Первый полет в космос: о приземлении Гагарина мы узнали от Левитана

В нашем городе есть два человека, чья судьба тесно связана с полетом первого человека в космос: это Виктор Степанович Буряк и Борис Михайлович Солод, бывший начальник группы радиосвязи и службы единого времени (СЕВ) на Байконуре.
Борис Михайлович школу закончил в Ессентуках, поступил в Таганрогский радиотехнический институт, служил на Байконуре. В 1974 году перевелся в Ставропольское высшее военное инженерное училище связи в звании майора, после увольнения в запас работал старшим научным сотрудником кафедры теоретической физики, ассистентом кафедры промэлектроники Ставропольского политехнического института. Сейчас — на заслуженном отдыхе.
Сегодня «Вечерний Ставрополь» предлагает вниманию читателей воспоминания Б. М. Солода, который был свидетелем первого запуска вымпела «СССР» на Луну и первого полета человека в космос.

«Голгофа» юности моей — Байконур

После зимней сессии 5-го курса Таганрогского радиотехнического института мы стали офицерам запаса. Но приказом министра обороны СССР от 5 июня 1959 года большую группу выпускников ТРТИ неожиданно призвали на военную службу. На Байконур попали примерно 20 человек. Мы приезжали на станцию Тюра-Там в Кзыл-Ордынской области и поселялись в гостинице поселка Ленинского, огороженного колючей проволокой. Здесь была жилая зона космодрома — так называемая площадка 10, а кладбище — площадка 13… Меня назначили начальником группы радиосвязи и Службы единого времени (СЕВ) измерительного пункта ИП-6. Жили почти без электричества (городок в/ч освещался до 12 ночи), вода — водовозкой. Все «прелести» полупустыни — моя Берёзовка, Голгофа юности моей. Здесь я часто буду вспоминать студенческое братство, Каменную Лестницу, белые яхты на рейде яхт-клуба и в дымке морской — Таганрогский залив…

17 августа 1959 года я смотрел на стаю улетающих вдаль журавлей, пока они не исчезли, а потом впервые переступил порог техздания «гулаговского зодчества», где находилась аппаратная Службы единого времени (СЕВ). Аппаратура называлась «Бамбук», она обеспечивала командные и измерительные станции импульсами, привязанными к сигналам всемирного времени.

Лунный вымпел: зрелище в духе Жюля Верна

Первая моя боевая работа. На 12 сентября 1959 года планировался запуск объекта на Луну. За трое суток до пуска полигон переходил на казарменное положение; время и дата пуска – тайна. Глубокой ночью прибежал в общежитие младший сержант Вячеслав Ролдугин и доложил: объявлена готовность четыре часа. Одно стекло его очков разбито, на теле болтаются вырванные и окровавленные клочья обмундирования. За оградой в/ч стояли два домика, и все ходили через калитку. Накануне командир распорядился забрать это место колючей проволокой. Сержант этого не знал, и с разбега распластался на колючке. А спешил он так потому, что накануне радист Владимир Кульчитский принял шифровку и отнес ее шифровальщику. Тот не смог расшифровать, и потому потребовал информацию перезапросить. Но был радиозапрет на вызов главного. Когда через несколько часов пришла шифровка, радисты знали, что такой формат — это для начальника СЕВ. А кодовая таблица хранилась в моем сейфе. Но солдаты научились открывать его отмычкой и воровали спирт. Радист отнес шифровку сержанту, он побежал на станцию, расшифровал и включил генератор на прогрев с опозданием на четыре часа. А в злополучной шифровке объявлялась готовность восемь часов!

Но запуск все-таки состоялся, и я его видел. Из-за горизонта величаво всплывает огненный шар, идет по небу и, набирая скорость, стремительно направляется навстречу к Солнцу. Когда ракета на меридиане Джезказгана вошла в солнечные лучи, возникло фантастическое зрелище в духе Жюля Верна…

Помехи были, но Гагарину повезло

К старту Ю. Гагарина всё шло в обычном режиме. Шли испытания новых межконтинентальных ракет. Слухи о полете человека ходили давно, но никто на них не обращал внимания — люди просто работали, выполняя в том числе и воинский долг…

Самая высокая нервная напряженность появилась по готовности один час 12 апреля 1961 года. Пришел в аппаратную СЕВ командир в/ч, замполит, офицеры с других станций. Все в тревоге – вдруг какая-нибудь неисправность. И вот — шифровка: готовность 15 минут. Время тянется бесконечно долго. Радиоприемник «Амур-2» бурлит помехами. Несколько раз подхожу и проверяю сам настройку и режим. Наконец доклад сержанта Анатолия Филиппова: «Нажатие!». Значит, готовность пять минут. Потом — опять нажатие, готовность — минута. А через 10 - 15 секунд вновь пошли помехи: на частоте СЕВ начала работать станция помех, и «Бамбук» был обречен… Сержант сумел различить в помехах код «Протяжка», и сержант В. Ролдугин включил вручную регистраторы всех станций ИП-6. «Бамбук» тоже был запущен вручную… Московское время 9 часов 7 минут. С Земли днем ракету не видно, а на экране «Бамбука» каждую секунду мы видели всплеск импульса. Так было, пока работали двигатели. А когда «Восток» пошел по баллистической траектории, сигнал исчез, и мы стали сворачиваться.

Ракета «Восток» имела систему радиоуправления: она находилась в Тартугае, южнее Кзыл-Орды, и в приборном отсеке космического корабля. Программа управления полетом отсчитывалась от команды «Старт», а она принималась по радиоканалу СЕВ. Возможно, на «Востоке» или сломался бортовой передатчик, или радиопомехи вырубили радиоуправление ракетой. Факт остается фактом: ненадлежащий вектор скорости послал корабль на другую траекторию. Так что Гагарин попал в район будущего города Энгельс. Но Юрию Алексеевичу все-таки повезло — он мог вообще не вернуться на Землю.

А в то утро 1961 года для нас пришла команда «Отбой». По сути, вместе с Королевым мы все узнали от Левитана. Никто не осознавал своей причастности к историческому событию. Но у меня «памятка» есть: получил Почетную грамоту ЦК ВЛКСМ, чем до сих пор дорожу.