Как разгоняли экологический пост
Наталья ИльницкаяЯ, как и тысячи других рыбаков-любителей, с большим удовлетворением прочитал статью Валерия Манина «Страсти по Сенгилею». Всё в ней соответствует действительности, правда. И мне хотелось бы дополнить ту её часть, которая называется «Чужие глаза?», ибо я руководил экологическим постом по защите Сенгилеевского озера более десяти лет и передал руководство полковнику внутренней службы С. Абрамову далеко не случайно. Я понадеялся, что он – «человек в форме» более защищен от произвола охранников, чем я, писатель-пенсионер.
В состав поста входили известные и уважаемые в городе и крае люди: писатель Владимир Бутенко, журналист и преподаватель СГУ Николай Марьевский, полковник в отставке
ФСБ Александр Ермоленко, участник ВОВ, председатель краевого общественного совета рыбоохраны Иван Цвиркун и другие. Мы опирались на два или три десятка граждан, которым очень дорога ставропольская природа. Это были ветераны войны, труда, беззаветно любящие свой край. Все они имели соответствующие документы, подписанные первым лицом Ставрополя и министром природных ресурсов ПСК, достойно вели себя на берегах Сенгилея. Я, как председатель, имел полномочия государственного инспектора, находил поддержку со стороны тогдашнего руководства министерства Яковлева, Кабельчука. Некоторое время экологический пост работал в сотрудничестве с охраной Сенгилея и краевой рыбинспекцией, тем более что в состав поста входили и их штатные работники. А затем начались непонятные осложнения.
Прав В. Манин, что скорее всего активность членов поста начала кого-то раздражать. Особенно после того, как мы повели борьбу с браконьерами любого ранга, которые стали широко использовать так называемые китайские сети разового использования. Их «крышевали» некоторые охранники озера, работники водоканала и лесхоза. Да и сами они были далеко не безгрешными. Браконьеры сильно подорвали запасы шемаи, рыбца и даже судака и леща на Сенгилее. Они настолько обнаглели, что порою ставили сети километрами на глазах членов экологического поста и наших добровольных помощников, немногочисленных рыбаков-любителей. С уходом таких руководителей милицейской охраны, как Меткалов, Абакумов, с которыми мы, повторяю, находили взаимопонимание, оказывали друг другу помощь, положение на озере настолько осложнилось, что охранники, работники водоканала стали отбирать удостоверения, подписанные мэром Ставрополя, у ветеранов войны и труда, у внештатных инспекторов государственной рыбинспекции.
Потом подошла очередь и членов экологического поста, с которыми совсем перестала считаться вооруженная охрана озера. Меня лично браконьеры запугивали различными способами, и я счел за благо после проведения «круглого стола» на водокачке сложить обязанности председателя экологического поста.
После этого охранники по приказу своего командира (ныне его уже нет. Об этом написал В. Манин) пытались у меня изъять удостоверение № 20, подписанное и заверенное печатью Госкомприроды, составили протокол о том, что я нарушил положение об «особо охраняемой зоне» и ловил рыбу на удочку. Этот протокол я храню, как и копию картины Рембрандта, которую мне прилюдно вручал несколько лет назад председатель комитета природных ресурсов Н. Панасенко за заслуги по охране Сенгилея.
Так постепенно вся полнота власти над огромным, богатым рыбой водоемом перешла под безраздельный контроль службы охраны. Но, как пишет Манин, это не решило проблему браконьерства. Что там сегодня творится, мало кто знает. С разгоном экологического поста общество лишилось своих «глаз и ушей».
Лишь иногда я и некоторые члены поста рискуем бывать на «секретном» водоеме. Ходят слухи, что на Сенгилее успешно разводят рыбу (кто?), например стерлядь (для кого?), по-прежнему сурово расправляются с каждым «чужим», если он появляется в «особо охраняемой зоне». Знаю об этом не понаслышке. Приведу один пример.
В прошлом году я с участником ВОВ И. С. Цвиркуном приехали в северо-западный угол озера, закинули удочки. Все было тихо, спокойно. Мы легли спать и проснулись глубокой ночью от лая собак, какого-то шума, света мощных фонарей.
- Кто такие? Ваши документы! Надевайте на них наручники! - кричали какие-то люди, бегая вокруг нашей автомашины. – Смотрите, чтобы никто из них не сбежал!
Мы с Иваном Степановичем (нам вместе полутора сотен лет) протерли глаза и увидели людей в милицейской форме во главе со знакомым мне капитаном из охраны Сенгилея. Он когда-то, выполняя приказ своего «принципиального» командира, писал на меня протокол чуть ли не со слезами на глазах, говоря: «Приказ есть приказ, Вадим Сергеевич».
Увидев меня, капитан растерянно сказал:
- Я не знал, что здесь вы. Мы ведь к вам, как к браконьерам, тихо подбирались, подготовив целую операцию по захвату…
- Убедились, что мы не браконьеры, поезжайте с Богом! – сказал я.
Но не уехал патруль с капитаном до тех пор, пока не появился в третьем часу ночи помощник прокурора Промышленного района, у которого, к счастью, хватило ума во всем объективно разобраться. Он весело сказал:
- Ловите, уважаемые отцы, на здоровье!
Ретивых охранников озера как ветром сдуло. Но ездить на озеро мы с Иваном Степановичем с той поры практически перестали, как и другие члены экологического поста. Надоели унижения, придирки…
Я согласен с выводами, которые сделал в статье В. Манин, «Водный кодекс надо чтить, согласно которому любое ограничение доступа к Сенгилеевскому озеру на сегодняшний день незаконно. Нельзя там преследовать людей с удочкой в руках». И надо восстановить деятельность общественного экологического поста, запретить продажу одноразовых сетей на всей территории края и четко регламентировать деятельность охраны, главной задачей которой, как мне кажется, является не борьба со стариками-рыболовами, а обеспечение безопасности водозаборных и подающих объектов.
