Несломленный город

На данном этапе следствие по фактам злодеяний, творимых на территории южноосетинских сел и столицы непризнанной республики, занимается республиканская прокуратура, российская может только оказывать содействие. Тем не менее занимается она этим активно — ведь жертвами геноцида стали граждане России. В Цхинвале мы встретили, например, начальника МВД Республики Северная Осетия-Алания Сергея Аренина и председателя Следственного комитета при прокуратуре России Александра Бастрыкина. Он сам к нам подошел, когда мы стояли возле прошитого автоматными очередями автомобиля с детской машинкой под превращенным в паутину и осколки лобовым стеклом. Поинтересовался:

— Пресса?.. Пишите все, что видите… И как можно больше…

Мы пишем…

Святыни не горят. Я это не раз видела в Чечне: святой лик, не опаленный пламенем в храме Ассиновской, который бандиты жгли изнутри, единственную устоявшую стену в одном из кабинетов взорванного в 2002 г. правительственного здания и чудом уцелевшую висящую на ней икону… Небольшую церковь Цхинвала изнутри не поджигали. По ней били из «градов». Тут от обстрела укрывалось много людей — надеялись, что церковь не тронут. Тронули. Приход разбит, снесен купол, но сам храм устоял, обрушились штукатурка и балки, а иконы остались на стенах, не упала ни одна. И молчаливо смотрит со своего высокого постамента святой Георгий, невредимым вышедший из-под шквального огня.

Совсем как души людей, которые, конечно, обожжены страшной трагедией, но не обуглены и не уничтожены…

— Раненые тут были, — рассказывает провожавший меня к храму словоохотливый ополченец Армен. — Но все живы остались. Защитили все же святые стены. А знаете, в перерывах между обстрелами тут ведь музыка звучала. Пианино в одной из приходских комнат есть. Так вот стихал обстрел, и кто-то обязательно начинал играть… В ночь на 8-е, конечно, уже не до музыки стало…

Вы тоже в храме были?

— Я везде был, я ведь в ополчении. И соседям тоже надо было помочь, — смеется, — у нас в подъезде бабушка есть. Большая такая — сама говорит, что 130 килограммов весит. Во мне — наполовину меньше, ростом, сами видите, тоже не вышел. В жизни больше 50 кило не поднимал. Так ведь я эту бабушку, как первый обстрел начался, на себе с третьего этажа в подвал нес. До сих пор удивляюсь, как мне это удалось.

— В бой пришлось вступить?

— Конечно. Вы знаете, мне ведь жизнь российский паспорт спас.

-?!

— Вот, — Армен достает из нагрудного кармана документ в красной обложке и приплюснутый с заостренными краями осколок, показывает вмятину на паспорте — осколок укладывается в нее тютелька в тютельку. Поясняет: — Это через бронежилет так впечатало…

— Армен Шахназарян — осетинский ополченец… Почему?

Парень становится серьезным:

—…Я ведь после Карабаха клятву себе давал, что в жизни больше оружие в руки не возьму. И здесь, в Осетии, я ничего не рушил — только строил… Но мне нравится здесь жить, и невеста у меня осетинка. Осетины никого не трогают, они просто хотят жить по своим законам, а не по грузинским. Нет, ну к кому угодно приди и заяви: ты будешь жить не так, как ты хочешь, а так, как хочу я. Что ответят?.. Ну вот и осетины то же самое отвечают… Уж сколько раз отвечали. Сейчас вот, правда, совсем туго пришлось. Перед тем, как российские танки вошли, мы думали, что все… Правда, уже так думали… А Россия нас спасла… Я Цхинвал очень полюбил, смотрите, какая речка у нас. Это вот как Грузия на нас напала, по ней чего только не плыло: и обломки, и трупы. А когда мир, у Ляхвы нашей рыбу ловить одно удовольствие — повезет, так и форель выловишь…

Уже больше месяца цхинвальцы от речки Ляхвы носят не форель, а воду.

Ранним утром я встретила троих мужчин, которые тянули от реки огромные ведра.

— Это для питья? — ужаснулась я, вспомнив рассказ Армена о том, что несли в город быстрые воды Ляхвы в последнее время.

— Нет, — улыбнулись они, — стирать и мыться тоже ведь надо. Воду питьевую подвозят, но она же на вес золота…

— Дома, семьи ваши уцелели?

— Семьи во Владикавказе, а дома — ну стены у нас устояли, и то слава Богу. Главное — что победили, и что все родные у нас живы…

Сколько раз потом в течение дня я слышала эту фразу: «Главное — живы»…

— Главное все живы, — сказала мне Ирина Саракоева, которая во время обстрелов находилась в подвале больницы рядом с больным отцом и ничего не знала о судьбе мужа-омоновца. Какое счастье было, когда все закончилось и она наконец мужа увидела. Он сам их с отцом нашел… Женщина рассказывает о героизме врачей, которые на своих плечах выносили из простреливаемой больницы больных и раненых, и в подвале работали практически безостановочно: а работы у них было много. Да еще силы находили всех поддерживать и ободрять.

