Там, где он впадает в Бару, поворачиваем направо, к перевалу Хахалги. Бара мутная, видно, наверху прошёл дождь, тропа то появляется, то исчезает. Несколько раз переходим ручей, и на мокрые кеды уже не обращаем внимания. Вскоре на песке появляются свежие следы медведя размером с две ладони, а на бревне мы видим царапины его когтей. Нам обоим приходит в голову одна и та же мысль о том, что встречаться с ним мы не хотим.

Часа через два нас догоняет на лошади мальчишка лет 13-14, знакомимся и он предлагает заночевать у них на кошаре, мы сворачиваем влево и вскоре приходим к дому. Нас сразу усаживают за стол, пьём чай с домашним хлебом, только что взбитым маслом и сыром, неспешно разговариваем с двумя женщинами - матерью и бабушкой Асланбека. Потом перебираемся в кошару, где есть небольшой закуток с нарами и печкой для ночлега. Ближе к вечеру приходит с пастбища старший брат Асланбека, наш ровесник. Сушим вещи, перекусываем, пьём чай и угощаем ребят. Они уступают нам свои нары, а сами устраиваются на мешках со стриженой шерстью.

Утром собираемся, едим, прощаемся и начинаем подъём. Тропа теряется и мы выходим на луга. С бугра видим Цорилам, вроде бы рукой подать, но ущелье внизу тянется достаточно долго, удаётся даже рассмотреть поворот на Ялхорой. Тут мы понимаем, что на гребень так просто не выйти, тропы нет, и бесконечные перепады с крутыми взлётами окончательно убеждают нас туда не лезть. Мы присматриваем себе внизу ориентиром маленькое озерцо и ползём по травяным кочкам вниз. Не очень приятно, зато служит хорошим уроком ходить только известной дорогой. Мы выходим на тропу и продолжаем путь по дну ущелья. Под перевалом тропа идёт меж больших валунов, - где-то мы даже отдыхаем и выходим наверх. Погода, отличная до этого времени, начинает портиться. С Бокового хребта, где с утра витали лишь лёгкие облака, тянет тучи. И хоть над Чечнёй по-прежнему светит солнце, нас накрывает тень и капает дождь. Над Таргимом висят тучи, Гиреча мы тоже не видим.

Тропа, по которой спускаемся, пестрит следами овец, и нам кажется, что мы на верном пути. Дождь усиливается, договариваемся, если польёт, искать место и ставить палатку. Выходим к ручью, а по нему к кошарам, довольно ветхим, где никого нет. Дождь полощет уже вовсю, а, когда проходим ещё метров двести, начинается град. Пашка отстаёт надеть анорак, в шортах и рубашке холодно. Я никак не нахожу подходящего места, но, после очередных зарослей выхожу на поляну с кошарой, рядом стоял человек. Я подхожу к домику, здороваюсь, и меня приглашают внутрь.

Под крышей я переодеваюсь, мокрые вещи складываю к очагу из камней посередине. Подходит Паша, я помогаю ему снять рюкзак, он садится и разувается. Мужики греются у огня и собираются что-то готовить. Нас расспрашивают, как там, в мире, что говорит Горбачёв, мы отвечаем общепринятыми фразами. Нас угощают чаем из какой-то травы, мы отдаём им пачку своего индийского. Они варят хинкали, похожие на большие пельмени, я с трудом съедаю пару штук. Мы долго не можем понять, какой они национальности, оказывается, грузины. Понимаем, что дальше идти сегодня нам не нужно, здесь есть и крыша над головой и нары в пол домика. Мы вытаскиваем на ночлег только один спальник-одеяло, которым укрываемся. Мужики говорят нам, что тропа дальше есть, до Вовнушек, и мы спокойно засыпаем. Просыпаемся от холода, накануне сильно упала температура. Собираемся в потёмках, когда рассветает, остаётся только поесть. Мы прощаемся с гостеприимными грузинами и идём дальше.

