Кто, если не ты

В понедельник страна будет отмечать День пограничника. Праздник, который даже невоеннообязанный человек считает своим. Особенно здесь, в Ставрополе, который за 12 лет пребывания в статусе центра Северо-Кавказского пограничного округа привык себя считать тоже пограничным. Тем более что и после реформирования округа здесь по-прежнему много пограничников — как будущих (курсанты филиала Голицынского института), так и нынешних (потому что бывших пограничников не бывает). Даже если границе было отдано только два года срочной службы, она все равно остается с человеком — и через 10, и через 20, и через 30 лет. Вот и герой сегодняшнего рассказа не исключение. Атаман Ставропольского городского казачьего общества СОКО ТКВ Владимир Квашнин в душе по-прежнему — пограничник.

Свою первую пограничную полосу Владимир Квашнин оборудовал собственноручно. Было это под Калининградом, в тихом городке с боевым названием Багратионовск. Там помещалась школа СС (так называли в городке школу сержантского состава — и вовсе не от нелюбви к пограничникам). Просто в бытность Калининграда Кенигсбергом там действительно обучали германских офицеров, и оборудовали такие школы немцы по самым высоким стандартам со всей немецкой скрупулезностью. Не случайно после войны, когда потребовалась базовая площадка для подготовки кадров для службы на границе, КГБ выбрал для этих целей именно этот объект. А весной 1978-го, когда в школу сержантского состава прибыли очередные новобранцы, там начали оборудование новой пограничной полосы с учетом всех требований тогдашнего времени. Так что утренняя пробежка у курсантов была наперевес с лопатами, а в них — дерн или что-то еще необходимое для обустройства полосы. Так за полгода ее и проложили, и зачеты на ней сдавали. Потому как стройка стройкой, а боевой и строевой подготовкой тут занимались серьезно. Сержантский экзамен Владимир Квашнин выдержал на отлично и даже был поощрен правом участвовать в ноябрьском параде. Но парень такой награды командования не оценил и даже не из-за усиленной строевой подготовки перед парадом, а потому что сразу после него отличники обучения (опять же в качестве поощрения) следовали служить на советско-польскую границу, считавшуюся спокойной. Володе же хотелось романтики — то есть туда, где погорячее. И он попросту сбежал из парадной группы в колхоз на уборку урожая — в так называемую «капустную бригаду»... Ну а того, что погорячее северо-запада, и в СССР хватало.

И двинулся сержант Квашнин через всю страну на границу с Афганистаном.

Горячее там было все, начиная с воздуха. Уезжали из слякотной осени, прибыли в знойное узбекское лето. Ну, конечно, обстановка. У молодого солдата еще будет много времени, чтобы оценить обманчивость местных природных красот. Даже с нашей стороны склон у Амударьи был алым — от маков. На той стороне таких маковых полян тоже было в избытке, и производство опия там уже было поставлено на поток. Одной из задач начатой в скором времени афганской кампании было пресечение наркотрафика. Эта зараза уже тогда лезла на советскую территорию. В задачи пограничников входило — не пропустить ни одного каравана с опием. Сложности создавало и то, что непосредственно в погранзоне находилась часть колхозных угодий, конечно, все: пастухи, доярки, рисоводы и другие честные труженики - имели спецпропуска, но бдительность тут требовалась. Мало ли кто мог под видом колхозника «просочиться». Тем более многие местные жители на той стороне имели многочисленных родственников. Дело в том, что в 20-е годы, после установления Советской власти, за Амударью бежали те, которые не хотели при этой власти жить, большей частью — бывшие басмачи. Географическое положение «девятки» было вообще интересное, иной раз наряд выходил и на участок соседней заставы: тогда по рации докладывали дежурному: «Я в Таджикистане». Приходилось даже заниматься пресечением несанкционированного бизнеса, когда после одного из урожаев оказалось, цена на муку в Таджикистане намного ниже, чем в Узбекистане. Узбекские товарищи живо смекнули, что на этой разнице можно неплохо заработать. Не один ЗИЛ пограничники тогда задержали. Незадачливые бизнесмены обижались...

