Общество для всех: восклицание или вопрос

День 21 марта в календаре ООН посвящен сразу двум глобальным темам: расовой дискриминации и людям с синдромом Дауна. В этот день под эгидой организации проходят познавательные мероприятия, далеко выходящие за рамки названных проблем: дискриминацию обсуждают не только расовую, но и любую другую, ведь это – неприемлемый пережиток прошлого. А проблемы людей с ограниченными возможностями до сих пор не решены. Им порой тяжело даже просто выйти на улицу, не говоря об отношении окружающих. Сегодня хотелось бы обсудить как раз таки последнее: готово ли наше общество принять такого человека, дать ему возможность быть в социуме, быть полезным и вести полноценную жизнь.

В России мы встречаем крайне мало «колясочников» и людей с особенностями в развитии на городских улицах, тем не менее существуют специальные реабилитационные центры, санатории и даже образовательные учреждения, большая часть из которых нацелены только на детей. В Ставрополе у ребят есть возможность и заниматься творчеством, и проходить терапию с собаками или лошадьми. Но что происходит со взрослыми? Готовы ли мы относиться к ним с уважением и не испытывать чувство дискомфорта?

Работа журналистом позволяет посетить такие места, что даже мысль побывать в них  далеко не каждому может прийти в голову. Так, находясь на стажировке в Германии, я делала репортаж о Рождестве в школе для детишек с ограниченными возможностями, а спустя полгода работала волонтером в австрийском институте, который с конца 19-го века занимается реабилитацией людей с любыми врожденными заболеваниями, влияющими на физическое или психологическое развитие человека.

На рождественском концерте в немецкой школе полностью проникнуться проблемой не получилось. Может, из-за того, что я воспринимала это как работу, смотрела на все через объектив фотокамеры, а в голове прокручивала структуру будущего материала, записывая все увиденное в блокнот. К тому же выступления детей заняли всего пару часов, после чего я поехала на другие задания.

Сейчас, спустя год, я пытаюсь восстановить в памяти свои эмоции от увиденного, но ничего не получается. Вспоминаются в основном малыши в праздничных костюмах. Они пели традиционные песни, танцевали, ставили постановки, которые, надо сказать, были исполнены очень профессионально: ребята сами делали меняющиеся декорации и освещение. А еще прямо в холле школы была организована рождественская ярмарка, где можно было купить изделия ручной работы, авторами которых были сами школьники. Они с гордостью рассказывали, почему занимаются именно лепкой или вязанием, как им приходят в голову идеи и что нужно сделать, чтобы стать настоящим мастером своего дела. Но самое главное – воспитатели и родители были полностью вовлечены в праздник, в то, во что дети вложили душу. Этому способствовала  предрождественская атмосфера, которая царила на юге Германии в 20-х числах декабря. Единственное, что осталось в памяти, – это горный воздух, великолепные виды Баден-Вюртемберга, а главное – осознание того, что будущее у этих творческих ребят есть. Позже мне подтвердили это и коллеги в «Бадишеской газете», где я тогда практиковалась, рассказали, что многие фирмы нанимают людей, как говорят в немецкоязычных странах, с нарушениями, чтобы они могли быть полноценными членами общества. Потом они познакомили меня с местным шарманщиком, которого знает весь город. Как оказалось, у него тоже есть инвалидность.

Но все же находясь в маленьком городке, лежащем среди холмов и руин средневековых замков на границе с Францией и Швейцарией, я так и не смогла понять, какие же эмоции испытывает человек, непривыкший к разным в самом широком смысле этого слова людям.

Удалось испытать целый калейдоскоп эмоций по этому поводу только в августе 2018 года во время волонтерской поездки в Верхнюю Австрию, организованной ASF или добровольческой службой акции «Знаки искупления». Почему искупления? Это большая международная волонтерская организация, которая предлагает проекты благотворительной работы на местах памяти и мемориалах, связанных с преступлениями национал-социализма. Они работают и в Западной Европе, и в России, и в Восточной Европе, и в самой Германии. Возможно, моя невнимательность, с одной стороны, оставила меня совершенно неподготовленной к тому, с чем столкнулась, а с другой – вряд ли я бы  осознанно решилась на участие в инклюзивном летнем лагере.

