Гладиатор

С этим человеком я планировала встретиться еще в ноябре прошлого года: уж очень интересен. Он, как птица Феникс, неоднократно сгорал в жерле вулкана по имени Жизнь. И столько же раз восставал из пепла, вновь и вновь выходил на бой...
И вот мы сидим у меня в кабинете: человек-легенда, которым по праву может гордиться и наш Южный регион, и вся огромная страна Россия, и Грузия. Впрочем, попробуем по порядку. Бачо рассказывает о своем детстве, о жизни вообще. Страстно, даже исступленно доказывая мне (а может, все еще себе?), что жизнь - это точно не поле... А если и поле, то усеянное мертвыми камнями и кое-где костями. Живых островков на ней для Арчила «Бачо» Абуашвили оказалось совсем мало. Он как раз из тех, за кем видишь сонмы предков, кто когда-то уже был таким, уже сгорал и восставал. Был предан и продан и находил в себе силы к свободе.

405 год. Колизей
Рим. Последний бой в амфитеатре Флавиев. Жара. Император Гонорий, уставший от скуки и жары, лениво сцепил пухлые пальцы и пристроил их в складках пурпурных одеяний... Сегодня - последний бой. Больше амфитеатр Колоссеум не увидит захватывающих боев гладиаторов. Больше не будет публика, честные граждане Рима, возбужденно гудеть: убей, убей, убей!.. Жаль! Было интересно и захватывало дух... Сегодня их шестеро. Трое останутся в живых: так решил Гонорий. А то, кто там знает, кто прав? Боги на горе Олимп, Марс, во имя которого сражались легионы гладиаторов, или Тот, что высоко в небе и один?..
...Осталась одна пара. Кто они, распорядитель? «Один финикиец, черный, как ночь, другой... Ну не знаю, он куплен совсем недавно, и это его третий бой... Говорят, сакартвел. Недавно попал в плен и был продан на невольничьем рынке. За те несколько боев показал, что в его сердце достаточно храбрости...». «Убей его! Нам тут героев хватает...», - лениво перебил распорядителя император. «Да, господин...», - молча поклонился последний. «А, впрочем, если победит, дай ему свободу: так о нем быстрее забудут! Как его зовут?» - «Арчил, мой император...»

Бачо
«Я родился в Тбилиси, в самом центре, 45 лет назад. Был очень послушным, добрым и хорошим мальчиком. Учился в специальной английской школе, ходил в костюмчике с бабочкой... Мама - лучшая мама на Земле, работала режиссером в театре. А я даже играл во взрослом спектакле, в «Ричарде Третьем»! Играл маленького Принца, которого в конце концов убивают... Может, тогда запустилась странная программа моей жизни? Я часто думаю об этом: почему именно я? Ну, да ладно. Театр я не любил...
Когда пришло время идти в пятый класс, обстоятельства жизни изменились: мы переехали в спальный район Тбилиси. Для меня это были джунгли, с законами, присущими законам этих самых джунглей. Сильные били слабых, сильные были главными. И меня беспрестанно били. За то, что пришел в школу на первое занятие в дурацком костюмчике с бабочкой, за то, что осмелился приподнять глаза от парты... Честно говоря, когда я впервые робко дал какому-то хулигану сдачи, то и сам испугался. Толстячок, уделом которого было слыть посмешищем у девочек и еще играть этого самого дурацкого принца. И тут, где-то на третьем году такой жизни, у меня в голове впервые что-то «перещелкнуло»: я начал заниматься спортом. Сначала сам для себя, потом, к удивлению сверстников, пришел в секцию бокса и тренер разглядел же во мне что-то! Я занимался целыми днями, на учебу оставлял столько времени, сколько мог: сначала спортзал, потом все остальное. И в семнадцать лет, неожиданно для себя, стал грозой всего района, грудой мышц, которой управлял мозг, одержимый идеей: отомстить всем, кто издевался надо мной в розовом и сопливом детстве. Слава Богу, что никого не убил, не принес никому горя, и в то же время начал получать первые спортивные награды.
В 1990-м приехал в Ростов-на-Дону, поступил в институт, окончил его.
И работал, как каторжный, начинал с простого рабочего, и добрался-таки аж до «службы» начальником участка. Только это никому уже не было нужно: моя страна, которую я любил и где каждый ее город был для меня все равно, что Родина, предала меня и всех! Я безумно любил и люблю Тбилиси, но остался в Ростове: он также стал для меня родным домом.
Работы не стало. А у меня семья, сын, и надо их кормить. В это время по всей стране начался какой-то непонятный тогда для меня период: все воевали со всеми. Как в моем детстве: слабый сжирал сильного, а потом этого сильного уничтожал еще более сильный... Может, от того, что я был рассудительнее других, мог дать какой-то дельный совет, ко мне потянулись такие же, как я: сильные мужики, оставленные за бортом жизни. Да, был и криминал, но все какой-то «немасштабный». Зато жили теперь мы на широкую ногу: и квартиры у меня были, и деньги, и уважение среди «коллег» по криминальному цеху».

405 год. Колизей
...Бой идет уже не один час. А как все славно начиналось: последнего гладиатора, этого самого Арчила, выводили на окровавленную арену самые красивые матроны и девушки Рима, осыпая его лепестками белых роз. Розы так красиво опускались на красный песок. Император уже откровенно скучал: ну, сколько можно? Этот Арчил же практически безоружен: зеленая сетка, трезубец, набедренная повязка да сандалии, защищающие голень...

