Как сохранить наследие?

По остаточному принципу

Таковых в крае 2766, семьдесят из них – федерального значения. Но и те, которые не внесены в федеральный реестр, для Ставрополья – ценность. Порой уникальная – как, например, маленькая деревянная мельница в селе Манычском Апанасенковского района. Одна такая в ЮФО сохранилась. Подумать только, ведь пережила она и революции, и коллективизацию с раскулачиванием, и войну, а теперь вот рассыхается и может погибнуть… Или здание краевого Театра кукол (в былые годы – Дом пионеров). У каждого горожанина, даже если пионером он был в 30­е годы, с этим Домом на проспекте Октябрьской революции связаны светлые детские воспоминания. Сейчас при взгляде на зияющие пустотой оконные проемы в ободранных стенах с остатками обвалившейся крыши чувства возникают, скорее, горькие. Здание кукольного театра с его усугубляющейся аварийностью уж лет двадцать как является притчей во языцех. И не только в Ставрополе, но в самой Москве… Председатель Союза театральных деятелей России Александр Калягин обеспокоенное письмо прислал, что помочь театру надо, мол, скитания коллектива по арендным помещениям должны закончиться. Так все понимают, что должны, только вот краю с его дефицитным бюджетом такой объем реставрационных работ не поднять. В этом и была суть недавно состоявшегося телефонного разговора заместителя председателя правительства края Любови Волошиной с Александром Калягиным. Дело в том, что солидная цифра в 53 миллиона рублей, необходимых для проведения восстановительных работ, никак не сопоставима с четырьмя с половиной миллионами, выделяемыми на поддержание объектов культурного наследия из краевого бюджета. Но и 4,5 миллиона – это уже сдвиг, до 2002 года средства на реставрацию не выделялись.

­ В результате, ­ говорила в своем докладе министр культуры края Тамара Ивенская, ­ уникальные памятники Ставрополья находятся в тяжелейшем положении. Сегодня 60 процентов из них нуждаются в реставрации. В одном из своих выступлений писатель Валентин Григорьевич Распутин сказал: «Государство отвернулось от своей великой национальной культуры, и она как побирушка, в бессилии, ужимаясь и теряя голос, перебивается подаянием». Средств, выделяемых краевым бюджетом на сохранение памятников, крайне недостаточно, поэтому мы сейчас занимаемся уходом за ними, реставрацией, хотя бы внешней. Мы занимаемся работой по привлечению средств федерального бюджета. В прошлом году было получено и освоено свыше 25 миллионов рублей. Но и этих средств крайне мало.

Не рубите дерева! Не рубите!

Министр просила всех присутствующих учесть ситуацию с объектами культурного наследия при рассмотрении бюджета на следующий год. Тамара Павловна обозначила также и другую проблему, которая сейчас по негативному воздействию на памятники истории и архитектуры активно приближается к разрушительному влиянию на них времени, окружающей среды и отсутствия финансирования. Проблема состоит в некомпетентности отдельных должностных лиц и органов местного самоуправления, когда неповторимый облик исторических мест утрачивается и приносится в жертву максимальной прибыли.

­ Новая архитектура не оглядывается на прошлое, она напориста, амбициозна и вполне соответствует вкусу богатых заказчиков. Исторически ценные здания приватизируются, продаются, а затем полностью уничтожаются. За годы так называемой перестройки мы многое потеряли. На территории края утрачено порядка 30 объектов культурного наследия. На территории исторических лесов с полным размахом идет строительство коттеджей. Бульвар в Кисловодске, исторический бульвар Кирова в Пятигорске полностью застраиваются ресторанами и рынками.

Тамара Ивенская вспомнила о римском праве, согласно которому посягнувшим на памятники народной славы отсекали руку, и, подчеркнув, что не призывает к подобным драконовским мерам, заметила все же, что, действуй оно сейчас, в нашей стране было бы немало одноруких. Канули в Лету не только тысячелетней давности жестокие карательные санкции, но суд чести, который действовал в Союзе архитекторов еще не так давно.

