Путин создает новую политическую систему

Тот факт, что на своей пресс­конференции Владимир Путин поддержал создание партии “Справедливая Россия”, вызвал целую бурю откликов в средствах массовой информации. Причем откликов вполне прогнозируемых. Своеобразной была и реакция представителей “Единой России”. В многочисленных комментариях единороссы поспешили объявить, что конкурентов у них все равно нет и не предвидится. В пылу отстаивания своих интересов они, пожалуй, не заметили самого главного: президент ясно дал понять, что выступает против монополии одной партии на власть.

Дело даже не в том, видна сегодня разница идеологий двух партий или не видна. Путин, правда, эту разницу попытался обозначить, отнеся “Единую Россию” к правоцентристам, а новую, возглавляемую Сергеем Мироновым политическую силу, – к социал­демократам. Но самое главное не в этом, а в том, что страна больше не может позволить себе роскошь управляться одной партией, какой бы прогрессивной она ни была. Все это мы уже проходили. Исторически доказано, что вслед за первыми успехами (если они, конечно, есть) правящей и лишенной конкуренции партии обязательно наступает стагнация, способная привести к катастрофе. Катастрофы пока нет, но очевидно уже, что “Единая Россия” во многом отошла от своих предвыборных обещаний и не оправдывает выданного ей кредита доверия. Прежде всего, потому, что основные “реформы” проводятся в интересах правящей элиты и крупного бизнеса.

В этих условиях есть только один выход: создать атмосферу конкурентной борьбы, которая не позволит ни одной партии успокаиваться. Это во­первых. А во­вторых, либералы обязательно должны уравновешиваться партией социал­демократического толка. Хотя бы по той простой причине, что в обществе сегодня очень сильны уже не коммунистические, а именно социал­демократические настроения. Проще говоря, общество, в котором всегда в особом почете было слово “справедливость”, устало жить без реальной социальной защиты. А без нее никакой рост доходов государства и бюджета не способен привести к стабильности и уверенности в завтрашнем дне.

Как ни странно, но необходимость создания хотя бы видимости двухпартийной системы понимали даже лидеры КПСС шестидесятых годов прошлого века. Старшие поколения наверняка помнят, как Никита Хрущев разделил областные и районные парторганизации на промышленные и сельскохозяйственные. И на местах фактически были образованы две партии. Обе, правда, коммунистические. Обе – с одинаковой идеологией. Но, тем не менее, в то время и в тех условиях это была почти революция. Многие политические аналитики склонны считать, что именно этот шаг Хрущева привел к его отставке. Потому что никто не хотел делиться властью. Как и сегодня, судя по многочисленным высказываниям, не очень хотят делиться властью единороссы.

оэтому, повторимся, не столь уж важна разница в идеологиях “ЕР” и “СР”. Многим ли, к примеру, отличаются тори и лейбористы в Великобритании? Или республиканцы и демократы в США? Да, отличаются в некоторых подходах к внутренней и международной политике, в чем разобраться могут только специалисты­политологи. Зато основные партии этих стран строят свою идеологию и свою работу на несменяемых принципах, даже, если хотите, на неких заповедях, выражающих основные интересы этих стран. Республиканцы такие же патриоты США, как и демократы. А если и спорят между собой, то только о том, что лучше и что хуже для государства, избирателей которого они представляют.

ело здесь в другом: в самой политической системе, которая, с одной стороны, поддерживает в обществе стабильность, а с другой – не дает возможности этому же обществу застаиваться. Конкуренция – она и есть конкуренция. А политическая конкуренция при условии поддержания стабильности в обществе – это как раз то, что сегодня необходимо России. Ведь некоторые негативные черты единоличного правления единороссов уже проступили довольно явно.

Да, Путин открыто признался в том, что активно способствовал появлению на свет “Единой России” и ее становлению. Наверное, в условиях 2000 года, после десяти лет сплошного развала и фактического уничтожения государства, необходимо было создать политическую силу, способную консолидировать страну. Находившиеся в тот момент в парламенте многочисленные фракции – от крайне правых до крайне левых – этого сделать не сумели. Не сумели, прежде всего, потому, что стояли на непримиримых позициях. Они не способны были объединить усилия для возрождения страны. Личные и партийные амбиции, эгоизм оставляли само государство за скобками дискуссий. Единороссам же в тот момент удалось изменить сам характер мышления российских политиков, направить споры в конструктивное русло, что полностью соответствовало настроению большинства россиян, уставших от нищеты, пораженчества и фактического безвластия.

Сегодня в западной (да и российской) прессе можно прочесть высказывания, в которых нынешний российский режим сравнивают чуть ли не с большевистским. Дескать, опять правит одна партия, а другие политические силы от власти отстранены. Но эти высказывания, как и обиды лидеров правых и левых партий на то, что они якобы искусственно отстранены от власти, беспочвенны. Просто они шли одним путем, а Россия – другим. Момент, когда разошлись в разные стороны интересы этих партий и остальной страны, эти лидеры, видимо, даже не заметили. Это урок для политических партий на будущее: выражать нужно не свои абстрактные идеи, а интересы избирателей. Если этот урок будет извлечен, то в будущем и КПРФ, и “Яблоко”, и СПС тоже смогут вмешаться в спор за властные полномочия в Государственной думе. Сегодня же они ничем не могут ограничить единовластие “Единой России”. Просто потому, что за них голосует все меньшее количество избирателей, у которых остается все меньше выбора. А ограничивать это единовластие надо. Путин это прекрасно понимает, потому и усматривает, видимо, этот противовес в новой политической силе – “Справедливой России”.

Следует особо сказать о том, как у нас в стране все эти годы воспринималось понятие “оппозиция”. Стараниями некоторых идеологов и аналитиков в оппозицию записывались исключительно так называемые “непримиримые”. То есть те, которые ругали власть не за то, что она делает или не делает, а за то, что она – власть. Поэтому все, что говорил или делал тот же Путин, воспринималось оппозицией в штыки по определению. Если же какая­то политическая сила в определенных вопросах с президентом соглашалась, она тут же исключалась из состава оппозиционных сил. Таким образом, из оппозиционеров в разное время исключались даже явно оппозиционные и самостоятельно мыслящие деятели только лишь потому, что они иногда пытались быть не критиканами, а конструктивными критиками.

егодня становится ясным, по крайней мере, одно: за год до своего ухода с поста президента Владимир Путин пытается создать новую политическую систему. Именно систему. При которой ситуация в стране не будет зависеть от волюнтаризма отдельной партии или отдельных политиков. Систему, при которой в парламенте появится полноценная альтернативная партия – “Справедливая Россия” Сергея Миронова, без которой никто не сможет принять важных для страны решений. Никакими большевиками тут не пахнет. Скорее, мы стоим на пороге образования чисто западного парламентаризма.

Петр ЕРМАКОВ.

«Новая политика».