Так что разнообразной «романтики», о которой мечтал в школе сержантского состава Владимир, на этой службе хватало. Неповторимый местный колорит ей добавляли волки и шакалы, которые своим хоровым «пением» взбадривали пограничников в карауле и наряде. Поднимать заставу по тревоге приходилось часто — система была очень чуткая, нередко причиной срабатывания становились порывы ветра, дождь, вездесущие лисицы или даже коровы, отбившиеся от стада. Такая вот «заблудшая» буренка однажды изрядно погоняла Владимира и парня, что был вместе с ним в наряде. Ее обнаружили аккурат посреди КСП — той самой вспаханной полосы, на которой при ее пересечении невозможно не оставить следа. Пограничники решили попросту шугануть «нарушительницу», дабы не топтать полосу — ребят стало жалко, перепахивать — это такая морока. Кригнули-гикнули, видать, действительно от души — казавшаяся неповоротливой корова сорвалась с места, но паче чаяний понеслась не в сторону, а прямехонько по полосе, уверенно вбивая копыта во вспаханную землю... Буренка оказалась спринтером - несмотря на хорошую физподготовку пограничников, корова до стада добежала первой...

Много было во время службы «и серьеза, и курьеза»... И начальник заставы был замечательный. Майор Овчаренко. Ему на заставу всех «залетных» на перевоспитание посылали. И получалось ведь — причем как-то так отечески. И спуску не давал, и не унижал никогда.

- Дедовщины, - впоминает Владимир Михайлович, - на заставе не было. Мне даже кажется, что в тех условиях это и невозможно было. Даже если человек к этому склонен, как будет издеваться над своим подчиненным, когда вместе с ним идет в наряд, и тот с автоматом за его спиной... Но у нас отморозков и не было.

А Овчаренко солдата очень хорошо чувствовал. Он на этой заставе с рядового до майора дослужился. Поэтому выучку проверял тщательно, даже порой изощренно, но никто не обижался. Мог пройти даже через КСП (опытный пограничник знает, как пройти) и из ночной тьмы окликнуть наряд: «Стой! Кто идет?»... В общем, любитель был нестандартных форм обучения. Но и творчество поощрял. «Залетные», они ж зачастую оттого и попадали в число проштрафившихся, что натура у них творческая. Вот так на девятой заставе сразу три гитариста оказались. И сержант Квашнин создал свой пограничный вокально-инструментальный ансамбль. Сам он бас-гитарист, Сергей Иванов - соло, а Жора Прохота — ритм, модернизировали они свои обычные гитары деталями из киноустановки и усилителей и в свободное от службы время репетировали. Даже на конкурсе в комендатуре первое место взяли. Их ВИА командир за эту победу обещал ударной установкой премировать. Да скоро стало не до музыки. Начался ввод войск в Афганистан.

К этому заранее готовились: и дорогу под танки укрепляли, а потом и технику стали стягивать. Наступила действительно горячая пора: ночи без сна, потому что машины шли потоком. Сначала туда, а потом — и оттуда. С особыми документами на груз 200, когда пограничники понимали, что не нужно задавать лишних вопросов ни водителю, ни сопровождающим. И так было понятно, что за Амударьей - война и боевые потери...

Пограничники выходили и туда, за Амударью, потому что в афганских ландшафтах именно они лучше других могли выполнять боевые задачи.

Но самым ярким воспоминанием остается бой, развернувшийся на подступах к их заставе. Как в песне «но разведка доложила точно»... Информация о возможной попытке прорыва банды на их участке границы поступила за сутки. К заставе подтянули армейское усиление, пограничникам выдали металлические дзоты с тремя пулеметными гнездами, которые надо было врыть в землю. На два метра вглубь, на два - вширь. А это песок, который тут же ссыпается. Но успели. Очень важны эти дзоты оказались в бою. Страха не было. Видимо, действительно хорошие психологи с ними в школе сержантского состава работали. Им нужно было выполнить боевую задачу - удержать натиск. Бой — особое измерение. «Кто, если не я» - наверное, только это стучало в голове. Не мысль даже, а, скорее, — ощущение, обостренное чувство, которое осталось с Владимиром Квашниным на всю жизнь.