Моя королева

Отчего так происходит? Одни, не доходя до середины своего жизненного пути, уже устали. Им безразличны и наступающее утро с розовым разливом горизонта, и день, сверкающий всею палитрою красок и запахов, и ночь со сверкающими бриллиантами звезд на черном бархате небосвода. Другие, далеко перешагнувшие за эту золотую середину, жадно впитывают бытие каждого дня. Им не хватает времени, им все интересно. Накопив богатейший жизненный опыт, щедро делятся с окружающими, заряжая их неиссякаемым оптимизмом, подавая надежду на лучшее. Вот с таким человеком и свела меня судьба.

Зою Евдокимовну Маринич я знаю более двадцати лет. Познакомились мы на занятиях йогой. Высокая, статная, она приходила на занятия и сразу привлекала к себе внимание легкой походкой, очаровательной улыбкой, своим благожелательным отношением. В сосредоточенном выполнении асан проглядывались полное внутреннее достоинство и гармония, что-то королевское. Так я и стала называть ее — Моя Королева. Возвращаясь с занятий, мы обсуждали происходящие события, делились своими жизненными проблемами. И всегда получали совет, подающий надежду на благополучное решение.
Зоя Евдокимовна пригласила меня к ней на огонек. Мы сидим в небольшой, уютной кухоньке. На плите тихонько посвистывает закипающий чайник. На столе — незатейливая снедь. Все дышит покоем и располагает к неторопливой беседе.
— Мое предвоенное детство, — начала свой рассказ Зоя Евдокимовна, - прошло в селе Александровском Краснодарского края, где жили немцы-колонисты. Их предки населили эти места еще при Екатерине Великой. Шли годы, цари сменяли один другого, немцы пустили корни, основали хутора-колонии, трудились, растили детей. Думали ли они тогда, какая доля ждет их потомков?
Один, два века для истории — миг. В России в конце XIX начале XX века, как в растревоженном улье, политические события стремительно нарастали. Грянула революция, затем Гражданская война, потом голодное лихолетье 30-х. Немцы — трудолюбивые люди, но жилось им трудно. Ждать помощи было неоткуда, наверное, в русском человеке генетически заложено чувство сострадания, желание помочь, кому тяжелее.
— Когда у нас отелилась корова, мы отдали телочку самой многодетной семье, — продолжает Зоя Евдокимовна, — и знаешь, Людмилка, видя их благодарные лица, мы искренне радовались, что смогли помочь этим людям. Забегая вперед скажу, что, возможно, этот подарок спас мне жизнь.
Женщина на минуту задумалась, уходя в свои далекие воспоминания. Лицо ее озарилось внутренним светом, и я не решалась нарушить молчание.
— Началась война. Немецкие семьи выселили в 24 часа, — продолжила моя собеседница. — А я, как секретарь комсомольской организации, осталась на оккупированной территории со специальным заданием. Однажды при выполнении операции была схвачена службой гестапо, зондер-командой СС-10 «А». Все знали: дело в этой команде было поставлено так четко, что, попав к ним в лапы, уйти было практические невозможно. Начался допрос. Вызвали переводчицу. Ею оказалась девушка из той самой немецкой семьи. Но неожиданно офицера вызвали из кабинета. Позднее я узнаю, что причиной столь срочного вызова был приказ о немедленном отступлении немцев. Но это будет потом, а сейчас над моей жизнью нависла угроза. И моя школьная подруга, быстро отдавая мне пропуск, шепнула: «Беги». Я не знаю, что стало с ней. Запросы после войны о ее судьбе результатов не дали. Возможно, она спасла мою жизнь ценой своей. 
Рассказ Зои Евдокимовны пробудил в моей памяти воспоминания далекого послевоенного детства. По нашей улице Мутнянской, нынче - улице Лермонтова, ходил пленный немец. Он лудил продырявленные кастрюли и котелки, точил ножи и лопаты, чем зарабатывал себе на пропитание. Работал аккуратно. Память четко сохранила белоснежную салфетку, которой он протирал наточенные инструменты, проверяя качество работы. Я не знаю, где он ее стирал, но салфетка неизменно была белой. Женщины расплачивались за работу в основном овощами и фруктами со своих огородов и садов, кто выносил кружку молока. Но я ни разу не слышала упрека, ругани в его адрес, желания мстить. Моя тетя Рая всегда говорила: «Ему тяжелее, он — на чужбине». Это был один из нравственных уроков милосердия, полученных мною в детстве.