Поэтому на момент приезда в город Линц я знала лишь то, что мы будем работать в музее замка 1600 года, который был в гитлеровские времена «центром эвтаназии». Проще говоря, там убивали душевнобольных и негодных для работы в лагерях людей.
Но уже в первый день стало понятно, что жить мы будет в расположенном рядом институте и реабилитационном центре, где как раз занимаются лечением и социализацией пациентов, которых там называют клиентами.

Честно говоря, первые несколько дней стали большим испытанием для меня и еще одного представителя России: мы оба, как оказалось, были совершенно не готовы к совместной жизни с отличающимися от нас людьми. В день приезда нас знакомили с режимом института, объяснили, что все двери на лестницы вниз необходимо закрывать, чтобы никто не упал; рассказали, как работает само учреждение; поведали грустную историю замка Хартхайм, который с 1898 года служил пристанищем для душевнобольных, а после аншлюсса Австрии в 1938 году превратился на семь лет в душегубку для них; отметили, что уже в 1947 году замок вновь распахнул двери перед пациентами, а позже, когда у института появилось новое здание с современным оборудованием, стал музеем и мемориалом. Нас провели по мастерским, где клиенты могли развивать навыки резьбы по дереву (меня поразил незрячий, который ловко вырезал на автоматическом станке сложные узоры), учиться делать подарочные упаковки или даже изготавливать инклюзивные велосипеды в специальном цехе. Нам показали небольшую ферму, где постояльцы института ухаживают за животными, играют с ними. Все это время на нашем пути встречались очень разные личности, непохожие друг на друга.

На третий-четвертый день страх и дискомфорт исчезли, волей-неволей приходилось учиться общаться с «клиентами», которые, как оказалось, очень любопытны и доброжелательны. Они здоровались, интересовались, как дела, рассказывали, чем они сами занимались. Один раз мне даже галантно подали руку, когда я спускалась с лестницы, а позже начали узнавать и радостно говорили при встрече: «Эй, привет! Мы уже знакомы! Я рад!». Стало ясно, что мой страх был скорее не из-за того, что кто-то мог повести себя непредсказуемо, а из-за неизвестности, неумения вести себя с особенными людьми и элементарной неосведомленности о болезнях.

Я не верила, что, если мозг человека сильно поврежден врожденной болезнью, он сможет нормально функционировать. Эти суждения оказались также абсолютно дилетантскими. В нашей группе было два человека, которые выглядели абсолютно привычно для меня. Очень наивные и добродушные, но привычные. Позже оказалось, что они тоже клиенты института Хартхайма! Это поразило меня до глубины души. С одним из них мы до сих пор общаемся – поздравляем друг друга с праздниками. Конечно, каждый случай индивидуален, но это не значит, что нужно сразу разделять людей на безнадежных и тех, у кого заметны улучшения. Шанс нужно давать каждому.

Но готовы ли мы жить бок о бок с отличающимися от нас людьми, а не прятать их в четырех стенах? Тут я говорю не о России, ведь и в Европе много тех, кто эмоционально расскажет, как эти люди существуют на деньги налогоплательщиков (хотя семьи в большинстве случаев сами содержат их) и тормозят производства, а совсем рядом с нами, напротив, проявляются настоящие чудеса толерантности: белорусский школьник – герой сюжета BBC – дружит со своей особенной одноклассницей, хотя многие родители были против того, чтобы в обычном классе училась такая девочка. Однако и преподаватели, и семья этого мальчика нашли сторонников и встали на защиту прав ребенка, а сам парнишка рассказывает, какая она хорошая подруга и добрый человек, и это дает надежду. Нам просто рано или поздно придется учиться понимать друг друга, самих себя и других. Возможно, без этой поездки я бы еще долго не могла сделать таких выводов, но больше всего вдохновляет то, что даже без подготовки, если не прятаться в темном углу предрассудков, можно принять тот факт, что все люди разные, но равные, научиться общаться, и встать на сторону тех, кто считает: в нашем обществе есть место каждому.