Доцент СГУ Борис Годзевич, член правления краевого отделения ВООПИК, рассматривающий культурно­историческое и экологическое достояние края как единое целое, дополнил выступление министра примерами того, как благодаря несовершенству федерального законодательства лесные массивы переводятся в нелесные, и раскраиваются границы памятников природы, которые были научно обоснованы и определены еще при советской власти, таким образом нарезаются земли и идет их распродажа в угоду заинтересованным лицам. Например, гора Машук, уникальный природный объект, оказывается в кольце застройки. Сооружаются особняки у самого Провала, и одна из последних акций была – передача в долгосрочную аренду района под нижней частью склона Машука.

­ Когда нам поступили документы на экспертизу, мы потребовали проведения радиометрического обследования, потому что в Машуке на глубине около километра находится разогретое магматическое тело, там насыщенные воды, там Провал, и если там строить, надо быть самоубийцей. И наши рекомендации полностью были оправданны. Радиометрическая съемка показала, что в почвенных грунтах содержание радона превышает предельно допустимые нормы в 10 ­ 180 раз… Это там, где собирались строить жилые помещения. Радон обжигает легкие. Новоселам рак легких был бы гарантирован… В Ставрополе тоже работает схема перевода лесных земель в нелесные. Достаточно выехать из краевого центра – гора Недреманная, гора Стрижамент, Сенгилеевская котловина, – чтобы понять: где нет лесов, там начинаются мощнейшие оползневые процессы. У нас город держится на двух пластах ракушечных известняков, общая мощность которых – 6 метров, а ниже – 400 метров глины. А глину стоит лишь полить водой, и она начинает ползти, и только благодаря лесам и зеленым насаждениям наш город является оазисом в степи, цветником в этой оползневой зоне. Я помню, как школьниками мы сажали деревья на Комсомольской горке – это сейчас они разрослись, а тогда там все ползло. И вырубать деревья на Комсомольской горке означает рубить сук, на котором сидишь. В архивах есть фотографии последствий оползневых процессов до лесонасаждения. Оползни шли прямо на нынешний проспект Карла Маркса. Сейчас, когда прошла вырубка массива взрослых деревьев, возможна активизация оползневого процесса. Улица Пржевальского – гаражный кооператив, вырубили лес, мгновенно образовалась и начала расти оползневая зона. «Холодный родник» ­ по той же причине обозначилась эрозия почв… Необходимо принимать новые нормативные акты, устранять противоречия между местным и федеральным законодательством. Иначе мы потеряем столько, что нашим потомкам уже не восстановить.

Однако заместитель председателя правительства СК Любовь Волошина обратила внимание собравшихся на то, что недавно принятый краевой Думой новый Закон «Об объектах культурного наследия в Ставропольском крае» уже позволяет сделать очень много:

­ Если бы мы так работали, как писали законы, ­ сказала Любовь Николаевна, ­ было бы просто замечательно. Во всяком случае, действуй он раньше, мы могли бы не задаваться вопросом, почему ведется остекление колоннады в Кисловодске, почему отчуждаются от охраняемой зоны земли под застройку… Мы не умеем внимательно читать законы и выполнять их свято. Краевой закон уже сейчас охраняет и направляет нас по многим позициям.

Кстати, краевое отделение Всероссийского общества охраны памятников уже подготовило ряд предложений о дополнении в этот краевой закон. Это особенно важно накануне принятия федерального закона о приватизации объектов культурного наследия. Заместитель председателя постоянной комиссии Ставропольской городской Думы по социальным вопросам Валентина Сапунова выступила с предложением создать целевую программу по защите объектов культурного наследия. Проблем с этим больше, чем решенных вопросов, – с этой мыслью были солидарны все. Правда, были оптимистичны – мол, те, кто болеет за сохранение культурного наследия, сильны тем, что борются за это сообща.

.