Сахара
Наталья Буняева
Итак, мать и дочь. Они очень просили не указывать их настоящих имен, потому что случившаяся с ними история и так нанесла им множество ран. И душевных, и физических. «Мы сюда из Краснодарского края приехали три года назад. Живем у моей сестры, они с мужем в Мурманске сейчас, еще лет пять планируют там пожить, а эту квартиру нам оставили».
Сидим на стерильно убранной крошечной кухне, ждем Таню, дочь. Мать волнуется: что сегодня скажут врачи?
Тане 28 лет. Не замужем, детей нет. Быстро скидывает босоножки в прихожей: «Мама, холодненького бы чего...». На «холодненькое» был компот. Из-под смоляных волос Татьяны через весь лоб тянется уродливый шрам, который она старательно прикрывает банданой. «Врач сказала, что можно оформляться на пластику...» Элеонора Михайловна, мама, шумно вздыхает, пытаясь сдержать слезы.
Три года назад Татьяна собиралась выходить замуж за Расула. Жениховой родне Таня не нравилась. Очень им хотелось, чтобы единственный сын женился «на своей», а тут, хоть хорошая, хоть и с немодными уже косами, но чужачка.
За месяц до свадьбы родители Расула смягчились, купили молодым путевку в Египет.
За две недели до поездки дела в фирме, где работал Расул, пошли наперекосяк, и его «на всякий случай» задержали под подписку о невыезде. Родня все-таки решила: ну если жених не может, пусть Таня возьмет его сестру, Мадину, и едет с ней.
Каир
Мадина так Мадина... Путевку переоформили, и жарким июньским днем девушки уже шли по необъятным залам Каирского национального музея. Поездка предполагалась недолгой, десять дней. Принимающая сторона была великолепна: «С нами носились, как с детьми! Экскурсовод честно предупреждала, что нужна определенная осторожность. Ну мы и присоединились к пожилой паре: тете Оле и дяде Коле. Им дети путевку на золотую свадьбу подарили. Так вчетвером и ходили. Побывали везде. Каир — город-гигант. Там наслоения веков настолько наглядны, что какую-нибудь стену жилого дома можно разглядывать бесконечно: несколько фундаментов, и все разные. Шарм-аль-Шейх — чудесное море. Мы плавали в лодке с прозрачным дном. Красота какая, рыбки разноцветные... В пустыне катались на квадроциклах. Никто к нам не приставал, полагая, вероятно, что Николай и Ольга наши папа и мама. Самое интересное нам оставили напоследок: Гизу и пирамиды! Мы прибыли туда за день до отъ-езда. Уже на месте Мадина почувствовала себя нехорошо: то ли еда какая не пошла, то ли просто невыносимая жара подействовала. Она в автобусе осталась, под кондиционером. А я с «золотыми» молодоженами пошла вслед за группой».
Сфинкс
Все рассматривали сфинкса, колоссальное сооружение, гид что-то рассказывал, Таня буквально на минуту осталась одна: вытряхивала песок из обуви. Надо сказать, что песок там — страшнейшее наказание: он везде. Чуть ветерок дунул, и все, хоть как укрывайся от него: скрипит на зубах, набивается даже в носки. «В общем, стою, вытряхиваю... Точно помню, что у правой лапы сфинкса. И тут ко мне подходит очень симпатичный парень, на хорошем английском спрашивает, нравится ли мне Гиза? А что больше? Давайте водички попьем?» Ну давайте... Парень жестом подозвал мальчика с сумкой-холодильником на боку. Взял две маленькие бутылочки с водой, одну подал мне. Я своей рукой открутила пробку и стала пить, пытаясь не выпустить из виду свою группу. Больше ничего не помню».
Плен
В себя пришла, когда втолкнули в какое-то помещение, от удара Таня очнулась. Голова гудела, язык не слушался... В маленькой комнате на полу сидели и лежали еще несколько девушек. «Я каким-то десятым чувством поняла, что нельзя себя выдавать и говорить надо на английском. Я его хорошо знаю... Но со мной никто не разговаривал: крошечная девушка с характерными азиатскими чертами, очень красивая, тихо плакала в углу на циновке. От земляного пола ужасно пахло, кое-где лежали старые циновки, но они пропускали этот запах... Поэтому приходилось больше сидеть, чтобы хоть как-то дышать. Потом, когда я уже смогла говорить, ко мне подошла высокая блондинка. Присела рядом, шепотом спросила: «Русская?» Я ей побоялась сразу отвечать, но она меня «успокоила»: в бреду я говорила по-русски. Арабы, как ей показалось, не слишком этим озаботились. Сама она из Белоруссии, здесь была с другом. Ее похитили, когда, поссорившись с другом, выскочила «от злости» на улицу. Что хотела доказать, сейчас не понимает. Она такая смелая, эта девушка! Уже здесь, в этом закутке, она умудрилась стянуть сотовый у одного из вооруженных похитителей и отправить коротенькое сообщение родне в Израиль: слышала от бандитов, что их через пустыню будут туда отправлять. А родня у нее какая-то непростая, и девушка даже не сомневалась, что ее спасут».