И вот настал тот долгожданный день, когда освободили территорию Краснодарского края. Какой это был счастливый день! Радость переполняла всех: ведь это был еще один шаг к победе.
— Мы добровольно, а нас было восемь человек, — продолжила Маринич, — отправились в военкомат с просьбой быстрее отправить нас на фронт. Просьбу нашу удовлетворили и после некоторой подготовки отправили в Ейский истребительный батальон войск НКВД, в разведывательную группу, а заодно взяли подписку о неразглашении государственной тайны. Так я и молчала о своей деятельности в этой группе целых 25 лет.
— Моя Королева, – не удержалась я, — ведь это было очень опасно. Сколько вам было лет?
— Я только окончила педучилище, 16 лет.
И опять невольно провожу параллель между настоящим временем и минувшим. Какая ответственность легла на плечи юношей и девушек в те годы! Разведка — это полная конспирация, собранность, ни словом, ни поступком, ни взглядом не обнаружить себя, не вызвать подозрения. И при этом четко выполнять порученное.
И снова в памяти всплывает рассказ моей мамы Князевой Зинаиды Ивановны, урожденной Самоваровой. Ей тоже было 16 лет, когда она, окончив учительские курсы, была направлена на ликвидацию безграмотности в Калмыкию. Голодные тридцатые. Были случаи людоедства. «Каждый вечер вокруг нашего домика ходил старик, — рассказывала мама. — Когда он заглядывал к нам в окно, казалось, что от голода у него, как у волка, горели глаза. Мы от страха не могли уснуть».
А сейчас… Чуть ли не за руку водят родители своих акселератов: как бы не напился, не накололся, не попал в дурную компанию. О, времена, о, нравы!..
— Зоя Евдокимовна, было очень страшно?
— Людмилочка, тогда главным было слово «надо», — улыбается в ответ моя собеседница.
Да, тогда перед всем народом стояла одна цель: как можно скорее закончить войну, все силы, физические и духовные, были подчинены этой цели. После расформирования батальона Зою Маринич по распоряжению Ейского военкомата и руководства РОНО направили в среднюю школу в качестве военного руководителя. В Краснодарском крае она была, пожалуй, единственной женщиной — военруком. Военная подготовка в школе включала начальный курс молодого бойца в полном объеме: физическая и строевая, умение обращаться с оружием. Этого требовала обстановка того времени.
Главная задача в жизни человека — стремление в совершенстве овладеть знаниями и навыками того, чем он занимается. И не важно, учит ли он детей, лечит больных или строит дом. Не останавливаться на полпути. Вот несколько примеров из жизни самой Зои Евдокимовны. По профессии она биолог, но школе нужен был географ, и она осваивает этот предмет, получив второе высшее образование. Уйдя на пенсию, пошла на курсы кройки и шитья, где преподавала Краснова Мария Михайловна. Проучилась целых семь лет, но это дало ей возможность в трудное для семьи время шить для себя, своих детей, знакомых. Она может фасону «вчерашнего дня» придать новое, «современное» звучание, не прибегая к большим финансовым затратам, а лишь проявляя немного фантазии. Когда возникли проблемы со здоровьем, стала осваивать систему оздоровительной гимнастики Сытина и преодолела болезнь. Более двадцати лет занимается йогой, посещая три раза в неделю Академию здорового образа жизни Василия Скакуна. Воспитала в себе и старалась привить ученикам, работая в школе, а проработала ни много ни мало 43 года — ответственность за порученное дело, четкую организацию своего времени.
— Да и сейчас живу со шпаргалкой, — смеется женщина, показывая мне исписанный листок, — это график дел и встреч сегодняшнего дня, расписанный по часам. Иначе нельзя. Я не люблю, когда заставляю себя ждать.
— А вот и мои цветы жизни, — прерывает мои грустные мысли Зоя Евдокимовна и с улыбкой подает мне фото, на котором она в окружении очаровательных детишек — внучки Оли и правнуков Ванечки и Виолетты. — Как хочу, чтобы они были счастливы, чтобы сохранили красоту души, подаренную им Творцом.

Людмила Задорожная.