Мужское-женское...

...На корпоративе (раньше это называлось просто «новогодний вечер») Михалыч разливался соловьем! Да прекрасна жизнь же! До пенсии пять лет, а там, если доживем, на дачу, рядом рыбалка, грибы, по субботам будет приезжать Матрена, привозить чего-нибудь из еды, шашлыки «спроворим», рыбки накоптим... «Михалыч! Уже угомонись, - это с соседнего столика донеслось.  - Какие тебе пять лет? Десять не хочешь? Все, Михалыч! Теперь и бабам достанется, а мужикам так вообще... Что ж ты «промухал» новые-то законы? Ровно в Новый год и заработают. В полночь!»

Как-то сник немолодой сантехник, надоело ему в люки лазать,  трубы выкапывать да засоры устранять. А если в аварийную бригаду угодишь, тогда что? Тогда — по любой погоде поезжай и дырки затыкай в протекающих трубах. Настроение сразу испортилось, музыка показалась унылой, заболели колени, и вообще — домой пора. Там Матрена поди заждалась. Вообще-то, супругу звали шибко красиво — Элеонора Витальевна, но Михалыч, как чуть на грудь примет, так и забывает имя горячо и нежно любимой супруги. А имя-то у нее? Не просто так:  старший библиотекарь! Всю жизнь он - по трубам, она — по книжкам. Ну читал и он кое-что...

Михалыч шел домой, и одна мысль просто не давала покоя: а почему, собственно, десять лет? С женой они ровесники, по комплекции примерно равные, только нога у него больше. Надо идти к врачам, пока не сильно трезвый: а нехай они из него бабу слепят! Ему на пенсию охота, выйдет раньше — вот и будут они с Матреной подружками. Только с обувкой надо разобраться... Замечтался. Как хорошо, когда в доме две женщины! Одна готовит, другая на даче, рыбалка, грибы, шашлыки... Стирка, уборка — не так уж и трудно.

Ночь стояла ясная, светила луна, морозно... Кра-со-та! Во придумал, так придумал: завтра же к терапевту! Мол, что-то щелкнуло в организме, хочу женщиной стать. И поскорее, до Нового года. Неделя осталась? Да ничо-о-о... Успеем: что надо пришьем, что  надо отрежем - и на пенсию!

Дорога была хорошо укатана, но Михалыча заносило куда-то вбок, мечты так и роились в голове. И вдруг: бах! Из глаз посыпались искры, показалось, что голова оторвалась, и последней мыслью будущего пенсионера было:  сходил на пенсию, дурак старый...

Дальше его куда-то везли, несли, раздевали, укрывали... Потом девчачий голосок явственно произнес: «Везите его в операционную! Хирурги уже ждут!»  Уже, что ли? Как они догадались, хирурги-то? Никому же ничего вроде не говорил. В бреду, может... Каталка с Михалычем тарахтела по больничному коридору, вот его переложили, на лицо  надели маску. Мелькнула мысль: не сказал, как эту самую... Ну... Грудь, туды ее,  делать... Не разберутся с размерами. Потом мысли окончательно спутались, потом куда-то улетели, и Михалыч погрузился в наркотический сон.

...За окном ночь. «Где я?» Рукой провел по стене: крашеная! Ай, я ж в больнице! Меня переделали же... Как голова болит! Голову зачем переделали? Может, мозги выправляли? Вопросы мучили, наезжая друг на друга. Когда в палате посветлело, забегали санитарки, медицинские сестры, кто-то из врачей, и тогда вспомнил Михалыч, что вроде звон стекла слышал, железа какого-то, люди громко что-то говорили, потом вроде тихонько пели. Что это было — не понял, послушал и уснул.

Проснулся. Рядом на маленьком стульчике пригорюнилась Элеонора-Матрена. «Как же ты, милый мой Николай Михалыч, так голову не уберег? Операцию тебе сделали... Как какую? Зашили что-то, вон в зеленке весь. А ты что думал? Так все обойдется — столб снес головой!»

Михалыч тихонько прислушался: вроде ничего не болит.  Нигде. Тихонько провел рукой по волосатой груди: на месте родимая! И все остальное в порядке. «Матрена! Тьфу, Элеонора! Купишь себе новые туфли и юбку. Красную... Ага?» - «Что за мысли, Коля? Первый раз мы с тобой не встретили Новый год вместе, а я всего наготовила... Тебя в аварийку включили, но раз уж с головой такая беда, пойдешь на больничный. Я вот тебе салатиков принесла, селедочку...» -  «А на работу когда?» - «Да еще больше недели, а там — как скажут». От счастья или от чего еще Михалыч заулыбался, прижался щекой к руке Элеоноры-Матрены и, сыто икнув,  вздохнул и  счастливо уснул. И снился ему экскаватор, прораб, ржавые трубы, любимый сварочный аппарат... Всего-то десять лет. А если подумать, можно и сторожем куда пойти: пять лет спокойно спать с вагончике, охраняемом злыми собаками...