Кто, кого и как спасает?

сть, конечно, у нас в городе люди, на своем горе убедившиеся, что такое неорганизованность, боязнь, а порой и абсолютное равнодушие к судьбам тех, кто зажат в искореженной машине и умирает от боли и потери крови. Да что мне­то уж далеко ходить! Случалось в моей жизни и такое: ехала на работу в легковушке. На перекрестке в «спину» новеньких «Жигулей» врезался «Москвич», управляемый стареньким, полуслепым (!) инвалидом. Нашу машину смяло так, что восстановлению она уже не подлежала. Водитель из салона выскочил, размахивая руками, что­то кричал, а потом рухнул на асфальт. Я оказалась зажатой на переднем сиденье с травмированной шеей. Было даже не больно, было – никак. Все онемело, налилось свинцом. Зеваки, собравшиеся на обочине, наперебой уверяли друг друга, что авто вот­вот взорвется, но почему­то не отходили от искореженной машины. Но самое страшное – до приезда «скорой» ни один «гаишник» даже не попытался оказать помощь ни мне, ни водителю, лежащему на дороге. Они ПРОСТО стояли и смотрели! Прошло 12 лет, а я до сих пор это помню, есть такой маленький «счётец».

Ну, собственно, длинная личная история как раз и есть суть учений. Научить людей, оказавшихся на месте трагедии, оказывать пострадавшим первую медицинскую помощь, грамотно «рассортировать» пострадавших, правильно транспортировать. Так, чтобы не причинить дополнительной боли, а возможно, и отодвинуть смерть. Хотя бы на расстояние «до больницы».

Легенда проста: автобус со студентами сталкивается с российским «джипом» ­ «Нивой». Окраина Ставрополя, сгорающая под палящим солнцем, временно превращается в «федеральную дорогу «Кавказ». В салоне раненые и погибшие. В машине – женщина, зажата между рулем и сиденьем. Вообще­то, для ребят­статистов это как игра. Для спасателей – нет. Раз за разом они повторяют и прорабатывают «на жестах» свои действия: я беру так, ты перехватываешь эдак, и так до команды к началу учений. Для спасателей это каждодневная работа, и все отрабатывается до автоматизма.

Вот: столкнулись! Из автобуса раздаются крики. Мимо проезжает «Мерседес». Останавливается. Молодой водитель подбегает к пострадавшим, заглядывает в машину, автобус. Для достоверности – растерянно мечется по дороге. Затем, «собравшись» с мыслями, вызывает милицию. Для тех, кто не знает: все экстренные службы с мобильных телефонов набираются так: 010, 020, 030, 040…

ашина сотрудников ГИБДД появляется довольно быстро. Милиционеры входят в салон автобуса, осматривают пострадавших, кого­то успокаивают, параллельно вызывают спасателей, скорую медицинскую помощь. Тут же оцепляют район трагедии, проводят так называемую локализацию. Приезжают пожарные, тушат возникший очаг возгорания. Практически одновременно прибывают первые экипажи «скорой» и спасатели из Ставропольского территориального отряда ПСО МЧС. И врачи, и спасатели действуют слаженно: врачи начинают сортировку, спасатели с помощью спецоборудования извлекают женщину, зажатую в салоне авто. Медики в это время проводят осмотр, раскладывают пострадавших на обочине дороги. Вот и подкрепление: к месту катастрофы на большой скорости подъезжает автомобиль территориального центра медицины катастроф. Работа кипит. Машин все больше и больше. Срабатывает так называемый принцип «золотого часа» и «золотого кольца». То есть – за час можно спасти людей. Это не оспаривается. Но, к сожалению, зачастую в этот святой, в общем­то, час и проявляется бездействие и страх очевидцев. У нас ­ все машины движутся в одном направлении: любое встречное движение тормозит работу, а может стать и виновником нового ДТП. Вот все рассортированы, кого­то уже отвезли в больницу, кто­то покинул нас навсегда… Остаются «тяжелые» ­ те, кого нужно отправлять на вертолете. В небе стрекочет железная стрекоза. На ее борт бегом несут пострадавших, в их роли ­ манекены. Последними увозят тела погибших. Ребятам, их изображавшим, пришлось хуже всего: солнце палило немилосердно, никакие козырьки и темные очки не спасали от солнечных ожогов. «Трупы» как раз и загорели…

Мне показалось, что учения закончились за полчаса. По сценарию – 1 час 15 минут. Возможно, что, наблюдая за скоростью и хорошей работой спасателей, медиков и милиции, многие просто потеряли счет времени.