— Когда снаряд в мою квартиру попал, я дома была, — рассказывает ее тезка Ирина, учительница 12-й цхинвальской школы, — побежала из бомбо-убежища хоть паспорт взять, в это время опять обстрел начался. Дом наш на улице Сталина самый красивый был (он и правда из тех добротных домов постройки 50-60-х годов, в которых квартиры в то время получали партийные секретари или Герои Соцтруда — с хорошей архитектурой и бронебойной кладкой. Но и ее разворотило сильно. Сквозь пустые глазницы окон видны обвалившиеся, в том числе несущие стены). — У родителей дом тоже разрушен… Ночуем в моих развалинах… Я до сих пор не могу в себя прийти, у меня в ушах грохот стоит и от ощущения не могу избавиться, которое там, в укрытии, было, что прямо над головой все взрывается. А оно так и было. Там все разворочено над этим бомбоубежищем, на него столько снарядов «высыпали»! Ни одно другое укрытие такого бы не выдержало. Но это бомбоубежище еще при советской власти строили — нас в школе туда на занятия по гражданской обороне водили. Про него весь город знал, поэтому людей там было столько, что некоторым на ногах приходилось стоять, присесть было негде… А над нами взрывалось и взрывалось… Прицельно по нам били, рассчитывали, видимо, всех разом добить… Об этом «закрытом» объекте грузины тоже, похоже, знали…

Убийцы, которые планомерно сметали с лица земли южноосетинскую столицу, действительно хорошо знали и о закрытых объектах Цхинвала, и об объектах жизнеобеспечения осетинских сел. По ним велся прицельный и особо интенсивный огонь…

В предыдущем номере вы видели фотографию городской стены с надписью, которая, к сожалению, не полностью попала в объектив. Громадными буквами на бетонной стене выведено: «Позор грузинским прихвостням Саакашвили и Санакоеву (окончание осетинской фамилии зачеркнуто, добавлено «швили»). Одного из своих бывших силовых министров Дмитрия Санакоева Южная Осетия единодушно считает предателем. Он перешел на сторону Грузии, и бывшие земляки теперь обвиняют его не только в предательстве, но и в деятельном участии в подготовке массового уничтожения собственного народа… Заглавные буквы в фамилиях Саакашвили — Санакоев заменены нацистскими знаками. Главарей многотысячной банды головорезов, подготовленной в последние два года американскими военными инструкторами, жители Цхинвала обвиняют в фашизме и геноциде.

Они имеют на это полное право.

В конце прошлой недели в осетинских селах начали собирать списки пропавших без вести. В первые два дня этот список насчитывал 47 человек.

— Вы собираете данные в том числе и о пропавших военно-служащих? — спросила я руководителя поисковой группы Алана Татарова.

— Мы только начали работу, и у нас данные только по мирным жителям осетинских сел четырех районов республики. В наших списках только те, кого не могут найти родственники после освобождения этих населенных пунктов.

— В числе пропавших без вести только мужчины?

— Есть также женщины и дети. О некоторых из них уже есть информация. Они — в плену.

Да, вопрос был, наверное, наивный. Тому, кто приходит убивать, не до воинской этики. В Великую Отечественную фашисты с женщинами и детьми тоже не церемонились.

Осетинские ополченцы показали мне городской перекресток, на котором грузинский танк раздавил легковушку, в которой находись мужчина, пожилая женщина и двое ребятишек-двойняшек.

- Детям по семь лет всего было, — глухо пояснили они. — В школу в этом году должны были пойти…

Я все время задаюсь вопросом, что нужно сделать с человеком, а в данном случае — с тысячами людей, чтобы они стали способны на подобные зверства? Вот у этого танкиста, который остервенело утюжил машину с малышами, тоже, наверное, есть дети, жена, мать… Да будь ты хоть трижды уверен в том, что ты должен идти воевать с Осетией и Россией — воюй с солдатами. То ли пресловутые заокеанские «таблетки от страха», коими пичкают грузинских солдат, имеют «побочный эффект» по превращению людей в нелюдей, то ли вместе с американскими инструкторами в подготовке грузинской армии участвовали специалисты по внедрению в сознание и подсознание…

- Я из квартала, который полностью разрушен, — рассказывает Мадина Джоева. — Мы уцелели, потому что прятались в подвале. Я боялась не за себя, а за своих девочек. Им 19 и 20 лет. Грузинские солдаты бы их растерзали. Сосед наш, Резван, раненый в подвал приполз, вскоре умер и еще два дня там рядом с нами находился… Невозможно было даже вынести тело. Потом уже мы его прямо во дворе похоронили. И Шагрибову Малвину — тоже. Ее прямо у дома застрелили, беременную не пожалели. В четверг приезжали из экспертизы, тела забрали. Нам сказали: Малвина на седьмом месяце была…

— Если бы не Россия, нас бы никого уже не было, — сказала мне пожилая женщина, профессор Южно-Осетинского университета Евгения Арсеновна Джиоева. — Вот у меня вчерне написаны письма Президенту России, командующим всеми воинскими частями, участвовавшими в освобождении города, атаманам Донского и Терского войска, чтобы они знали, как мы благодарны российским военным, казакам, которые жизнью рисковали, чтобы нас освободить от грузинского фашизма. Что наш город в августе 2008 года пытались уничтожить фашисты, я утверждаю как историк. Но я не верю, что фашисты — это весь грузинский народ… Грузинский народ обязательно прозреет и увидит, что из него пытается сотворить клика Саакашвили. Увидит и ужаснется.

(Продолжение в следующем номере).