Последний свидетель

Во время оккупации в моем родном селе в каждом дворе были блиндажи, сооруженные в укромных местах. Однажды мы остались ночевать в такой земляной щели. Никакого движения воздуха, никаких ночных звуков со двора. Мое тело и душа чувствовали давление земли, меня одолевал страх. Обнявшись с мамой, мы долго рыдали. Тогда я поклялся, что не буду прятаться в этой щели никогда. С трудом дождались утра. Немецкие танки отступали, в небе летали самолеты – наши ПО-2, стреляя по немцам. Мы с мамой стояли на пороге нашего дома на ул. Советской, 131 (сейчас – ул. Петрова), и уже не прятались. Неожиданно около нас остановились две немецкие полутанкетки. Немец проговорил: «Матка, прячштесь с дети, сейчас будет бой».

Через некоторое время мы увидели наших бойцов, одетых в шинели, в ботинки с обмотками, в шапках с отвернутыми ушами, с винтовками за спиной. На снежной дороге остались следы гусениц и ботинок наших дорогих освободителей. Зимнее солнце светило, но не грело. Не дул привычный восточный ветер, акации, стоящие около дома, не шевелились. Наступила тишина и свобода, появилась надежда и уверенность в том, что наши отцы победят врага. Мальчишки бросали шапки вверх с криком: «Победа! Победа! Победа!». Слезы радости наполняли глаза моих друзей, мы обнимались, ликовали, становились взрослее. Сержант разрешил мне выстрелить из винтовки в сторону убегающего врага. Я его не убил и не ранил. С другого, убитого немца снял китель, штаны, ремень, ботинки и ходил в них в школу до восьмого класса...

Потом с этой одеждой случился конфуз: меня не принимали в комсомол из-за того, что я ходил во всем этом. Пришлось на заседании комитета снять китель, ремень и ботинки и даже штаны. Но по личной рекомендации директора школы Б. П. Зоринга, охарактеризовавшего меня как активиста, все-таки приняли в комсомол...

В. Е. Григорьев, житель Ставрополя, заслуженный строитель России, почетный гражданин села Александровского, член Союза журналистов РФ.