Реквием. Десять лет буденновской трагедии

Над Буденновском плыл колокольный звон. А сам город вчера был многолюден, но тих. Скорбен. На митингах возле зданий ОВД, центральной районной больницы, памятника погибшим вертолетчикам, в сквере памяти не было громких пространных речей. Они не были нужны жителям города, первыми в России принявшим на себя удар доселе невиданного абсолютного зла по имени террор. После этого даже известные слова «захват», «заложники» приобрели для всех нас особое значение – по сути, просто перестали быть абстрактными. 14 июня 1995 года – самый черный день в истории Буденновска и в жизни сотен людей. Вчера маленький ставропольский город пришел поклониться памяти своих погибших – милиционеров, первыми вступивших в бой с бандой, мирных гражданских людей, подвернувшихся под шальную пулю или расстрелянных прицельно в упор, детей, которым просто не посчастливилось родиться чуть позже того страшного июньского дня и тогда бы остаться в живых...

Их нет уже 10 лет, но остались те, кто их любил. И у этих оставшихся одна на всех боль, которая будет с ними столько, сколько дней, месяцев и лет им отмерено на земле. Вчера эта боль и скорбь аурой глухого безмолвия висела над утренним городом. А когда на митингах сквозь ком в горле зазвучали короткие отрывочные фразы, они слились со звоном колоколов. Колокола памяти, воспоминания людей звучали как реквием. В 12.20 над городом повисла суровая тишина. Десять лет назад знойное марево июньского полдня разорвали первые автоматные очереди. Десять лет спустя Буденновск замер в минуте молчания.

В городском краеведческом музее – фотографии, запечатлевшие события шести дней буденновского ада, которые, без преувеличения, потрясли мир. Сейчас на них смотреть еще страшнее, чем тогда. Потому что за белыми платками в окнах больницы на снимке уже видишь конкретных людей, с которыми после встречался и говорил. Я, например, помню глаза молодой женщины Тони, которую вот так вместе еще с восемью другими выставили к окну в момент начала штурма. Их надзиратель с автоматом даже не думал приближаться к оконному проему – он держал на прицеле тех, кого сделал живым щитом. Тоню, находящуюся на последних днях беременности, спасла пожилая женщина – оттеснила от окна, стала вперед, оказалось, прикрыла собой от осколков. Тоня не знала имени своей спасительницы, она только помнит кровь, брызнувшую ей в лицо…

Еще страшнее видеть глаза на других фотографиях. На могильных памятниках. Особенно если это глаза ребенка или подростка.

Прозвучали только первые выстрелы, на которые жители Буденновска, привыкшие, что по средам на окраине города обычно проводятся стрельбы, не обратили особого внимания. Они еще не понимали, что к ним пришла беда. В это самое время дедушка Лены Куриловой, несколько минут назад пославший внучку за хлебом, увидел соседского 16-летнего паренька, несшего на руках истекающую кровью девчушку. Леночка оказалась рядом с машиной ГАИ, по которой бандиты открыли шквальный огонь, и стала первой жертвой буденновской трагедии. На фотографии – озорная челка, детские ясные глаза…

Антон Калиновский и Вася Свердлик – два друга. Вместе учились в Архангельской средней школе, вместе сдавали в тот день выпускной экзамен по физике. Крепкие, красивые ребята. По фотографии не скажешь, что им по 16 - 17 лет. На беду, они действительно выглядели старше. 14 июня оба получили «пятерки». Антон спешил в Буденновск – хотел скорее порадовать мать, та лежала в районной больнице… «Порадовал»… Бандиты приняли ребят за курсантов летного училища. Мальчишек узнала уборщица их школы, тоже оказавшаяся в заложниках, – говорила, что они ученики. Ей не поверили. Летчиков бандиты ненавидят смертельно. Ребят мучили, потом расстреляли…

От сына Саши у Веры Черкашиной даже фотографии не осталось. Маленький слишком был. Недоношенный. Зато был он, как говорили врачи, чудом. Вера такую операцию перенесла, после какой обычно не рожают. И тут вопреки всему – беременность. И ребенок – единственный, долгожданный. Действительно чудо. Там, в захваченной больнице, врачи сделали для малыша больше, чем могли. И все-таки сказалась недостаточность интенсивной терапии. «Достаточность» ее невозможно было обеспечить. Развилась пневмония. Потом в Ставрополе Сашу всеми силами спасали. Спасти уже было невозможно…

До революции город Буденновск носил другое имя – Святой Крест. Есть несколько свидетельств людей, побывавших в заложниках, которые видели над захваченной больницей некое знамение: перистые облака, образовавшие в пересечении православный крест. И склоненную к нему Божью Матерь.

Буденновская трагедия и сама по себе стала знамением, разломившим нашу жизнь на «до» и «после». После нее для нас наступило время сплошных риторических вопросов. Кроме извечных русских: «Кто виноват?» и «Что делать?», все чаще приходится вопрошать: «Кто за это ответит?» Звучит как глас вопиющего в пустыне, потому что отвечать за новые и новые злодеяния особо и некому, кроме разве не очень значительных фигур, где-то и в чем-то принимавших участие и уж точно не принимавших решений и не отдававших приказов.

Вот в отношении Буденновска по истечении десяти лет вполне можно изменить временное звучание вопроса: «Кто за это ответил?»

Да, некоторые из бандитов уже сидят или их уже судят. Причем участие в буденновском захвате у них значится в перечислении наряду с организацией терактов или налетами на Назрань и Грозный… Некоторые, слава Богу, уже уничтожены в ходе спецопераций. На них мораторий на смертную казнь уже не распространится. Но это касается исполнителей, хотя и их-то не всех еще додавили.

А когда раздавят главную гниду, которая руководила отрядом головорезов в Буденновске в 1995-м и в 2004-м координировала массовое детоубийство в Беслане? Эта особь, фамилию которой пора уже прекратить называть где бы то ни было, ибо она утратила право называться человеческим именем, уже десяток лишних лет ползает по земле. Когда призовут к ответу тех, кто оказывал и оказывает вышеозначенной твари содействие, без которого она не могла бы ни ползать, ни гадить, ни тем более - убивать.

С нами вот иногда делятся отрывочной информацией по расследованию организации теракта в Беслане. Говорят, мол, готовили боевиков поблизости, в Малгобекском лесу. Да не с этого леса начиналась бесланская трагедия и не накануне 1 сентября прошлого года. А десять лет назад – с автоматной очереди в бегущую за хлебом девочку, с безнаказанности за эту и другие оборванные на взлете жизни… Беслан начинался в Буденновске!

России достаточно дней траура, дней памяти и годовщин! Того, что уже имеем, на десять поколений хватит. А пока не наступило возмездие, малиновый звон церковных колоколов будет звучать как реквием.