Римма Иванова - кавалер ордена Святого Георгия Победоносца
(Продолжение. Начало в №№ 27, 30, 32, 34, 35, 37, 39.)
В начале мая Самурский полк был втянут в тяжёлые бои, в ходе которых потерял значительную часть личного состава. Чтобы восстановить боеспособность и подготовиться к предстоящим боям, полк в мае был отведён в тыл для отдыха и приведения в порядок. После доукомплектования полка, когда прибыло пополнение - 402 нижних чина, возвратилась часть раненых, в полку было 2173 нижних чина и 28 офицеров. Командир полка генерал Стефанович получил приказание выступить на передовые позиции и с утра 29 мая сменить Ширванский полк, который понес весьма ощутимые потери.
Заняв новые позиции, бойцы стали обустраиваться. Командир полка дал команду без промедления как можно глубже закапываться в землю, чтоб не нести необоснованные потери. Пока было затишье, шла работа по рытью окопов, укреплялись брустверы, расширялись ходы сообщения. Стефанович после прихода на новые позиции требовал максимально ускорить работы, боясь того, что немцы могут в любой момент начать боевые действия.
Лазарет оборудовали на некотором удалении от линии фронта. Особое внимание было уделено хирургическому отделению. По всему было видно, что германские войска скоро начнут наступление. Об этом свидетельствовали активное движение в стане врага и данные разведки, ходившей в немецкий тыл. Римма, бывая в ротах, большое внимание уделяла оборудованию медицинских пунктов приёма раненых. Имея опыт работы в боевых условиях, она часто давала советы, как и что лучше сделать.
Период затишья оказался слишком коротким. Видя, что русские начали активно укреплять оборону, противник решил помешать проведению этих работ. 30 мая в 6 часов утра по боевым порядкам полка был открыт ураганный артиллерийский огонь, который продолжался до 8 часов, затем прекратился. Все облегчённо вздохнули. Но после получасового перерыва обстрел русских позиций начался с новой силой. Теперь не было никаких сомнений, что германские войска собираются наступать. Однако они не спешили этого делать, решив артиллерийскими обстрелами нанести как можно больший урон личному составу противника и держать его в постоянном напряжении в ожидании наступления германских войск. Что касается русской артиллерии, то она отвечала противнику редко из-за нехватки снарядов и была не в состоянии подавить огневые точки противника. К тому же приходилось приберегать снаряды на случай немецкого наступления, чтобы поддержать русскую пехоту в отражении атак противника. Массированные артиллерийские налёты методично продолжались два дня и наносили ощутимый урон личному составу полка. Германское командование рассчитывало также артиллерийскими ударами подавить моральный дух русских солдат и довершить разгром русских силами пехоты, захватив позиции противника.
В полковой лазарет раненые поступали сплошным потоком. Оказывая им помощь, Римма вместе с остальными работниками лазарета разрывалась на части. Некогда было даже присесть, чтобы передохнуть. Раненые просили, молили о помощи. Стоял сплошной крик, вопли, стоны. Личный состав околотка работал на пределе возможного. Все палаты были забиты. Необходимо было как можно быстрее эвакуировать раненых в тыл, чтобы освободить места в лазарете к приёму вновь поступающих и чтобы, не дай бог, неспособные самостоятельно передвигаться солдаты не попали в плен к наступающему противнику.
И вот немецкие войска перешли в наступление. Самурский полк, несмотря на большие потери, мужественно держался на своих позициях. В связи с тем, что соседний 82-й Дагестанский полк под натиском противника отошёл, 83-й Самурский полк, чтобы избежать окружения, 31 мая, в 3 часа дня, также вынужден был отступить на новые позиции в районе Цеплице. Как сообщал в штаб дивизии генерал Стефанович, «отход совершался под натиском противника. Позиция ввиду малого количества штыков занята лишь отдельными группами по 4-5 человек с большими расстояниями друг от друга». В связи с большим количеством раненых тяжело было перебазировать лазарет. Поэтому пришлось выделять в помощь медикам дополнительно людей из личного состава.
За 30 - 31 мая, не ведя боевых действий, полк потерял 8 офицеров и 744 нижних чина, в том числе 4 офицера были ранены, 3 пропали без вести и один убит. Среди нижних чинов 152 были ранены, 97 убито, 482 пропали без вести. В полку осталось 1429 боеспособных штыков.
Родители Риммы внимательно следили за происходящим на фронте и понимали, что не всё так радужно, как пишет дочь. Раненые из Самурского полка, прибывавшие в госпитали, которых часто навещала мать Риммы, Елена Никаноровна, много рассказывали о том, в каких переделках приходилось им бывать. Многие знали Римму, отзывались о ней очень тепло, особенно те, кому она оказывала медицинскую помощь, и как могли успокаивали мать, просили не переживать, так как с дочерью ничего не случится, а солдаты свою сестрицу в обиду не дадут.