Вскоре начинаются приключения. Тропа довольно быстро пропадает. Сначала она теряется в бесконечных ответвлениях овечьих троп, находим другую, метров на двадцать ниже. Идём по ней недолго, она как-то внезапно рассеивается, оставив нас в раздумье. По-над ручьём явно ничего нет, остаётся лезть вверх. Тут я сажусь, а Паша снимает рюкзак и отправляется на разведку. Вскоре он возвращается с радостной вестью, что надо подняться на полсотни метров выше. Тропа хорошо набита, но опять заворачивает куда-то наверх, мы уходим на левые ответвления и они, как обычно, кончаются! Паша на спуске к ручью падает, его удерживает рюкзак, воткнувшийся станком в землю. Идём по сыпухе, сползающей прямо в воду. Изредка на ней просвечивает какая-то звериная тропа. Гулойхи бушует, с другой стороны за речкой трёхметровый обрыв и тропы там, понятно, нет. У нас надежда только на эту сыпуху, да на слова Кобра, хотя мы догадываемся, что тропа где-то не здесь. Сыпуха кончается, речка ныряет в узкую щель и падает вниз на шесть метров. С пылу хотим идти по воде, но вовремя отказываемся от этой затеи. Мы снова взбираемся наверх, ущелье расширяется и у реки появляется пойма. Поначалу она встречает нас не очень приветливо, есть какие-то признаки тропы, но очень слабые. Потом тропа проявляется отчётливей, мы уже не петляем по лесу, а идём довольно прямо. То и дело, переходим речку, в одном месте, споткнувшись, Паша падает в ручей, выставив вперёд руки и окунает в воду фотоаппарат, висящий у него на шее. Он чертыхается, я пробую затвор, он поддаётся, и мы продолжаем путь. Мы идём уже не первый час, костерим грузинов, Гулойхи и всю туристическую жизнь, когда вдруг замечаем на тропе свежие лошадиные следы. Неожиданно, как это обычно бывает, лес расступается и мы выходим на поляну с соснами, с кошарой на дальнем конце. Отсюда начинается торная тропа, мы останавливаемся, чтобы обсохнуть на солнце и попить воды. Хорошенько отдохнув и даже слегка помечтав о чём-то не совсем конкретном, отправляемся дальше. Идти легко, по нашим расчетам, до Вовнушек остаётся немного, на очередном повороте я вижу склеп. Метров через тридцать показываются Вовнушки и мы приветствуем место боевых башен. Появляется идея перекусить, я потрошу свой рюкзак и достаю еду. Фрикадельки в томатном соусе придают нам сил, я беру «Смену-символ», «Вилию-авто» и иду снимать башни.

Через полтора часа мы выходим к котловине. Гулойхи теперь кажутся страшным сном, здесь сухо, солнечно и тихо, но накрывает усталость. У Тхаба-Ерды не задерживаемся, по плану остаётся дойти до официальной таргимской бивачной поляны, где мы надеемся застать кого-нибудь из туристов. Не доходя до Таргима, форсируем Ассу, ещё на Вовнушках мы переоделись в шорты и, выбрав самое широкое место, входим в воду. Вода поднимается выше колен, косается шорт, рюкзак и посох придают устойчивости. Идём осторожно, одно неловкое движение, и плыть придётся долго. Речка в этом месте разлилась метров на сорок и, перейдя её, мы попадаем в заросли облепихи. Ободравшись до крови, выбираемся к храму Алби-Ерды. Время подходит к вечеру, но и нам остаётся чуть-чуть. Мы не особо разочарованы, не найдя никого на поляне, усталость забивает эмоции. Пока я ставлю нашу палатку, Паша идёт за водой, для этого он берёт оба котелка и обе кружки. Возвращается как-то странно, оглядываясь вокруг блуждающим взором. «Ты знаешь,- говорит он, я или поехал или здесь кто-то есть!»;) Оказывается, что у него из-за спины пропала моя кружка, он её искал, но безуспешно. Тогда мы идём искать её вместе, проверяем всё в радиусе десяти метров, но кружки нет. Мы решаем, что она утонула и возвращаемся к палатке. Пока готовим, темнеет, едим и, не долго думая, ложимся спать.

Утром встаю первым. Над Таргимом поднимается солнце. Пашка ещё отбивается во сне от комаров в распахнутой настежь палатке. Я беру фотоаппараты и иду встречать рассвет. Когда возвращаюсь, Пашка уже готовит, строго глядя на посуду, как будто она может куда-то уползти. ;) По спартански закруглившись с едой и сборами, в восьмом часу мы уже подходим к аулу Эгикал. Возле одной из башен, с пристроенной к ней мазанкой, к нам привязываются собаки, гавкают, пока мы не уходим на большое расстояние. На перевале долго торгуемся, какой дорогой идти. Перекусываем с армянскими туристами, идущими из Грузии, они угощают нас черноморскими крабами, а мы их фрикадельками. Объясняем им, как дойти до бивака на Салгах, а сами направляемся в Гули. Для этого нам приходится набрать высоту и пройти мимо альпинисткого бивака, с которого уходят на Гиреч. Гули проходим уже на автопилоте и к подъёму на Армхи совсем устаём. Тут решаем заночевать, препираемся об установке палатки, я хочу поставить её подальше, на полянке, а Пашка у воды рядом с дорогой. Палатка у него, вопрос решается единодушно в его пользу. ;) Замотавшись, хорошо сплю в эту ночь, но утром встаю недовольный. Пашка с утра ищет лейку от примуса, потерянную вечером, и находит её почему-то у ручья.;) Он фотографирует меня, недовольного, на слайд. Я пью чай с молоком из его кружки, а он из моей тарелки.

В Орджоникидзе приезжаем слишком рано и за время, оставшееся до автобуса, посещаем Суннитскую мечеть, парк отдыха и Пушкинский сквер. После отправляемся домой и на этом наша эпопея заканчивается.