Потерянная армия

Совсем недавно ко  мне в гости пришла немолодая женщина — Валентина Григорьевна Ширяева. До этого мы уже поплакали с ней по телефону. Плакали и на кухне: мне плакать... Сколько пишу про войну, столько и плачу. 

Родина  Валентины  Григорьевны  — Урал. Жили там неплохо, пока не  случилось горе: к 1957 году в  семье все умерли.  Валентина вышла замуж и приехала в Ставрополь. С тех пор тут и живет. Помнит войну, как будто вчера все было.
 Отца забрали на фронт не сразу, а в ноябре. Детей было четверо, пятый ожидался. Семья  жила в тайге, на берегу притока Камы — в деревне Большой Ут.

Отец воевал под Ленинградом. Оттуда  и пришла похоронка - из села Любцы. Как только закончилась война, мама, Евдокия Николаевна,   попросила съездить в это село, хоть земельки привезти...  Поехала старшая сестра, но в Любцах удивились: у нас боев не было, немцев не было... Тогда где воевал отец? Эту загадку сестры решали десятилетиями.
 Писали везде, ездили туда, куда укажут, и только в 2010 году, после очередного письма в Подольск - в архив Министерства обороны, пришел ответ. Но почему-то из Новгородской области от военкома: сообщили, рядовой Куимов Григорий Федорович, 1899 года рождения, погиб 30 декабря 1941 года и похоронен в братской могиле  мемориального комплекса у деревни Мясной Бор.

«Знаете, что мы тогда пережили? Поехать смогла только младшая сестра, которую отец никогда не видел и писал о ней в письмах: «А младшенькую я и не увижу никогда»... Так и вышло.
Для нас это сообщение было как удар грома. Уже знали мы про Мясной Бор, знали, что там погибла целая армия! Но что там будет наш папа -  это было просто невозможным...  Это ж медленная и мучительная смерть, в этом Бору... Но сейчас думаю, хорошо, хоть нашли и с честью похоронили... И еще: знаете, когда вышла ваша газета, и я увидела знаменитый памятник погибшим героям, я думала, ума решусь. Плакала,  боялась в руки газету брать, и только в два ночи решилась. Сквозь слезы читала, боялась узнать про папу... Слава Богу, вы просто рассказали о поисковых работах. О том, что до сих пор там работают поисковики...»

Да. Но хочу добавить к ранее написанному: почему  павших солдат не хоронили? Каждый из них герой.  Хоронили. Но в лес идти боялись. Неразорвавшихся боеприпасов (их и сейчас находят поисковики и называют взрывня)  было так много, что идти на верную смерть боялись все. Уже при Хрущеве трактористам был отдан приказ: перепахать поле! Плакали и пахали. Иные с закрытыми глазами. На этих полях посадили деревья.
Только в 1946 году житель тех мест Александр Орлов начал поисковые работы. Мне попался черно-белый короткий фильм о нем самом и его опасной работе. «Я был совсем один. Один пошел в этот  лес, зловоние не давало жить... Ну пошел и сразу на опушке копнул мох, а там останки бойцов. Они были повсюду. Кости, кости, кости... Я собирал их и попутно разминировал тропинки, поляны... А туда, в лес, нагнали детей, и они  сажали елки. Вот где растет ель — там лежат бойцы второй ударной. Я разминировал лес, сколько мог. Однажды за несколько дней «снял» полторы тысячи мин. Сам собирал останки бойцов, искал хоть какие-то документы,  писал родным... С меня и началось движение поисковиков». Добавлю, что знаменитый памятник - солдат со знаменем - установлен братьями Пугачевыми на свои деньги. Сыновьями погибшего отца.  Мемориал огромен... И теперь, когда у меня есть на Новгородчине знакомые поисковики,  писать о месте страшных боев я могу бесконечно.
 

Тогда движение было, как муравьиная дорожка. Разрослось оно  к началу 80-х. Появились серьезные поисковые отряды. Первые — из Набережных Челнов. Из Тюмени приезжали ребята. Потом как прорвало! Поисковые отряды каждую весну приезжают на раскопки и к концу экспедиции хоронят взводы и роты солдат. По самым приблизительным подсчетам, в этом страшном месте погибло до двухсот тысяч бойцов. Найдено (совсем приблизительно) около 20 тысяч. Даже меньше. Отряды бывают разные. Есть  просто поисковики, и все знают, что они ищут. Огромное количество военных трофеев они передают в школы и музеи. Ну разве себе какую мелочь оставят, и то на виду у товарищей, чтоб не приписали, не дай Бог, к мародерам.  Но есть и «черные» копатели. Были такие плохие времена, когда «черные» находили останки бойцов, забирали самое ценное (что там можно снять?), останки просто бросали. Сейчас все изменилось. Таких гадов больше нет. Или я чего-то не знаю... Сейчас «черные» сообщают «простым» о найденных останках. Отдают: все равно рядом копают. У них даже канал в Интернете есть. Вполне достойно все.

В девяностых жители окрестных деревень плюнули на опасность и пошли в лес:  там полно было разбитой и ржавой техники. Все тащили в «чермет», а там не особо задавали вопросы. И настал день, когда лес был очищен от железа. И взгляду поисковиков предстала страшная картина: весь лес был завален разноцветными солдатскими кружками...
 Поисковик хорошо экипирован.  У каждого есть «шуршало» - металлоискатель. Вот он и позволяет под землей находить то, что деревенским было не под силу. Есть и еще одна «разновидность» поисковиков: эти ищут всякую мелочь на продажу, об останках сообщают, себе берут мелочь, а если, к примеру, орден попадется, то по номеру ищут владельца. В общем, наши люди. Они еще и поставляют детали реставраторам военной техники. Ищут - и отдают. Ну а что никуда не годится — то в «чермет».

Рынки переполнены наградами и прочими знаками отличия. И нашими, и немецкими. Даже здесь, в Ставрополе, попадались мне ордена. Не хватило денег, чтобы выкупить.

Не часто, но приезжают немцы. Это ребята, работающие за государственный счет. Есть у меня знакомый поисковик - немец Гельмут. Вот он рассказал, что его ассоциация от государства получает ежегодно  от 12 до 14 миллионов (!) евро! Экипировка фирменная, «шуршалы» не ломаются, все ребята  вот с «такими» мышцами, а иначе нельзя: не возьмут. Копают и в России, удивляются русскому гостеприимству и дружелюбию, но больше копают  в Европе. Наши смеются: мы их на чай зовем, они — найн, найн! Потом неловко подошли, попробовали, и весь чайник, что над костром висел, выпили. И не один. Они нам приносят находки или показывают места, где останки... Так и подружились: а чего сегодня делить? Нельзя оставаться вечными врагами. Потому что не похоронен последний солдат...