Были еще две, совсем молоденькие девочки. Они все время или плакали, или спали.
В этот же день всех пленниц загнали в кузов джипа и повезли прямо в пустыню.
В прорези тента, накрывавшего кузов, еще раз мелькнул злополучный сфинкс, пирамида закрыла и открыла заходящее солнце. И хоть было очень душно, все-таки такого дневного пекла уже не ощущалось.
Пустыня
Ехали долго, колеса джипа утопали в песке, и похитители нервничали. Похоже, не успевали. Наконец машина остановилась, пленниц буквально выбросили на песок. Вроде деревня какая-то... Кругом пески, а тут зелень, маленький мальчик подбежал и, несмотря на окрики, сунул Тане в карман пластиковую бутылочку с водой.
И тут началась самая страшная часть путешествия. Машина дальше не шла: всех стали пересаживать на верблюдов. Громадные животные с ревом становились на колени, девушкам связывали руки, привязывали к неудобным седлам, и так повезли дальше.
«Мой верблюд ужасно вонял. Мне даже жалко было на первых порах это старое животное: он так натужно дышал, хрипел и вообще еле шел за остальными. Ночью мы останавливались в пустыне. Охранники наши с удовольствием фотографировались, а мы пытались хоть какую-то горку из песка насыпать, чтобы укрыться от назойливых глаз. Как сексуальные объекты мы их не интересовали, мы были их добычей, за которую они получат большие деньги. А вот поизмываться над беззащитными девчонками — чего проще? Так что никакие горки не спасали: бандиты все видели, как мы ни пытались прятаться... Что делать?!»
Поехали дальше
«Уже утро, а мы все в пути. Ночью мерзли, утро началось с невыносимой жары. Нам дали какие-то тряпки, укройтесь, мол... Плечи, головы мы накрыли, а вот ступни ног моментально обгорели на солнце. У меня хоть носки были, а маленькая азиатка вообще с голыми ногами... И песок! Каждое прикосновение песчинок доставляло девушкам невыносимую боль. А еще одна боль — почему не ищут? Почему над нами не летают вертолеты, не выскакивает из-за очередного бархана какой-нибудь спецназ. Мимо несколько раз призраками проплывали оазисы. Видно было людей, но кричать им боялись, да и связанные руки распухли, и каждое движение доставляло дикую боль. Казалось, что это страшное солнце никогда не уйдет из зенита: так и будет висеть пылающим шаром над нашими бедными головами!
На очередной остановке, когда нам развязали руки, я успела напиться воды из бутылочки, что малыш мне положил в карман. Это заметил охранник, подошел и ударил. Несильно, прикладом автомата. Но я от неожиданности упала, потом вскочила на ноги и вдруг бросилась на него. Я не помню, как это произошло и что мною двигало. Кинулась, целясь обломанными ногтями прямо в глаза. И тут же получила страшнейший удар по голове! И все».
Свет померк
...Ночь. «Я одна в песках. Открыть глаза не могу, пошевелиться тоже: левая рука так обгорела на солнце, что волдырям на ней тесно было. Левый глаз не открывается, лицо залито кровью. А правым глазом ничего не вижу из-за песка. Правую руку придавила своим телом».
Таня кричала от боли, переворачиваясь на спину. Наконец «целую» руку удалось вытащить из-под себя. В кармане нашла скомканную салфетку, которой вытирала лоб еще в Гизе. Кое-как прочистила здоровый глаз... И вдруг прямо перед собой увидела тускло блестящий предмет. Бандиты, видимо, в спешке забыли метровой длины магнитофон!
«Я кое-как доползла до него. Громко бормотала: «Господи! Хоть бы он работал!». И когда полилась заунывная музыка, я разревелась впервые за все это время. Это означало, что несколько часов жизни у меня еще есть! Зверь не подойдет близко, а о том, что есть еще скорпионы, всякие мелкие твари, я и не думала. На что надеялась, не знаю... Но когда проклятое солнце снова вылезло на небосвод, я уже ничего не понимала: сознание то уходило, то снова возвращалось. Вроде послышались голоса, но я смирилась с неизбежностью смерти. Даже боли отступили...»
Бабушкины руки
Вот снова девушка пришла в себя... От холодного прикосновения к ступням ног. Потом кто-то осторожно положил кисть руки в холодную воду... «Я в раю?.. Где я?» Прямо над Татьяной на корточках сидела старая женщина. Старые руки в серебряных браслетах, первое, что увидела девушка после долгого забытья. Тут же неподалеку спиной к бабушке сидел молодой парень. Заплывший от страшного удара глаз немного приоткрылся, и Татьяна с ужасом увидела в маленьком зеркальце из полированного металла свое лицо. Бабушка подала его, видимо, чтобы девушка увидела весь масштаб «разрушений». Они были ужасны: лоб превращен в кровавое месиво, начинавшееся где-то под волосами... Гигантский синяк очками обрисовал оба глаза. Потрескавшиеся губы довершали страшную картину.
