Надеемся, эта рубрика – «Ставрополье – край казачий» – станет в нашей газете постоянной. Часто приходится слышать, что это утверждение оспоримо с исторической точки зрения, что казачьими (кубанскими да терскими) в Ставропольской губернии были далеко не все уезды. Тем не менее история нашего края с историей казачества (давней и новейшей) связана неразрывно. И это во многом определяет нашу ставропольскую ментальность, нашу любовь к казачьим песням и нашу подсознательную ностальгию по тем временам, когда человек, живущий на земле, был ей настоящим хозяином – заботливым пахарем и одновременно защитником. К счастью, такие примеры есть и сейчас. Поэтому в рубрике «Ставрополье – край казачий» мы собираемся рассказывать не только о фестивалях и праздниках. Мы ее открываем в первую очередь для того, чтобы рассказать о тех, для кого казачий уклад – это образ жизни, а принадлежность к казачеству определяется не наличием фамилии в списках войска, а состоянием души. Такие казаки и даже целые общества есть – как в реестровом Терском войске, так и в вольном – Ставропольском. Вот и вырастают в отдаленных станицах Ставрополья среди продуваемых лихими ветрами степей белые стены золотоглавых церквей, как утверждение православной веры. Вот и земля, которую после прокатившегося по краю в 90-х – начале нулевых цунами банкротств сельхозпредприятий усиленно пытаются прибрать к рукам многочисленные неместные инвесторы, собирается казаками по крохам – и отстаивать ее казачьим обществам приходится в тяжелых и долгих судебных баталиях. Зато, сохраняя землю, казаки сохраняют и станицы… Вот с такими обществами и с такими казаками, которые стоят за землю, Родину и веру, мы и собираемся познакомить своих читателей в нашей новой рубрике. Два первых материала – это рассказ о жизни и службе Степновского казачьего общества ТВКО.
Штрихи истории и географии
В гости к степновцам меня вез племянник районного атамана – дюжий двухметровый хлопец лет 22–23. В дороге спокойно курил, а на въезде в Зеленую Рощу, завидев издали на дороге какого-то парня, скомкал в пепельнице только что прикуренную сигарету.
– Это мой старший брат, – объяснил он.
– И что – брат не знает, что ты куришь?
– Знает и сам смолит, но при отце тоже никогда сигарету не возьмет. У нас младший в присутствии старшего никогда не закурит.
Во как. У степновских казаков с дисциплиной вообще строго – и в семьях, и в самом обществе. Иногда гости, впервые попадая на районные и станичные казачьи праздники, искренне удивляются: как так – самогонки на столах нет. А вот так: на иных торжествах станичники наполнят домашним вином чарки – один раз, второй и третий. И все – для того чтоб песни послушать да попеть, на пляску казачью полюбоваться и самим сплясать, напиваться вовсе не надо. А зачастую и совсем без спиртного обходятся… Ну в семье не без урода, конечно. Но если у какого казака случается запой, лечат его радикальным старым казачьим методом – ногайкой. Пьянству тут – в прямом смысле – бой.
Правило «в походе – сухой закон» действует в постоянном режиме. Периоды бывают такие, что иной день по напряженности можно приравнять к походу.
А Степновский район в полной мере оправдывает свое название. Степь тут до самого горизонта и в одну сторону дороги, и в другую. Потом прямо перед тобой, словно из-под земли, вырастает одно селеньице, рядышком с ним – другое. Так они и «кучкуются» – словно жмутся друг к дружке. Так, наверное, нашим далеким предкам, селившимся в этих прокаленных солнцем просторах, было сподручнее. Места-то здесь и в екатерининские времена, когда нынешний восток Ставрополья стали обживать первые поселенцы, были не шибко спокойными.
Ногайцы, чьи предки сюда намного раньше прикочевали, с новыми соседями дружбы водить поначалу не думали, а вот кой-чем поживиться наведывались. Но и те в долгу не оставались. Вот Варениковское раньше называлось Яман (в переводе с ногайского – плохой). Нынешнее название село получило в советские годы – в честь какого-то комсомольца Варенникова. Но на географической карте Степновского района только одна революционная «отметина». Названия сел здесь красивые. До революции люди, обживавшие этот уголок степной плодородной земли, дали своим селам царские имена. Романовская и Ольгино. Правда, первое после революции переименовали в Зеленую Рощу, а второе так и носит имя великой княгини Ольги. Не разобрались в «царском происхождении» названия товарищи большевики.
Сто лет назад на этой благодатной земле растили не только хлеб, но и розы – сохранились исторические свидетельства, что здешний сорт роз даже в Париже ценился.
