Охота на ведьм

Тема подростковых самоубийств, всплыв на некоторое время, снова ушла в тень на фоне президентских выборов, взрывающихся домов и прочих «прелестей» нашей жизни. Между тем статистика неутешительная, а решать проблему у нас не то чтобы не хотят, а видимо, и не знают, как. Судя по всему, всё снова сводится к «охоте на ведьм» в виде неформальных движений, свободного интернета и тлетворного западного влияния.

Лечить не болезнь, а симптомы – это вообще одна из главных наших традиций. Унаследовав от Византии комплекс собственной непогрешимости, наше общество готово искать причину всех бед в чём угодно, кроме себя самого. Каждый раз этот «поиск» проходит через три стадии. Вначале проблема просто замалчивается: «у нас такого быть не может, потому что мы самые правильные». Потом, когда «играть в несознанку» уже не получается, находится внешний или внутренний враг, общественное негодование направляется на него и… Что происходит потом, зависит от конкретной ситуации. Это могут быть еврейские погромы, репрессии или просто очередной пшик общественного порицания, не приносящий много вреда, что уже неплохо.

Так, видимо, случится и с волной подростковых самоубийств, прокатившихся по стране. Её активно обсуждают представители власти, религиозных структур, системы образования, разного рода общественные деятели. Много говорят о том, как это плохо – о том, что же нам с этим делать. Из двух вечных русских вопросов сосредотачиваются больше на «Кто виноват?». В роли козла отпущения – традиционный «тлетворныйзапад» (в одно слово с маленькой буквы). Он разлагает нашу молодёжь своими неправильными идеями потребления и индивидуализма, лишая её опоры на традиционные соборно-семейно-государственные ценности. Главный транслятор этого влияния – зловредный интернет, который не только мешает юной душе жить в обществе, но и напрямую подстрекает к самоубийству, подсказывая методы его исполнения. Ещё очень вредят пришедшие оттуда же неформальные движения готов и эмо, романтизирующих смерть, а также разного рода музыка, книги, фильмы и так далее. Рецепт предлагается вполне ожидаемый: лишить детей доступа к интернету, ограничить в свободе и подвергнуть активной терапии традиционными ценностями.

Более профессиональные психологи среди причин суицида называют бедность, отношения в семье и со сверстниками, алкоголь и наркотики, неприятности с учёбой, неразделённую любовь, пережитое в детстве насилие, социальную изоляцию, неизлечимые болезни. Причём рассматривают эту проблему не как чисто российскую, а в мировом масштабе, без всякого изоляционизма. Тем не менее именно в нашей стране после некоторого спада количество подростковых и детских самоубийств пошло вверх. Некоторые склонны винить даже политический кризис в стране. Что, впрочем, маловероятно: наша молодёжь как никогда аполитична, да и радикальных перемен в деградирующей российской государственности пока не случилось. Впрочем, на царящую в обществе апатию, которая, конечно, создаёт благотворную почву для роста суицида, это повлияло.

Знаменитый социолог Эмиль Дюркгейм который ещё в конце XIX века опубликовал труд «Самоубийство. Социологический этюд» (1878г., переведен на русский в 1912 г.). Изучив статистику, он пришёл к выводу, что политические изменения, реформации как раз УМЕНЬШАЮТ число самоубийств. Во время войн и революций мало кто совершает суицид. А вот напряжение в обществе, ожидание этих изменений, точнее, не ожидание, а скопившаяся в них необходимость — увеличивают.

Те, кто обвиняет интернет и прочие медиа в том, что подростки у нас разучились общаться, забывают, что общество и не предоставляет ничего взамен. Секций, кружков и прочих способов объединить детей у нас кот наплакал, альтернатива виртуальному миру – либо подворотня, либо нелепые околовластные или околорелигиозные организации молодых конформистов.

У подростков нет никакой цели в жизни, их ничто не интересует. Винить в этом можно много кого: государство с фиктивной молодёжной политикой, учебные заведения с фиктивной профессиональной ориентацией, родителей с фиктивным вниманием к своим чадам, всех их вместе с культивацией крайнего индивидуализма, но суть в результате. Человек остаётся один на один с собой, всё меньше «нитей» связывает его с жизнью, он не видит цели существования и легко расстаётся с жизнью. У нас нет внятной системы ценностей и социальных ориентиров. Выбор между бесчеловечной средневековой архаикой и пародийным воплощением «общества потребления» — вот и всё, что может предоставить современное российское общество. Запутавшийся и не находящий себя в этой системе координат человек впадает в состоянии аномии – этот термин также введён Дюркгеймом.

Эти две силы – ослабевающая связь с обществом и утеря ценностей и ориентиров – давят на всех людей, склоняя к суициду. Люди творческие ищут выход в создании новых целей и ценностей. Кто удивится, что песни, написанные под действием того же давления, что других вынуждает покончить с собой, имеют такой мрачный оттенок? И неудивительно, что о самоубийстве так много говорят, поют и пишут – под действием этих сил оно всё чаще попадает в мысли.

Очевидно, что информированность подростка о способах суицида – дело десятое. Во времена Дюркгейма интернета не было, а проблема стояла не менее остро. Психологическая помощь может помочь конкретному человеку выдержать напор деструктивных сил. Но она всего лишь снимет симптом, но не вылечит болезнь, которая находится вне её компетенции. Самоубийства – это не проблемы отдельных людей и их семей; это показатель болезненного состояния всего российского общества.

Так каков же рецепт? Эмиль Дюркгейм видел спасение современного ему общества в создании сплочённых трудовых коллективов. В наших условиях это могут быть неформальные сообщества, образованные вокруг вполне осязаемых и конструктивных тем – учебных, творческих, исследовательских, спортивных. Любая вовлечённость в человеческую среду защищает ребёнка от самоубийства. Любое участие в иерархии, определение целей и ценностей делают то же самое. Лишь бы всё не свелось к организации очередных конформистских «югендов» и на деле отвечало запросам юных и дерзких, живущих в современном мире и строящих мир будущего.

Впрочем, даже эта полуфантастическая мера не сработает без главного: жизнь имеет смысл, когда у неё есть цель. Пока никто – ни государство, ни тем более религиозные деятели сформулировать эту цель не способны. Скорее всего, вместо этого будут продолжать консервировать систему со всеми её проблемами и винить во всём богопротивный Запад.

Станислав МАСЛАКОВ, Ярослав РАСПУТИН