На могиле учителя всегда цветы...

Нужно, чтобы то, ради чего ты умираешь, стоило самой смерти.
Антуан де Сент-Экзюпери.

Сколько раз моя подруга Маргарита Израилевна Гуревич рассказывала о своей семье, о тетках-дядьках, о брате, об отце... И вот, видимо, пришло время написать.

Родился Изя (это пока маленький был) в 1918 году в Белоруссии. Тогда эта страна (или республика...) жила по своим законам, в которых и сейчас можно ногу сломать. Годом раньше Белая Русь была «под белыми». Потом их сменили большевики. В 1918 году — большевики бежали. В это время где-то «забрезжил» Брестский мир, впоследствии наделавший шуму, отголоски которого до сих пор нет-нет да раздаются.

Уже в ноябре 1917 года в Минске состоялись съезды Советов рабочих и солдатских депутатов Западной области, III съезд крестьянских депутатов Минской и Виленской губерний и II съезд армий Западного фронта, ими был создан и Совет народных комиссаров (СНК) Западной области. Ими на основании Декрета о земле была осуществлена бесплатная раздача крестьянам помещичьих земель, в промышленности введён восьмичасовой рабочий день. В начале марта 1918 года между Советской Россией и Германией был заключен Брестский мир, по которому ранее принадлежавшие России земли, лежащие к западу от линии Двинск — Пружаны, передавались Германии и Австро-Венгрии. Они были уполномочены решать дальнейшую судьбу этих земель. Это привело к росту в белорусском национальном движении устремлений к независимости. Брестский мир до сих пор одни называют спасительным, другие - позорным...

В общем, волнами накатывало на молодую республику, которая, живя в своих болотах, понятия не имела, что там в городах. Крестьяне сеяли скудно, собирали скудный урожай, женились-родились... А все где-то грохотало мимо, мимо...

Евреи в Белоруссии никогда не жили особняком: хозяйки вместе готовились к Пасхе, отдавая друг другу неподходящую пищу. Дети — не разделялись ни по каким признакам. Мужики и пахали вместе, и в кузницах — тоже вместе: ровно пятая часть евреев России проживала тогда в Белоруссии.

И все эти «властные» перевороты обычного мужика не сильно трогали. Ну, бывало, поскандалят в деревне на болоте: народ хоть и суровый, но отходчивый. Еврейский язык был одним из ЧЕТЫРЕХ государственных языков Белоруссии. Главный принцип проживания: ты сильно не выходи за пределы своего местечка (деревни), чтобы соседи не поймали и за какую-нибудь провинность не побили. Как и везде: евреи могли уехать и приехать: миграционные процессы не особо контролировались: хочешь — в Россию, хочешь — в Польшу. Вот как-то ровно, без особых революционных рывков жила Беларусь.

Так жил и наш герой – Израиль Гуревич. Вот уж кого нельзя было назвать дебоширом или местным забиякой. Он страстно хотел стать учителем, именно для этого поступил в институт в Витебске. Как и многих молодых людей того времени, его интересовали наука и искусство, языки и обычаи: четыре государства вокруг, этакий ЕС в миниатюре. Хотя жили совсем небогато, да еще семья огромная — ну, по самым скромным подсчетам, человек 25.

Белоруссия вошла в состав СССР. Израиль Гуревич только что отучился, и соседи уважительно звали его Израиль Борисович. Был он со всеми мягок, деликатен, учил детишек, и (вот бывают такие люди!) в самом некрасивом находил красивое... В 1941 году его призывают на фронт... Собираясь, он наказывает, кому что делать в это сложное для страны время. Главный совет наверняка был один: уходите отсюда в глубь страны! Но кто послушает молодого учителя? Никто к ним не пришел, ничего плохого не сделал...

В 43-м Израиль Борисович вернулся. Не в Беларусь: там уже не с кем было жить - семьи не стало. Вернулся не один, с медсестрой Клавой. И без руки. Обрубок, который остался после ранения, никак нельзя было назвать рукой. С супругой Клавдией Ивановной Лихошерстной познакомился, скорее всего, в госпитале. И чтоб такой красавец не приглянулся девице с такой лихой фамилией? Да я вас умоляю! Они поженились, и в победном сорок пятом родилась моя подруга Маргарита Израилевна.

И уже на Ставрополье он снова идет в школу. Грудь однорукого учителя, как все его называли (весьма и весьма почтительно), украшала медаль «За отвагу». Но учитель-то был молодой и очень тонкой душевной организации человек: он страшно стеснялся ранения. Всегда на фото он прикрывал протез здоровой рукой...
Поработал учителем немного, потом сразу же пошел в завучи. А это не сегодняшнее «бытие» в одной школе: нужно было ездить по районам, проверять, как идут дела в школах. Не было ведь ни учителей, ни тем более завучей... Ездил, проверял.

Маргарита помнит, что всегда почему-то было холодно, а семья снимала квартиру. Не квартиру, а так — комнатку... И та была завалена книгами, отец проверял тетради, мать вечно что-то шила, вязала. Спасала бабушка, ее мама: то пирожков напечет, то детей к себе заберет. Их уже двое было.

И решил Израиль строить свой дом. Сказать, насколько это трудно в послевоенное время, — ничего не сказать: каждый гвоздь надо найти, а если корявый — выпрямить. А с одной рукой? Как-то приспосабливался. Сам таскал ведра с глиной на обрубке, сам крыл крышу, сам ввел в небольшой, но уютный домик свою жену и детей.

И никогда он не говорил о войне! Детям, может, и интересно, но отец скажет, что было трудно, - и все. Больше ни слова. Однажды прорвало-таки: рассказал, как оборонял Новороссийск, как стоял насмерть на горе Орешек, как до последнего бился... Стояла жара, воздух был такой, что сквозь него и не продохнешь. Пушка на камнях все время вертелась: попробуй удержи раскаленное железо! Да еще увернись от вылетающих гильз. Битва была. Пока его батарею не накрыл вражеский снаряд. Вот тогда погибли почти все. Кто-то был ранен, кто-то пытался помогать... Оторванная рука до сих пор где-то там, на этой горе. Однажды учитель повез детей на эту гору, но воспоминания были такими тяжкими, что за грудь хватался каждую минуту.

И только когда отец мрачно замолкал, все знали, что трогать его нельзя. Вообще. Ибо он сейчас не здесь: он мысленно бредет к расстрельной яме под дулами автоматов со своей семьей. В которой на тот момент осталось двое взрослых, остальные — дети. Всего 18 человек. Как человек может сохранить ясный ум, зная об этом?.. Может, он молился? Он знал, что один малыш сбежал, но где он? Искал, не нашел... В той могиле похоронено девять семей. Один Бог знает...

На уроках Израиль Борисович Гуревич был неизменно подтянут, строг и великодушен: отпетые двоечники любили его, как отца.

В 1964 году «однорукий учитель» умер от рака. За окном был май, все цвело и благоухало.

За свои неполные пятьдесят он все успел: построил дом, посадил сад, родил детей. А уж скольких выучил?.. Маргарита Израилевна, дочь, каждый год, в День Победы, навещает могилу отца. Привозит красные тюльпаны. Кто-то приходит раньше: на могиле учителя всегда цветы. А однажды дочь, засидевшись на кладбище, выложила огромными тюльпанами «ПАПА»...