Как аукнется…
Здравствуйте, любимая газета!
Не могу молчать после публикации 18 января статьи Анны Корсиковой «Перелюбили…». Что называется, зацепило меня. Да и не только меня! Мы обменивались мнениями с вашими постоянными читателями и нашими жителями. Очень сильная статья, правдивая и своевременная. Одно обидно, что слова эти не возьмут за душу людей без души и совести.
А ведь такие случаи с обиженными стариками у нас совсем нередки! Особенно когда дело касается наследства и имущества. Тут вроде бы нормальные и вполне благополучные люди превращаются в нелюдей, в монстров каких-то. Для них уже нет ничего святого – ни старый человек или память о нём, ни родственные отношения – идут напролом к своей цели, сметая и растаптывая всё на своем пути. И достигают этой цели любой ценой, через разрыв дружеских и родственных отношений, в один момент становясь врагами когда-то самых близких людей…
Четырнадцать лет работаю с населением, в первой административной инстанции, в совете микрорайона № 27, куда приходят жители со своими радостями и бедами. А некуда больше идти, остались в далеком прошлом профкомы и парткомы, которые все же помогали призвать к совести и поставить наглого человека на место. Выслушиваю на своей работе такие же, как в статье, жизненные истории и стараюсь хоть как-то помочь – чем могу, хоть словом и советом, беседой и нравоучениями с родственниками (если они будут слушать). А как не помочь, когда глаза стариков полны слез и они в тебе видят последнюю надежду – «доченька, на тебя только надежда, никому мы не нужны».
Частенько приходится предостерегать своих престарелых жителей: не подписывайте вы при жизни своей квартиры, бессовестные родственники, добившись права на квартиру, постараются быстренько освободить ее от уже никому не нужного жильца. И отправляют его или в дом престарелых, или сделают его жизнь настолько невыносимой, что смерть будет для него наилучшим уходом с вожделенных кем-то квадратных метров.
Не дай Бог, если родитель подписывает квартиру на одного из детей, а другие дети узнают об этом. Тут они слетаются в эту квартиру, как коршуны, и идет бой не на жизнь, а на смерть. Про родителя забывают, начав между собой такую войну, что родные братья и сестры превращаются в заклятых и проклятых всякими словами врагов. Дело доходит до судов и давления на старенького родителя. А бедный родитель не знает, в какой угол спрятаться от своих чад и задумывается над тем, что же он упустил в их воспитании. А может, и не нужно их было на свет рожать, чтобы на старости лет не знать себе места и просить всевышнего побыстрее забрать к себе?
Или бабушка теряет единственного сына из-за трагической смерти и прописывает в своей квартире свою единственную малолетнюю внучку, дочь сына, оформляет на неё квартиру, помогает материально в её образовании, отдавая последнее со своей пенсии, ведь внучка теперь – сирота. А затем внучка исчезает в неизвестном направлении, бабушка исправно платит двадцать лет за квартиру, в которой прописана внучка и которая ей принадлежит, а внучки и след простыл. Бабушке уже за девяносто, она плохо видит, почти не слышит, ноги плохо ходят, теперь ей нужна помощь взрослой и здоровой внученьки. Но внучка так не считает, она думает: что-то очень долго задержалась бабуля на этом свете… Пора бы ей уже на другую «квартиру»...
И часто бывает так: живет одинокий и престарелый человек и никому он не нужен, разве что кто-то из соседей предложит принести из магазина хлебушка и молока, да кто-то из таких же, как он, позвонит по телефону и поговорит немного. Некому для старого и больного человека даже в аптеку сходить да воды подать, чтобы запить лекарства, а жить-то еще хочется… Но одиночество и безысходность загоняют человека в угол, тоска и обида съедают, и мог бы еще жить человек, но не нужен он никому. И уходит человек… И тут, после смерти, появляются наследники, да не единственные. И начинают доказывать, что они любили умершего, помогали ему, в том числе – материально, не забывали о нём ни на минуту. Дело переходит в суд, а суд требует свидетелей, соседей, которые могут подтвердить, кто же из многочисленных родственников досматривал старика, кто о нём заботился. И вопрос удивленных соседей: где же вы все были при его жизни, остается без внятного ответа. А родственники всё продолжают ругаться и судиться, самовольно врезают новые замки в квартиру, другие выламывают двери и устанавливают свои, надежные – с сейфовыми замками. Вспоминают умершего совсем не добрыми словами – так, что тому и на том свете спокойно не будет…
Обиднее всего бывает за заслуженных ветеранов и инвалидов ВОВ. Уж кто, как не они, заслужили почет, уважение, внимание и заботу?! Пока жили ветераны вместе, супружеской парой, вроде ничего – и с хозяйством справлялись, и не так одиноко было. Но умерла супруга, и остался один инвалид ВОВ, здоровье потерявший еще в годы войны. Ради нас всех, защищая нашу Родину, ради нашего будущего, ради детей и внуков. А дети и внуки жили совсем не далеко, в нашем же городе, минут тридцать езды. Здоровье у ветерана стало совсем слабое, память стала подводить, на улице мог потеряться. В квартире то воду, то газ включит, да и забудет... Короче, одному жить нельзя было. Требовался за ним постоянный присмотр, и надо было, чтобы кто-то из родственников с ним стал жить или забрал его к себе. Но разговоры с родственниками положительных результатов не дали. Наоборот, и соседи, и я выслушали такие неприятные высказывания в свой адрес, которые сводились к тому, что не суйте нос не в свое дело. Ветерана закрыли в квартире под замок, телефон отрезали, с соседями общаться не дозволили. Еду ему привозили раз в неделю: йогурты, молоко, хлеб. Ни супчика, ни котлеток. Газ и воду перекрыли. Старик буквально завывал в квартире, гремел, чем мог, стучал по батареям. Чтобы привлечь внимание дворников и прохожих, в форточку кидал надоевшие йогурты и звал на помощь.
Мы не успокоились: обращались в соцзащиту, милицию, пытались оформить деда в геронтологический центр. Куда только ни стучали, но только обозлили родственников. Когда умер наш ветеран, мы не сразу узнали об этом и проводить, как обычно стараемся, в последний путь не смогли. Не было ему почестей от родных при жизни, не было и после. Но квартиру деда быстро отремонтировали и теперь сдают квартирантам.
И подобных случаев много… И не боятся эти «родственнички», что время бежит быстро, не за горами и их старость. А как аукнется, так и откликнется…
А. И. Марынич,
председатель совета микрорайона №27, специалист по связям с общественностью Промышленного района г. Ставрополя.