Отец и мать умоляли Римму приехать домой, подальше от ужасов войны. Они упирали на то, что болеют и чувствуют себя очень плохо. Вняв их просьбам, после полугодового пребывания в полку, Римма обратилась к командованию с просьбой отпустить её домой к родителям, которые очень просят приехать в Ставрополь. Генералу Стефановичу не хотелось отпускать сестру милосердия, которая так хорошо себя зарекомендовала. Все в полку её искренне любили. Старший врач видел в ней лучшую помощницу, любовно и заботливо относящуюся к солдатам. Уговаривать остаться командир полка не считал возможным. Приказать остаться он также не мог, потому что Римма была гражданским лицом, добровольцем. Он только попросил, если она надумает возвратиться в действующую армию, то непременно к самурцам, где ей всегда рады.
Когда солдаты узнали, что Римма уезжает, все опечалились. 30 июня 1915 года Римма уезжала домой под впечатлением проводов, которые ей были организованы. С нею тепло попрощалось командование полка, выразив уверенность, что она непременно возвратится в полк, где её будет ждать весь личный состав. Медработники тоже опечалились в связи с её отъездом. Своё сожаление выразили солдаты и офицеры других подразделений, которые также пожелали ей хорошего отдыха и возвращения в родной полк. Командир полка генерал-майор Стефанович выдал Римме удостоверение о том, что она с января и по 26 июня 1915 года находилась во вверенном ему полку в качестве добровольца-санитара и числилась в списках полка под именем Риммы Михайловича Иванова. Также говорилось, что, находясь в полку, она самоотверженно и плодотворно трудилась на вверенном ей участке, неустанно работала на передовых перевязочных пунктах под убийственным огнём противника. Ею руководило горячее желание прийти на помощь раненым воинам. За самоотверженный труд во время пребывания в полку она была представлена к награждению Георгиевскими медалями 4-й и 3-й степени.
Офицеры и солдаты 3-го батальона преподнесли благодарственное письмо, в котором благодарили за все хлопоты и труды, за сердечное и доброе отношение к ним, просили поскорее возвращаться в полк. Некоторые даже прослезились.
Они писали: «Выражаем Вам глубокую душевную благодарность за понесённые Вами труды для блага дорогой нашей родины и для облегчения нас самих в несчастных случаях. Вы не раз доказали своей самоотверженностью и неустрашимостью: где лилась кровь наших бойцов, Вы туда являлись как призрак и насколько только возможно облегчали их участь, чем и заслужили внимание и уважение как со стороны гг. офицеров, так и нижних чинов». Команда связи в благодарственном листе писала: «Мы прямо скажем, что Вашими неустанными заботами и геройской смелостью многие раненые самурцы спасены от верной смерти... Примите от нас, русских солдат, земной поклон за то, что Вы для нас не щадили своей жизни».
После проводов Римма с грустью уезжала из полка. Дорога была очень тяжёлой, поезда переполнены. Беженцы во что бы то ни стало хотели уехать на восток, видя, что русские войска отступают. Стояла жаркая погода. Все испытывали жажду, а с водой было очень плохо. Если зимой хотелось кипятку, то теперь, наоборот, холодной воды. Весь путь до Ставрополя Римма неустанно думала о самурцах: как они там без неё. Она так описывала брату Володе свой отъезд из полка 30 июня: «Приехала я домой ненадолго. Может, с месяц побуду здесь. Исполню желание родных. Приехала повидаться, но как дорого мне стоит этот отъезд из полка. Солдаты были опечалены и плакали. Начальство тоже взгрустнуло. А главное, что солдаты уверены, что санитары без меня не будут добросовестно работать. Поднесли мне солдатики прощальный благодарственный лист. Очень тяжело было ехать. Из полка получила удостоверение, что работала верой и правдой и представлена к Георгиевским наградам. Но всё это не важно - важно то, что полюбили и оценили меня воины-самурцы. Наш полк лучший в корпусе... Знаешь, кажется, отдала бы всё, чтобы сейчас хоть на минутку попасть в свой полк: посмотреть, все ли живы из тех, кого оставила здоровыми. Может быть, тебе покажется странным, но полк наш мне стал второй семьёй...».
ДОМА НА ПОБЫВКЕ
Вот Римма и дома. Её радостно встретили родные, близкие, товарищи и подруги по гимназии, курсам, госпиталю. Все её расспрашивали, как там дела на фронте. Её навещали члены семей самурцев, которые хотели узнать о своих близких. Ей особенно трудно было встречаться с теми, чьи родственники погибли, находясь в полку. Слушатели хотели узнать о последних днях, часах погибших и в беседах всё расспрашивали, расспрашивали. А Римме было очень тяжело говорить об этом, вспоминая о тех, с кем она находилась рядом и кого приходилось с болью в сердце хоронить в чужой земле.
Все, кто знал Римму раньше, заметили в ней резкую перемену. Вместо весёлой девочки, отправлявшейся на фронт, перед всеми предстала серьёзная девушка, многое повидавшая и много пережившая. Она видела самое страшное - смерть людей, здоровых, сильных, жизнерадостных. И это отразилось даже на её облике. Она часто была задумчива, молчалива. Мать с тревогой смотрела на дочь, часто задавая вопрос, не больна ли она. Римма неизменно отвечала, что она вполне здорова и у неё ничего не болит. Увидев её такой, родители сокрушались. В то же время они сочли, что теперь у дочери боевой порыв прошёл и она уж точно останется дома и ни на какой фронт не поедет.
Николай СУДАВЦОВ, доктор исторических наук
(Продолжение следует.)
