На небо ангелом…

Вечером у меня на кухне особая гостья, Валентина Петровна. Сидит и тихо вытирает слезы. Мы знакомы давно, еще с тех времен, когда муж работал в печальном бизнесе: фирма делала памятники, и странно, но заказчики еще идут к нам, а некоторые просто стали хорошими знакомыми. Вот и гостья моя достает пакет с пирожками. Сидим, чай пьем, поминаем Яночку…

История страшная и как-то обыденная: молодая семья поселилась у бабушки мужа. Свадьба была веселая, шумная, молодежи много… Невеста Галя в белом платье то грустила, то весело отплясывала: кончилось беззаботное время, все.

Появилась она в семье Ивановых (фамилию изменила по просьбе бабушки. - Авт.) как-то неожиданно. Игорь, внук, собирался поступать в вуз, отслужил в армии, да вообще в планах было много чего кроме свадьбы. Родители, дети Петровны, не успели ничего понять, как в их квартире появилась эта девушка. Очень красивая, ну просто неземная красота! Неразговорчивая, но и не дичится: приходит в гости, на чай… А уж когда однажды за Игорем и Галей закрылась дверь комнаты сына и щелкнул недавно вставленный в дверь замочек, стало ясно: готовимся к свадьбе…

Галя то уходила, то приходила. Видимо, была болезненной: то бледненькая, то прилегала на диванчик, и Игорек заботливо укутывал девушку в кучу пледов и одеял.

После свадьбы молодые хотели снять квартиру. Особенно настаивал молодой супруг, но родители уговорили пожить с бабушкой: и ей веселее, и квартира там большая, и комнаты раздельные. Валентина Петровна плачет: «Да если б я знала, что так случится, я бы эту Галю сама веником погнала… А лучше бы и не пускала или в тюрьму посадила…»

Почему, Петровна? «Да просто все: пару раз видела, как Галя колет себе уколы, да не как положено, в руку или еще куда, а, присев на корточки, куда-то в пах. Спросила, не утерпела. - «Да болезнь у меня, бабушка! Простая: лимфоузлы воспалены, надо колоть прямо в них». Бабушка мало что понимает в медицине: «Да я ж ей поверила! Она уж тяжелая была, пятый месяц! Ну, думаю, надо так надо, но Игорьку сказала, чтобы помогал или сам колол… Как он вечером кричал на нее! И что-то про лечение, и про обещания, и про… Дочка, да она наркоманка была, когда с Игорем познакомилась… Как он мог с ней любовь какую-то заводить? А дите?.. Ой, наша деточка маленькая… Родилась, и врачи удивились: ребеночек кричит без перерыва, ножки- ручки дрожат, почти не спит».

Галя ее грудью кормила, а толку? Яночка никак не желала спать. Кричит часами, даже не кричит, а так, надсадно стонет… Трое взрослых ничего не могли сделать с малышкой двух недель от роду. Успокаивалась она на руках у Валентины Петровны, прабабушки. А та готова была носить на руках ее постоянно: теплый комочек переставал дрожать, угревшись у теплой бабушкиной груди. Поверх одеяльца ее укутывали серой шалью из козьего пуха, и в этом коконе Яночка засыпала хоть на часок…