Бачо
Девяносто пятый год. Он до самой смерти будет помнить этот страшный день. Под колеса трамвая попал его единственный сын и, несмотря на усилия врачей, умер на другой день... «Я тогда впервые в жизни упал в обморок! Я всегда шел на жизнь с кулаками, а тут просто потерялся. Несколько суток сидел над гробом сына и не понимал, как же я теперь? Как расстаться с мальчиком, который прожил всего девять лет? Где справедливость?! Поседел в один миг. И после похорон поселился на кладбище. В самом прямом смысле. Если в своем детстве я закалял волю, разгуливая ночью на кладбище, то теперь не мог уйти оттуда. Летом спал рядом с могилой сыночка, завернувшись в одеяло. Зимой - в машине. Так продолжалось полтора года... За это время потерял все. Куда-то делись деньги, квартиры, все, в общем. Я этого уже не замечал: как одержимый искал себе смерть. Все равно от чего: от пули, от героина, в драке... Не различая день и ночь, поглощая героин чудовищными дозами, не понимая, кто я и что со мной, все-таки оставил в душе одно: я христианин. Если бы не это - просто наложил бы на себя руки... Но у жизни - свои сценарии».

405 год. Колизей
... Финикиец повержен. Что скажет император?
Император вздрогнул: что, уже все? Оба живы?! А что публика? Безмолвствует, как всегда? Ну, ладно... А этот, как его, сакартвел, пусть уходит. Скажите, что он свободен! Так решил народ Рима и так решил он, самый справедливый и могущественный император Гонорий!
Гладиатор Арчил медленно встал на одно колено, потом так же медленно пошел наверх, по ступеням лестницы амфитеатра.
Бачо
«В беспамятстве я был долго: как сумасшедший, с кем-то дрался, кого-то типа «крышевал», да еще считался авторитетом. Потом пошли суды, сроки... И однажды в колонии я вдруг очнулся: посмотрел на себя, как будто со стороны: ужас... И как заведенный начал восстанавливать себя: занимался на примитивных спортплощадках, без рукавиц срывал кожу на ладонях, ноги буквально ломал в кирзовых сапогах. И ни у кого ничего не просил.
А потом я вышел на свободу. И на воле меня вдруг заметили. В «нулевом» году пригласили на какие-то соревнования, потом еще и еще... В 2001 году я вдруг выиграл бой! Да, честно говоря, я был счастлив, просто участвуя в спарринге, даже если меня били! Били-то не те дворовые хулиганы - мастера боя! А я продолжал учиться...»

405 год. Колизей
Арчил поднимался по ступеням все выше и выше. Вот кто-то приложился щекой к его окровавленной сандалии. А кто-то набросил синий с золотом плащ на его израненные плечи... Кто-то кинул камень, потом еще... Арчил не чувствовал боли. Он шел наверх, к свободе, славе и другой жизни!

Бачо
Бачо - воин. Отказавшись на зоне от героина, который давно уже заменил все радости жизни, вернувшись в призрачный еще бокс, он стал другим. И вот она - свобода! И первые серьезные победы. Их много, но самые значимые, наверное, первые. Публика и болельщики буквально ревели, когда на ринг выходил седой боксер. 2004 год - серебряный призер России! Тогда же - бронза на чемпионате мира по боевым единоборствам в Ялте. Следующая победа - бронза на «Европе». Тогда же Арчил Абуашвили начинает выступать как профессионал. С ним давно уже считаются маститые бойцы, да он, собственно, никого не боится: то ли отбоялся, то ли еще что...
2006 год самый серьезный в жизни Арчила Абуашвили: он - чемпион мира в супертяжелом весе! Кикбоксинг - его профессия и жизнь. Улыбается: «Я вообще-то добрый очень... Вы не думайте, что, расквасив друг другу носы, борцы становятся врагами: мы дружим годами, семьями, да и вообще...» Подтвердив свой чемпионский статус в 2006 году, начал подумывать: может, хватит уже? А то как-то странно получается - уже и организаторы не очень-то жалуют: на ринг выходит далеко не юноша, седой уж весь...
13 боев «в полном контакте», 12 побед, одна ничья. Это в профессиональном спорте. Давно уже любимец не только Ростова, но и всего юга России, ну что еще надо?
Теперь его день распланирован до минуты: утром бег, десять километров, потом тренировка, потом короткий отдых. И снова - ринг, но уже с маленькими боксерами и борцами. «Мальчишек надо уводить с улицы... Если я не стану этого делать, грош цена моим победам: все они должны лечь в основу какой-то идеи. В моем случае: мама, моя большая семья, православие, помощь ближнему в любых видах. Из спортзала ухожу обычно после десяти вечера...»

405 год. Колизей
Арчил медленно поднимается по ступеням Колоссеума, огромного амфитеатра Флавиев, арены, сожравшей за три века множество людей... И вдруг! Тихий детский голосок откуда-то снизу: «Арчил...» Медленно поворачивается натруженная шея: на арене стоит малыш в темненьком костюмчике, с бабочкой под круглым подбородком. «Кто ты, дитя?» Голос звучит глухо, Арчил смертельно устал... «Арчил!.. Я - Бачо! Здравствуй...»