Левая обожженная рука была обмотала тканью, под которой слоями лежала перемолотая трава, вероятно, лекарство... Рука уже так не болела, но когда ее открыли для перевязки, стало видно, что и тут дело плохо: кожа напоминала кору дерева - из трещин сочилась жидкость, которую и пытались унять снопами зелени ее неожиданные спасители.
Наконец все перевязки закончены, и бабушка знаком подозвала молодого человека. Странно, но его лицо было почти полностью закрыто тканью. Он довольно сносно говорил на английском. Оказывается, он внук хозяйки дома, студент из Каира, Таня у них почти неделю, подобрали родственники: услышали ночью музыку. Надо выяснить, в какое консульство обратиться и вообще что делать? Парень был также растерян. Повторял только, что Аллах милосердный дал им возможность совершить доброе дело и спасти путника... «Знал бы ты, что я за путница,.. - горько усмехнулась девушка. - Я опять же от страха ляпнула, что из Швеции. Парень обещал завтра же выехать в Каир и там, уже на месте, сообщить в полицию и консульство».
Тамашки
Оказалось, что, несмотря на длинноты пути, пленниц не так уж и далеко увезли от Египта. Татьяну подобрали туареги, одно из берберских племен. Их странный, щелкающий по-птичьему язык называется тамашки. В малочисленном племени, обитающем не первый год, и даже не столетие, в оазисе, полный и безоговорочный матриархат. Всем владеет бабушка со странным именем Кельгерес. Вера — ислам, но туареги больше придерживаются своих доисламских традиций и за исступленную гордость их называют королями пустыни. Они панически боятся золота, зато серебро — как у нас пластмасса! На женщинах — огромное количество бус и колец, в ушах серьги. Тела синеватого цвета: одежду красят натуральной краской индиго, лица открыты. А вот мужчины прикрывают лицо. Такой закон. Туарег даже за едой не снимает повязку. Это все рассказал Ахмед, тот самый внук. Бабушка повела бровью, и внук исчез. А Таня впервые выпила какой-то сладкий напиток самостоятельно. Потом было плохо, желудок не привык к такой еде. До этого ее поили водой очень осторожно, в короткие моменты просветления. В общем, выжила...
Прижилась...
Еще неделю она не могла ходить, но у ее ложа из ковров собирались дети из этой семьи, и Таня им тихонько пела детские песенки, которые сама помнила из детства.
Дети сидели чинно, чистенькие, аккуратно одетые в современные одежки. Рела, Фатима, Ататам, Кельрела... Они очень выручали раненую девушку от одиночества: все взрослые работали не покладая рук. По ночам Таня тихо плакала в своем углу шатра: как там мама? Что ей сообщили? Сколько дней ее нет дома?
Домой!
Через неделю за ней приехали шведы. Они были безмерно удивлены: у них никто из туристов не пропадал! Но Татьяну все же забрали в Каир. С утра этот день ознаменовался «ужасным» событием: яркий тазик из пластмассы, бабушкин «любимец», внезапно лопнул. И эта потеря была очень серьезной: посуда из меди и серебра раскаляется днем, а китайские тазы нет. И этот — последний!
В Каире все выяснилось. Шведы отбыли гордые: после всех «спасибо», сказанных в консульстве, после бутылочки хорошей водки! Да куда там! Оказывается, Таню искали все: и полиция, и генконсул, и турагентство, и еще кто-то... Когда сестра жениха, Мадина, приехав домой, рассказала историю исчезновения Тани, к поискам подключились и правоохранительные органы России. Кто же знал, что девушка окажется в добрых руках старой Кельгерес? Искали и в Ливии, и в Израиле... Кстати, израильские власти таки подготовили очень горячий «прием» группе похитителей наших девушек! Все были спасены. Азиатка все время плакала, но теперь от радости, наверное...
Прощальный подарок
«Ахмед еще приезжал в гостиницу ко мне. Там сохранили все мои вещи, все сумки, деньги... И мы поехали за три часа моего отлета в Москву на ближайший рынок. Там я скупила, по-моему, весь запас самой яркой пластиковой посуды, начиная от кружек и ложек и заканчивая ведрами невообразимой величины. Мой прощальный подарок для бабушки...»
Дома девушку ждал странный прием. Нет, милиция, турагентство готовы были ее в ресторан везти, чтобы отпраздновать благополучное возвращение. Но вот Расул исчез бесследно: с работы уволился, от тюрьмы вроде отбился. Кто-то рассказал Таниным соседям совсем другую версию: уехала поразвлечься перед свадьбой, и даже сестра жениха подтвердила...
Нужно было лечиться, но при каждом посещении районной поликлиники сбегались все, кто был свободен: посмотреть «на эту самую». В общем, от пересудов уехали к родным в Ставрополь. Здесь уже три года. Теперь вот собираются в Москву, «латать» обезображенный лоб. Левая рука Татьяны никогда больше не будет загорать: кожа пострадала.
«Я однажды на спутниковом снимке в интернете нашла «мой» оазис! Плакала... Надеюсь, там еще помнят меня. Это не им меня Аллах послал, это мне их Бог дал...»