Валентина Петровна плачет: «Игорь работал с утра до ночи, мысли об университете пришлось оставить: будет возможность - поступит. Сейчас надо выяснить, что с ребенком, лечить ее, если врачи что найдут… Да врачи, дай им Бог самим здоровья, от нас и не уходили. Ну непонятно им, что с дитем! Иной раз, после кормления, Яночка покрывалась сыпью, иной раз спала так крепко, что не добудишься пеленку переменить… Так, у спящей, и меняли.
Ты знаешь, у меня ведь тоже дочка, ей 50 уже. Ругаюсь на нее: бери дитя, иди с Галкой по больницам! А она смеется только: пускай мамаша носит по врачам, я своё относила! Это Игоря она вспоминает… Так я же и с ним сидела, в сад он не ходил… Мне сейчас кажется, что мне уже сто лет, а я-то еще и не такая уж старуха… Восьмидесяти нет еще… Хожу, даже бегаю. Ну вот…
Один раз… Ты послушай, дочка, к нам заявляются наша докторица и милиционер. Галки дома как всегда нет: куда-то по подружкам пошла. Молока нацедила и умотала… Она в последнее время часто так: часа на три уйдет, потом до прихода Игоря возвернется, ну а я уж и слова не скажу: вьется вокруг него, как лиса. Ну а я все с Яночкой сижу.
Я что-то врачу говорю, а милиционер сидит, осматривается. Малышка закричала, я ей бутылочку с молочком. И тут милиционер у меня чуть молока из этой бутылочки попросил: мол, у него есть товарищ в какой-то лаборатории. Он хочет, чтобы молоко проверили…
На другой день все были дома, Галя нервничала, Игорь с ней не разговаривал вовсе, а маленькая все куксится… Я ее в пуховочку-то завернула, ношу, укачиваю… Вроде и заснула малышка. Я села с ней на диван и вроде сама задремала под ругань в соседней комнате. Приладилась к подушке, где дите-то лежит, и сплю себе. Да так крепко! И сон мне снится: я молодая, бегу навстречу кому-то, руки раскинула, задыхаюсь… Вздрогнула, проснулась. В квартире тишина: молодые куда-то ушли. Детка спит рядом на подушке, тихо, я ее даже не слышу. На часы глянула: мать честная - это сколько же часов я проспала?
И тут меня как громом поразило: почему я Яну не слышу? Кинулась к ней, а она уж вечным сном спит… Тихонько умерла деточка, как отдышала последний воздушек, так и приклонила головку ко Христу на колени… Веришь, я сидела, глядела на нее и как из камня была: ничего не могу ни сказать, ни позвать соседей. На улице уж темень, родителей моей Яночки нет, где их носит, не знаю, и все сижу… Потом какие-то люди заходили по квартире, Игорь кричал как зверь, бил что ли свою непутевую жинку? Не знаю. У меня из рук-то взяли малышку, куда-то увезли. Ночь у соседки просидела на кухне. Она старая, не спит совсем, так и ей разговоры, и я не одна. А думы-то куда денешь: ну ты знала, что наркоманка, ты что - потерпеть не могла? Ты ж мать! Что, бросить нельзя было? Моя дочка вон мужа выгнала, пьяницу, Игорева отца. А ты? Как же ты могла, знала ведь, что дитё нездоровое будет?
Дальше ничего толком не помню, так я прикипела за неполный месяц жизни к своей правнучке. Люди приходили, уходили… Отнесли девочку на Сажевый, землей засыпали. Игорь как помешался: сутки на кладбище просидел. Друзья приезжали за ним, там же сидели: боялись, что с собой что-то сделает: дочку потерял, да и жену тоже… А мамочка неутешная пропала! Мы как-то и не заметили, куда из похоронной процессии выпала: исчезла, и все. Уже через год узнали, что Галка быстро скололась, наверное, уж и околела вовсе. Прости, Господи, что про человека так говорю… Мне тот милиционер, уже после похорон пришел и рассказал, что Галка и когда носила Яночку кололась, и когда кормила - тоже. Сказал, что до встречи с Игорем она героин колола, а потом нашла каких-то друзей и потихоньку денежки тратила на варево из мака. А дитё это все тоже с молоком получало: оттого и весила намного меньше ровесников, и судороги, и крик бесконечный… Говорят, таких деток вылечить уже нельзя. Мама убила…»

Комментарий нарколога: употребление наркотиков во время беременности - это самое ужасное преступление перед собственными детьми, которое могут совершить родители. Дети наркоманов всегда рождаются нездоровыми.

Самый опасный наркотик - как для взрослого, так и для младенца - это героин. Если во время беременности будущая мать регулярно кололась героином, то в 100% случаев ребенок уже рождается героинозависимым наркоманом. То есть если он не будет получать дозу, к которой привык в утробе матери, у него разовьется ломка со всеми сопутствующими ей тяжелыми состояниями. У таких детей значительно чаще, чем у здоровых, случается синдром внезапной смерти: ребенок умирает во сне без видимой на то причины.

… А пришла Валентина Петровна за простым делом: надо бы могилку как-то прибрать. Игорь заказал дорогой памятник доченьке, а на что ставить? Не подумал. «Жениться, доча, не хочет!.. Во! Молодой мужик совсем, а что-то не видно, чтоб девка какая у него была… С какой-то по телефону говорит, когда дома, а когда на свою вахту уезжает, на Север, там, наверное, не до женщин ему. Говорит, много работает. А я так боюсь, что пить начнет… Недавно в шкаф залез зачем-то, а там шалька серая, в которую я заворачивала Яночку, лежит. Уткнулся в нее, плачет.

Ну что, надо как-то жить… Вспомнила, доча: постамент! Вот что Игорек просил и бумажку дал с размерами… Ты поговори со своим, может, кого знает, чтоб сделали, а? Проклятые эти наркотики… И девку загубили, и мою внучечку… Как Игорек не начал колоться, не представляю!.. Ну, бывайте здоровы, пойду я». У двери уже повернулась: «Я ведь тайком Яночку крестила: уговорила батюшку, он домой пришел, когда молодых не было. Объяснила, все он понял…».