Зачем говорить: президент РФ - верховный правитель

Депутат Государственной Думы РФ от партии ЛДПР Илья Дроздов согласился прокомментировать идею об ограничении употребления в СМИ заимствованных слов.

- Это пока лишь законопроект. Думаю, нужна будет не одна лингвистическая экспертиза. Но, я полагаю, что вопрос поставлен абсолютно правильно. Понятно, что жизнь не стоит на месте, есть слова, которые вряд ли мы сможем заменить, которые веками существуют. Понятно, что слово «автомобиль» - французское, слово «машина» - немецкое. Изобретать какую-нибудь «самокатящуюся повозку», наверное, будет намного сложнее. Но используем же мы «самолёт», а не говорим по-французски «аэроплан»? А вот у нас есть Дума. Парламент – это используемое вами. Вы можете говорить - Дума? Зачем говорить - премьер-министр? Есть председатель правительства. Зачем говорить президент – верховный правитель. Многие слова, которые в обиходе, в общем-то, могут быть нашими, нам искусственно навязываются.

- Почему? Кем?

- Тем же Западом? Это часть культуры. Нам же навязывается культура. Вернее – молодому поколению. Это всё идет вкупе с законом об образовании, с изменением школьной программы. Я понимаю, что рано или поздно, как писали фантасты, мы все будем говорить на каком-нибудь одном общем языке, но хотелось бы, чтобы там как можно больше слов было наших. Язык - это не просто часть культуры, а, наверное, стержень.

- О чистоте языка спорили и раньше. Почему сейчас эта полемика выходит на законодательный уровень?

- На законодательный уровень этот вопрос выходит, потому что он уже вышел за рамки научных и филологических споров. Я ещё раз повторяю: нам это навязывается сейчас в массовом порядке. Одно дело, когда идет нормальное проникновение каких-либо слов. Как с Петром Первым - приехали голландские моряки и принесли с собой кучу иностранных слов: технических терминов. Они и сейчас остались. Понятно, что если пионерами в области кораблестроения были, например, англичане и голландцы, то их слова там и используются. Но сейчас, извините, я с двумя высшими образованиями вашего брата корреспондента, который комментирует что-то по радиостанции, просто не понимаю. Он что-то говорит там, а наши уже только союзы и предлоги.

- Я не пойму сам механизм навязывания. Вы говорите уже об итогах: иностранных словах в СМИ. А как они туда приходят?

- Задайте этот вопрос не мне, а себе. Посмотрите мои интервью… Вот, опять же, слово «интервью» – не наше же? Опять навязано, да? Я не помню, чтобы в советское время наш корреспондент в газете «Правда» взял интервью у секретаря обкома. «Наш корреспондент поговорил». Сейчас модно: взял интервью.

- То есть вам этот процесс кажется неестественным?

- Сейчас уже да. Если бы это было естественно, это бы не вызывало ни отторжения, ни раздражения. Такое ведь в нашей истории уже было. Вспомните конец XVIII начало XIX века. Вся знать, всё дворянство разговаривали на французском языке. Офицеры нашей армии с пленными французами и наоборот общались на одном языке. Это был язык знати, они считали себя высшим слоем. Я не знаю, может быть, журналисты тоже, наверное, считают себя высшим слоем. Люди не понимают. Есть обращение граждан на этот счет.

Нет цели вернуться в XV век, надеть всем лапти, взять лукошко и ходить окать. Мы против замещения нашего языка иностранными. А сейчас эта угроза – реальна.

- Когда-то в русский язык пришли слова «либеральный», «демократия» и «партия». Как же тогда называлась бы ваша партия?

- Свободолюбивая народовластная община. Наверное, так.

- Но мне кажется, что партия не переименуется, даже если будет принят закон.

- У нас нет желания ничего утрировать или вернуться в язык XV века. Задача – привлечь внимание даже таким способом.