Останкинская вещунья

О суеверии актёров известно всем. Одни боятся определенного числа месяца, другие летать самолётами, третьи — чёрных или полосатых кошек. Но все они едины в одном: на упавшем сценарии надо посидеть, играть покойника — не к добру. Поэтому эти роли мало кто берётся исполнять добровольно и с охотой.

И зачастую актёры правы. Практически все, кто играл в мистических или траурных сценах, подвергались воздействию каких-то магических, если не потусторонних сил. Актёры попадали в различные ситуации, ломали себе ноги, руки, с ними происходили несчастные случаи и невероятные истории. А некоторые вообще уходили из жизни. Часто — внезапно и трагически. Вспомним хотя бы «комсомолку, спортсменку и просто красавицу» Наталию Варлей в роли панночки из первого советского фильма ужасов «Вий», или Сергея Безрукова — Иешуа Га-Ноцри из «Мастера и Маргариты», оттуда же Фагота в исполнении Александра Абдулова. Со всеми названными актёрами произошли несчастные случаи, в результате которых двое первых чудом остались живы, а Александру Абдулову не смогли помочь ни врачи, ни колдуны. И этот список можно продолжать и продолжать...

Архивы сохранили для нас историю знаменитого на всю Россию крепостного театра графа Шереметева и его актёров. Сам Николай Петрович был прекрасным музыкантом и, по свидетельству современников, любил принимать участие в спектаклях, играя на виолончели «вместе с актёрами-холопами». Он хорошо относился к своим крепостным актёрам и любил давать им красивые «драгоценные» прозвища — псевдонимы. Балерина Гранатова, актёры Бирюзова, Лазурьева, Жемчугова…

Вот о ней-то, талантливой актрисе, чье имя было известно далеко за пределами земель графа Шереметева, жизнь которой оборвалась так рано и так загадочно, и рассказывает старинная летопись.

Прасковья Ковалёва, дочка крепостного кузнеца, с младых лет прекрасно пела и танцевала. Способную девочку с семи лет стали обучать вокалу, хореографии, музыке и актёрскому мастерству. Менее чем через десять лет Прасковья, ставшая к этому времени Жемчуговой, была уже примой шереметевского театра. Молодая актриса была хороша собой, так обаятельна и талантлива, что граф влюбился в неё без памяти, дал вольную, а ещё через три года, в 1801 году, тайно обвенчался с ней.

Все шло хорошо, перед новым годом молодые засобирались в столицу, чтобы показаться в императорском дворце и блеснуть в императорском театре. Перед самым отъездом из Москвы Прасковье вдруг захотелось пройтись по картинной галерее Останкино. Прогуливаясь, великая актриса услышала за спиной осторожные шаги и, обернувшись, увидела старую горбунью. Она вспомнила, что слышала от своей бабушки о вещунье, хранительнице Останкино, которая является, когда грядут какие-то серьезные перемены. О ней знали все, но откуда она появляется и куда исчезает, не знал никто.

«Не надо меня бояться, чистая душа, — сказала старуха, — я пришла предостеречь тебя. Сегодня ты получила две пьески, а от кого, не знаешь».

Действительно, Жемчугова не знала ни автора, ни переводчика этих пьес. «Не берись сразу за две роли, — продолжала старуха, — в одной пьеске белая, в другой — чёрная для тебя роль. Но и в той и в другой ты должна сыграть покойниц, а если на сцене две покойницы — будет и третья, но уже наяву. Есть такое заклятие над актёрами — нельзя играть сразу двух умерших». Старуха исчезла так же, как и появилась, а Жемчугова почему-то не послушалась останкинскую вещунью и в Петербурге учила роли, готовясь играть и Офелию, и Клеопатру. Откажись она играть хоть бы обеих, влюблённый Шереметев не стал бы её неволить. Но случилось то, что случилось: зрители так и не увидели эти постановки. В феврале 1803 года, родив графу сына, звезда театра Прасковья Жемчугова скоропостижно скончалась.

Можно понять современных актёров, которым наверняка известна эта мистическая история, их нежелание рисковать, играя роли, которые в реальной жизни могут стать причиной страданий и горя.

Григорий Варлавин.