чения прошли на высоком уровне, и это, безусловно, понравилось. Не понравились разговоры за спиной. Наблюдать за учениями прибыли представители почти из 60 регионов. Спасатели, врачи, милиция, предприниматели… Было ощущение: завидуют. Ну вот почему­то у нас так хорошо получилось!.. Как же они «промухали» возможность проведения у себя таких мероприятий? За спиной говорили о том, что это всего лишь учения. Отчасти соглашусь: читай выше. Меня когда­то «спасали» часа три. За это время водитель машины, разбитой пенсионером, превратился в молодого инвалида: в организме произошли необратимые изменения…

нашем случае наблюдатели правы в одном: где набраться таких сознательных людей, способных не только поглазеть (ой, что это тут?), но и грамотно набрать номер экстренных служб. Я расспрашивала тех же наблюдателей. Из них только двое из десятка знали, как вызывать подмогу. Дальше. Наши службы славятся своей несогласованностью: ну не мое это дело – раны перевязывать! Я милиционер, и ничего больше! Опыт многих стран, особенно нелюбимой нами Америки, показывает, что наиболее эффективно работают те, кто может все. А там все всё могут! Пожарный – принять роды, наложить жгут, а порой, и запустить остановившееся сердце. Плюс к этому – собственно тушение пожаров, помощь старушке при переходе через улицу, спасение всяких там кошек… Кто из наших способен на такое? Да почти никто! Только с недавних пор все сотрудники ГИБДД проходят первоначальную медицинскую подготовку. Следующий момент. А чем, собственно, спасать? На учениях показали и специальную переносную рентгеновскую установку, и специальные носилки. Любопытство меня погубит: я улеглась­таки в носилки. Пластиковая штука, как мешок, из толстого полиэтилена. Внутри некая субстанция, похожая на шарики для сушки обуви, маленькие такие пакетики в пачках, вкладываемые в коробки. Уложив пострадавшего с переломом позвоночника, костей таза, конечностей (это я!), спасатель откачивает воздух из «мешка». Носилки сжимаются, твердеют и становятся едва ли не «гипсом на все тело». Меня потом из носилок с трудом вытащили: так плотно эта штука обхватывает. Все хорошо, но вот незадача: носилки существуют в природе, но не в багажниках автомобилей спасателей, милиционеров, врачей. Для того чтобы на дороге помощь могла оказываться без промедления, в нашей большой стране КАЖДАЯ спецмашина должна быть укомплектована одинаковыми наборами для спасения. Должен быть создан обменный фонд: приехали пожарные, упаковали в свои носилки, отправили в больницу. Тут же машина «скорой» отдает свои носилки пожарным и так далее… Этого нет. Думаю, скоро не будет: где предприятия, изготавливающие спецсредства для спасения людей? Не перекупающие по бешеным ценам за границей, а свои, российские? Что­то о них не слышно. Те же создатели «суперносилок» говорили, что денег на большую серию нет. А если и появятся, и производство заработает с сумасшедшей скоростью – все равно все будет закупать Москва, а потом распределять по регионам. Кому­то больше, кому­то меньше, а кому­то вообще ничего…

Не так давно наш президент громко удивлялся: на дорогах гибнет столько народу! Практически небольшой российский город… Ну правильно, а чем спасать­то? И кому? Зачастую виновники аварии, да и просто свидетели, посмотрев на драму, уезжают от греха: по судам потом набегаешься… Это тоже проблема, и о ней тоже много говорили наблюдатели.