«Народная трибуна». Они нам – самые родные…

Звонков масса. Слез – море. Два часа без передышки прошу: ну, выпейте лекарство, не плачьте так… Всех участников беседы можно разделить на три неравные группы. Больше всего тех, кто, вынужден выпрашивать внимания и заботы. «Средняя» группа: «Наши дети далеко». И самая маленькая: «Мы самые счастливые родители на свете!»

Пришлось буквально искать что­то хорошее. Вот позвонил Василий Кондратьевич Суворов, хотел что­то выяснить или просто рассказать… Сначала застеснялся, а потом и вправду, чего стыдиться­то? «Дети у меня хорошие! Сын Александр Васильевич, внук Роман Александрович, сноха Алла Валентиновна… Все вышли в люди, работают, при деле… Я ими горжусь очень! Всегда я им друг, отец, дедушка… А они мне – самые родные. Я и не болею как­то, и поводов для просьб пока нет: все сам делаю. Но всякое бывает, и тогда мои дети и внуки – первые помощники. Спасибо им за это. А маленькая внучка – вообще счастье! Такая артистка – первый сорт! Что еще нужно человеку? Самое главное: поступайте так, как хотели бы, чтобы поступали с вами. Бывает, что учу их уму­разуму. Ну, так что же, я старше, имею все права: жизнь прожил. А уж как они поступят, их дело… Тоже не маленькие, но зато слушают. Все праздники мы вместе, все беды – тоже вместе. Я счастливый».

Некоторые истории наших читателей вообще похожи на сценарий к сериалу: представить трудно, что такое бывает… Вот, к примеру.

Светлана, 49 лет. «С тоской и болью вспоминаю отца… Он умер недавно, еще все живо, не отболело… Я росла в обыкновенной семье, и в подростковом возрасте все удивлялась: как это, нет моих детских фотографий? Была же я младенцем, в пеленках, в коляске? Мама говорила, что я родилась болезненной, и фотографировать боялись: вдруг сглазят?.. Я знала, что у мамы и папы есть сестра и братья, еще двоюродные сестры, но они к нам не ездили, и я видела их всего несколько раз. Еще помню, как однажды во дворе ко мне подошла женщина и отдала матерчатую сумку с парой платьев и конфетами… Почему­то наш быстрый переезд с этим событием не связала. Родители у меня светловолосые, я чернявая, смуглая... Однажды я поссорилась с папой. Крик стоял до небес! А все из­за женихов… Назвала папу зачем­то предателем. А тут, как на грех, приехала его сестра, никогда ранее нас не посещавшая. Ну она мне и выдала: не смей орать на моего брата, ты нам вообще никто, тебя родная мать бросила! Что после этого было, не передать… Я ушла из дома, родители искали меня с милицией, в школе начались проблемы... Только через год как­то все улеглось. И тогда мама решила, что надо искать мою родную мать. Искали ее почти 15 лет! Я уже сама стала дважды мамой. Родители поняли, что так в семью придет мир, и эти поиски сплотили нас… А я все представляла: какая она, моя мама? Оказалось: больная, всеми брошенная женщина в глухом ауле. Ее муж узнал о брошенном ребенке, не простил обмана, родные отказались… Замуж больше не вышла, детей не родила… В общем, мы ее к себе забрали. Она и не задержалась на свете: повидала меня, понянчила родных внуков и умерла. Теперь вот и папа... А мы с мамой ухаживаем за их могилками. Я благодарю Бога за свою судьбу. Своим терпением, любовью, заботой «родные неродные» вырастили и меня, и моих внуков, приняли ту, что по нашим законам не может считаться мамой… Так вот».

А случается, что дети страдают какой­то патологической глухотой, вот как Татьяна Павловна. Есть доля мужества: не побоялась все­таки позвонить и сказать:

«Моя мать все для меня делала! Нас у нее было двое: я и сестра. Я была очень красивой девочкой. Мать шила хорошо, так что одета я была лучше подружек. Сапожки, платья, книжки – все у меня было модное, новенькое. Но я не люблю мать. Почему? Не знаю. До сих пор не могу себе объяснить, почему у меня не дрожит душа, когда она болеет? Поболеет и поправится… Когда мой сын приходит и отбирает у нее деньги, я молчу. С мужем у меня не сложилось, и я объективно одна. Что будет дальше – не знаю. Как­то видела мать в городе. Было холодно, а она в шелковом платье. Подумала, что надо бы кофту свою отдать, и забыла…».

Сергей Сергеевич А. со своим отцом познакомился пять лет назад. До сих пор удивляется:

«Жизнь стандартная. Нас у мамы было двое погодков. Я и брат. Росли хулиганами, но, как сейчас говорят, позитивными хулиганами. Но маму любили, старались не огорчать. Выросли, окончили школу, техникум, сходили в армию, женились, родили детей, откормили жен, похоронили маму, оплакали… Помню, давным­давно она получала какие­то деньги, говорила, что это алименты от отца. О нем ничего толком не знали. Алименты были слишком маленькими, чтобы играть роль в нашем финансовом житии… И вот я, уже взрослый дядька, солидный строитель, подъезжаю как­то домой. У калитки сидит дед. Худенький, мятый, небритый, глаза слезятся.. «Сынок… Ты меня узнал?..» А сам с такой надеждой смотрит, у меня аж в груди что­то тренькнуло. Делать нечего, в дом позвал, брату позвонил… Решили, что батя будет у меня жить в летней кухне. Там все есть, что нужно, будем покупать. Выяснилось, что папаша наш всю жизнь по тюрьмам да по поселениям. В Архангельске жил последние пять лет, там заболел. Все пытался нас убедить, что не туберкулез, не дай Бог… Сидел тихонько в своей кухне, скромно ел то, что сноха принесет. До тех пор, пока она пинками не погнала деда за общий стол в дом: надоело носить мисочки с едой: «Что вы, кобель, что ли, дворовый? Есть дом, там и ешьте…» А еще через какое­то время наш «скромный» дед так раздухарился! Командир с тоненьким голосом! И двор в порядке у него, собака на цепи лоснится, куры толстые, с соседом­скандалистом полный «контакт», и бабки с улицы в гости заглядывают «на лото». Душа, а не папаша! Где он был столько лет?! Наверное, мама его любила, раз замуж потом так и не вышла… Недавно зашел к нему, а он там внукам что­то рассказывает, заливисто так. Поначалу испугался, был у нас разговор: о тюремной романтике ни­ни… Не таким уж рецидивистом был, чтоб еще и гордиться, все по мелочи тырил и попадался. Прислушался: а он им байки про службу в погранвойсках на Тянь­Шане заливает! Только вот все просит, чтобы «если что», рядом с мамой его похоронили. Плачет… Как мы жили без него? И как будем жить, если что…»

Порой душевная глухота родителей приводит к страшным последствиям. Как у Виктории, недавней студентки.

«Наш отец ушел к другой женщине. Бывает. Мама долго болела, помощи от отца не было никакой, кроме алиментов. А их приходилось тратить на лекарства… Ни еды нормальной, ни одежды. Зато он процветал: стал большим чиновником, построил дом, две квартиры... Видать, зарплата чиновника позволяет… Мама умерла. Я осталась в старой «хрущевке», старший брат переехал к бабушке на Ташлу: она болеет, просит, чтобы он был рядом. Я замужем, есть маленький сын. И что вы думаете? Прошло полгода, как мамы не стало, и к нам заявилась его жена. «Квартира приватизирована на отца. Будете съезжать, он вас все равно отсюда выселит!» Я знаю об этом всю жизнь: он так нас с мамой пугал. А совсем недавно добрые люди донесли, что у него в жизни все наперекосяк. Жена изменяет, живет своей жизнью, сам он болеет, со службы ушел… В одной квартире живет его приемный сын с семьей. В другой, побольше, – он с женой. Дом на ее имя записан. Те же «добрые люди» уже поговаривают: отца­то не бросай! Я и не брошу. Отдам в самый лучший дом для престарелых. Кстати, он еще совсем молодой, чуть за пятьдесят ему…»

Татьяна Ивановна давно разошлась с мужем. «Он помогает мне деньгами. Детям, конечно, маловато, но мы не жалуемся. А вот свекровь так и дожила со мной свой век. Как забрала я её, так и глаза закрыла. Всю жизнь и я дети любили бабушку, и до сих пор горюем: даже то, что она просто лежит, болеет или спит, придавало дому покой, уют и надежду…»

У несчастий есть оправдание: виноваты все! Современные СМИ, компьютеры, деньги, школы… Да мало ли… «Что им еще надо?! Одеты­обуты, мать и отец вкалывают на них… Уж не знаем, чем накормить­напоить, чтобы оно деткам на пользу пошло!»

А есть ли рецепт счастья? Вот Лидия Ивановна Мамонтова уверена: «У нас один закон. Нужно всегда знать и отличать хорошее от плохого. Если мы научимся этому, то наши дети тоже научатся».

Леда Шаталова, наша постоянная читательница, уверена: «Как мы относимся к нашим бабушкам и дедушкам, и к чужим, и к своим, так и наши дети будут к нам относиться. Воспитательный эффект от хороших примеров еще никто не отменял!»

Очень жаль, что нет возможности «расписать» все звонки и донести до читателя способы быть счастливыми, и уберечь, и вытереть слезы всем несчастным. Уже к концу дня позвонила женщина и сказала бесподобную фразу: «Дайте людям возможность побыть добрыми: если к вам с добром, не отталкивайте руку! Гордость – хорошо. Гордыня – не очень…» Оказывается, ей давным­давно помогает молодой сосед. Дочка тридцать лет назад уехала строить БАМ. «Где она, я не знаю… Слышала, что вроде живет состоятельно. Мать ей оказалась не нужна… А Анатолий, сосед, рядом! Сам не бедствует, золотые цепи в три ряда у него и мне не дает. Газету выписать, ремонт сделать, купить пальто – всё Толик! Так ведь у него и своя мать есть, он и к ней с любовью огромной, и бизнес серьезный у него, что­то там с машинами… Жена хорошая, работает тоже, он не позволяет дома сидеть без надобности. Взял няньку, а потом ко мне: «Тёть Галь, выгнал я ее. Будете за детьми присматривать?» А то нет?! Я из школы встречу, блинами накормлю, прослежу, чтобы уроки выучили. Толик мне: «Вы им по шеям накостыляйте, чтобы слушались!» Да как же я могу? Дети ведь…» Вот вам и еще один рецепт маленького счастья…