Но в последние двадцать лет на востоке Ставрополья не о розах – о шипах зачастую говорить приходится. Да о земле, которую нужно бы поберечь. Чтоб не осталась она, кормилица, только в воспоминаниях, как те дореволюционные цветы. Причин тому много: печальное лидерство Ставропольского края по количеству обанкроченных сельхозпредприятий, несовершенство законодательства, позволявшего в течение длительного времени относиться к земле как к предмету торга, влекут за собой и невеселые последствия: арбитражные суды тонут в исках по земельным вопросам, сами земельные разногласия зачастую не укладываются только в плоскость споров между хозяйствующими субъектами. На Ставрополье в этих спорах в подавляющем большинстве случаев поверх бытовой основы неотвратимо проявляется национальная составляющая.
Но, как бы ни цинично применительно к вышесказанному это звучало, нет худа без добра. В этой обстановке стабильной напряженности в Степновском районе сформировалось и самоорганизовалось очень сильное казачье общество. Многие говорят, самое сильное в Терском войске.
Выстоять и выжить
Вот уж больше 20 лет прошло, а в Зеленой Роще до сих пор вспоминают, как привез фермер Иван Уваров из Зеленокумска листовку Союза казаков России, где говорилось о возрождении казачества, о формировании в городах и станицах казачьих обществ, которые, объединившись, смогут и землю пахать, и защищать ее, родимую, от всех посягательств. Вот и образовали братья Уваровы, их школьный друг Юрий Брызгалин да еще несколько человек первичное казачье общество. Просто увидели они в этом чуть ли не спасение.
Тогда, в начале 90-х, их тихое утопающее в зелени село с очень подходящим ему названием менялось стремительно: коренные жители массово лишались работы и подавались в другие края искать лучшей доли, а в их дома столь же массово поселялись новые жильцы. Они привели с собой отары овец, которые не помещались на подворьях. И даже на центральной улице вдруг появились загоны для скота… Было все, что обычно бывает в периоды такой резкой смены этнобаланса, – и демонстративно вызывающее поведение, и не менее демонстративный криминал, и откровенные провокации. Местные парни не робкого десятка, да вот только одному, вдвоем или даже впятером трудно было противостоять многочисленным новым соседям с их не менее многочисленными родственниками. К моменту начала возрождения казачества местные жители уже прекрасно понимали, что поодиночке им тут не выстоять и не выжить. А вступление в казачество к тому же давало возможность получить землю.
- Слышали поговорку: «Казак без воли не казак»? – лукаво улыбается заместитель атамана районного общества Виктор Жигалкин. – А самая тяжелая неволя – это бедность. Так что если хочешь быть вольным – ты не должен быть бедным.
Ох и нелегко пришлось им в первое время. Все нехитрые доходы казаки направляли только на развитие производства, да еще – на бензин для своей разбитой машиненки – надо ведь было как-то до поля добираться… Семейный рацион был совсем небогатый – хлеб, огурцы да картошка. Сейчас, когда в Степновском казачьем обществе много крупных фермеров с сотнями, а иные – и с тысячами гектаров земли, с животноводческими фермами, о том полуголодном времени казаки вспоминают с улыбкой.
Волю свою казаки Степновского общества завоевали – и в переносном смысле, и в буквальном. С 2001-го по 2004-й боролись с тогдашним районным главой, поставившим на поток торговлю землей в пользу жителей все той же соседней республики (у коренных жителей тогда даже заявки на проведение торгов не принимали). Палаточный лагерь разбивали у администрации, голодовку объявляли и добились все-таки его отставки с поста. Правда, очень дорогую цену за эту победу заплатили. Парень у них погиб.
В 2008-м выиграли длительную судебную тяжбу, отвоевав у так называемых инвесторов, обанкротивших колхоз в Ольгинской, почти три тысячи гектаров земли и обеспечили работой порядка 200 человек. Сейчас ведут такую же борьбу за землю в Соломенском. Оно ведь как бывает – разорится колхоз или разорят его искусственно, инвестор имущество с молотка пускает, а из земли начинает выкачивать все соки. Ему для получения сверхприбыли много рабочих рук не нужно. Пригонит импортную технику, посадит на нее своих людей. А колхозники без работы остаются. Вот и уезжают люди – семьи-то кормить надо. Отсутствие работы – основная причина оттока русского населения с востока края. Так что сохранение земли за казачьими обществами для Ставрополья – не просто экономическая, но и стратегическая задача. Обидно только бывает, когда выполнять ее мешают те, кто на основании действующего законодательства должен был бы помогать…
Об этом говорил зам.атамана Виктор Жигалкин и на недавнем Общественном совете при полпредстве на заседании, которое как раз и было посвящено земельным вопросам. Виктор Васильевич поведал о некоторых правовых коллизиях, которые вызывают вопросы к некоторым представителям государственных структур. Александр Хлопонин после приведенных доводов обещал даже лично побывать в районе, разобраться… А ведь с тем, что сказал Виктор Васильевич Жигалкин, не поспоришь:
– Вот по центральным телеканалам говорят, что русские уезжают с востока Ставрополья из-за ваххабитов. Нет. От ваххабитов, если будет нужно, мы отобьемся. Казаки от войны никогда не бегали. А вот один продажный судья страшнее ста ваххабитов, потому что невозможно воевать с собственным государством.
