Ну… с крещением!

Пару лет назад у нас ввели новый праздник - День семьи, любви и верности, он же - День Петра и Февронии. Наш ответ католико-протестантскому Дню святого Валентина, честно говоря, не вполне прижился. И вот решили освятить июль ещё одним праздником. Правда, снова без красного цвета и выходного дня. Отныне 28 июля мы отмечаем День крещения Руси. Впрочем, реакция общества на нововведение и на этот раз невнятна. И дело не только в том, что самого общества толком и нет. Но и событие, послужившее в той или иной степени отправной точкой русской государственности, воспринимается нами очень по-разному.

Писать в нашей стране про крещение Руси беспристрастно нельзя. От «Повести временных лет» и до советских монографий, не говоря уже о современных работах, все труды суть пропагандистские материалы, далёкие от самой попытки объективности. Возможно, это одно из свойств пресловутой «русской цивилизации». Но, как результат, ничего по-настоящему достоверного мы о собственной истории не знаем. Вернее сказать, для нас представления о том или ином событии становятся, скорее, вопросом веры, нежели знания. И ничего хорошего в этом нет.

Так вот, и о крещении мы имеем самое приблизительное представление. Во-первых, византийские источники утверждают, что оно было, как минимум, вторым. Гораздо раньше князья Аскольд и Дир c «болярами» и частью народа приняли крещение в Киеве в начале или середине 860-х, вскоре после похода россов на Константинополь. В конце IX века Русская епархия уже числится в списках константинопольских епископий на 60-м месте. Потом у нас есть княгиня Ольга, бабка Владимира Великого, тоже православная христианка, имеющая большую поддержку в народе. И, наконец, сам Владимир Ясно Солнышко, изначально язычник-развратник, а потом едва ли не главный русский святой.

Кстати, история его собственного крещения тоже весьма интересна. Опять же, легенды (особенно о том, как выбирал князь будущую веру для страны) в сторону. Судя по тогдашней ситуации, решение о принятии православия было принято Владимиром исключительно из геополитических соображений, а не религиозных. Византию сотрясал мятеж Варды Фоки, для подавления которого жизненно важным оказался союз с русским князем. Владимир был не против, но взамен потребовал ни много ни мало руки царевны Анны – сестры императоров Василия и Константина. Те на такое унижение (как же, варварский вожак хочет породниться с богоподобными басилевсами!) пойти не могли. Тогда князь собрал войско и захватил северный форпост империи – Корсунь (Херсон), угрожая взять и сам Царьград. В этой ситуации императорам не осталось ничего, как пойти на условия Владимира. С той лишь оговоркой, что тот будет предварительно крещён, а Корсунь отдаст в вено за жену свою (сиречь выкуп невесты).

Так наш великий предок и принял православие. Породнившись с басилевсами, он начал насаждать новую веру на своих землях. Но, во-первых, христианство и без того уже имело на Руси большую популярность. Языческое духовенство, вопреки стереотипам, было весьма терпимым к иноверцам. В Киеве наличествовали в той или иной степени представители почти всех основных религиозных течений того времени. За это волхвы и поплатились. Веру православную Владимир стал насаждать любимым способом – огнём и мечом. Если свою вотчину он очистил от иноверия довольно быстро, то Новгород противился три года, а другие земли – по нескольку десятилетий. В Ростове и Муроме, к примеру, сопротивление насильственному насаждению христианства шло вплоть до XII века. По мере роста репрессий против язычников, те всё более ожесточённо боролись за свою веру. Если поначалу просто изгоняли присланных епископов, то потом начали их убивать, а церкви, возведённые на месте уничтоженных языческих храмов, тоже, в свою очередь, разрушать.

Но исторический выбор был сделан. От некогда могучей языческой культуры – с её библиотеками и храмами – не осталось даже воспоминания. Разрозненным славянам принесли новую письменность, новую историю и новую, теперь уже общую идентичность. Довершили христианизацию, как ни странно, золотоардынские ханы. Православие с его культом покорности и терпения казалось им идеальной верой для обложенных данью народов. Впрочем, в конечном итоге они просчитались. Русь православная, обретя пассионарное единство, вначале преодолела (свергла – всё ж не подходящее слово для столь постепенного процесса) иго, а потом и вовсе поглотила почти всё, что осталось от наследия Чингисхана.

Так что крещение Руси – событие сколь великое, столь и неоднозначное. Но, раз уж оттуда «есть пошла» наша история, будем благодарны Владимиру за столь мудрое и дальновидное решение. Но стоит ли делать из этого праздник, причём государственный? То, что пресловутая статья в Конституции о том, что Россия – светское государство, всё более далека от действительности, не видит только слепой. В школах вводят основы православия (ислама, буддизма или иудаизма, а вот нейтральный светский вариант курса особой популярностью не пользуется), в некоторых республиках чуть ли не официально назначают размер калыма и откупа за кровную месть. Сейчас без участия священников не проходит ни одно сколь-либо важное событие не только общественной, но и государственной жизни.

Сращивание религии и государства всегда ведёт к кризису обоих. Мировая и отечественная история говорят об этом вполне однозначно. Впрочем, это всё же отдельная тема. А в данном случае важно то, что ни 20 миллионов мусульман (они потребовали симметричного ответа – признать государственным праздником день принятия ислама волжскими булгарами), ни для буддистов, иудеев, язычников и протестантов, ни, в конце концов, для атеистов, чьё мнение наше, на словах светское, государство должно в равной степени уважать, не в восторге от нововведения. Для православных (не инертного большинства, а по-настоящему верующих) ничего существенно не изменилось. Потому что любой верующий человек религиозные праздники чтит больше, нежели мирские. Ну и, разумеется, есть некоторый контингент, которому любые подобные новинки в радость, ибо дают повод. Так стоило ли ради этого избу городить?

Исторический выбор наших предков заслуживает уважения и соответствующего поминовения. Но делать это праздником в стране, где церковь и государство, пусть на словах, но разделены, шаг спорный.

Станислав МАСЛАКОВ.