Счастливый жребий
Елена Павлова
Труднее всего было определиться, к кому же уедут телевизоры. Счастливчиков выбрал жребий.
Итак, телевизоры AKAI получили ветераны Великой Отечественной войны, наши подписчики Валентина Ивановна ОРЛОВА и супруги Андрей Андреевич ШКАРУПЕЛОВ и Любовь Павловна РЯБОВОЛОВА.
К ним мы и отправились в гости с подарками. Не предупредив, впрочем, о настоящей цели визита… Ну, мол, приедем, поговорим, чайку попьем за Победу. И они так нам рады были! И чай нас ждал, и разговоры,
и воспоминания. И рассказы о послевоенной жизни. Наши супруги-врачи и после войны остались верны клятве Гиппократа. Андрей Андреевич работал хирургом. Любовь Павловна – врачом-физиотерапевтом. Валентина Ивановна Орлова много лет проработала в системе образования.
Как приятно дарить подарки! Тем более такие неожиданные и замечательные – цветные телевизоры AKAI в серебристом корпусе. Наши ветераны поначалу даже не верили, что все это правда. А потом уж и обнимались мы с ними, и целовались, и пили кое-что покрепче чая. «За Победу! За здоровье!» И за их долгую и такую трудную и счастливую жизнь!
САМОЕ СТРАШНОЕ – СОРТИРОВКА…
Любовь Павловна и Андрей Андреевич – военные медики. Уходили на фронт совсем еще молоденькими. «Нам по восемнадцать было… Я закончила в Ростове медицинское училище. Уже война была, уже немцы к нам подошли близко. Моя мама так боялась остаться на оккупированной территории! В общем, мы всей семьей уехали в Павлодар и уже оттуда уходили на фронт. Воевала вся семья: сначала братья мои ушли, потом меня призвали, а потом и мама, Федосья Ивановна, не выдержав разлуки, пробралась ко мне «в гости»… Да так и осталась поваром при части. В 43-м погиб мой брат Миша, Михаил Павлович. Был он разведчиком, работал в тылу врага на Смоленщине. За выполнение боевых заданий он был награжден орденами Красной Звезды и Красного Знамени. Фашисты, обнаружив разведчика, убили его, нанеся 21 ранение…» Любовь Павловна помнит своих первых раненых: «При отступлении… Самые первые. Я в санитарном батальоне воевала фельдшером. Так, бывало, тянешь его, тянешь… На плащ-палатке взрослые мужчины казались тяжелыми неимоверно. А нам-то лет по восемнадцать-двадцать и было. Девчонки совсем… Уставали так, что не помнили, что сегодня, среда или пятница». И вся война - в окопах. С госпиталями, эвакопунктами, санитарными частями прошла Любовь Павловна от Северного Кавказа до Берлина. «Пешком все. Идем с частями, идем. Бои каждый день, потери… А потом ночами, когда батальон отдыхает, я еще хожу между бойцами, проверяю, может, кто ногу натер или заболел чем…» Инженерно-саперный батальон – служба особая. Все время впереди войск, все время - на передовой. «Окопы для нас – роскошь. Чаще всего мы под открытым небом ночевали. И все время без передышки работали. Бойцы батальона наводили переправы, строили мосты, дороги, делали проходы для войск. Условия невыносимые для любого здоровья, но мы не просто терпели. Мы воевали с врагом!»
Мало чем отличается фронтовая судьба Андрея Андреевича Шкарупелова. Золотая школьная медаль, первый «взрослый» вальс, прощание с родной 20-й ставропольской школой. А наутро – война, наутро – 22 июня. «Я знал, что буду врачом. Возраст был у меня непризывной, и я отправился на учебу. Учился в Ленинграде вплоть до блокады. А потом нас, студентов, успели-таки эвакуировать. И доучивался я в Ашхабаде. В 43-м я, молодой лейтенант медицинской службы, отправился на фронт». Этот путь был нелегким. Андрей Шкарупелов сполна познал всю тяжесть войны в самом ее неприглядном виде. Кровь, грязь, смерть - все это прошло через его жизнь. «Я служил при эвакоприемнике. Это такой большой распределительный пункт, откуда раненые отправляются на дальнейшее лечение по госпиталям. Привозили их к нам на соломе, плащ-палатках, носилках, на всем, что так или иначе могло послужить подручными средствами при транспортировке. «Вскочу на колесо полуторки, а там-полно раненых. Открытые раны, гангрены, заскорузлые бинты. И начинаешь: этого, в живот - в один госпиталь, этого, в голову - в другой… Самое трудное и страшное – сортировка. От твоих действий при сортировке зависит дальнейшая судьба раненого. А еще тяжело и страшно было входить в палату к умирающим. Помню подвал такой сумрачный. Там как раз и были бойцы с гангреной конечностей. Понимаешь, что не помочь, понимаешь, что все, это конец для них, и оттого еще горше казалась жизнь…» Да и сам военфельдшер Андрей не прошел мимо гангренозного барака. «Вначале кланялись пулям. А потом надоело, устали кланяться. 6 ноября 43-го освободили Каховку. Вез я раненого младшего лейтенанта. Дорога над Днепром, красивая такая. Мирно у нас было в повозке, все при деле. И вдруг – немецкий самолет! Сделал круг над нами. Я еще подумал, что летчик-то видит, что повозка санитарная… И тут бомба отвалилась от брюха самолета. «Леша! - кричу санитару. - Гони!». Бомба рванула метрах в пятидесяти. Меня отбросило взрывной волной. А следующая – прямо в повозку… Лешка, лейтенант, лошадь – все погибли… А меня подобрали артиллеристы. Несколько операций. Гангрена ноги, врачи хотели ее ампутировать, а я не дался. На что надеялся – не понимаю… На Бога, наверное. С тех пор ношу осколок в груди, на память. С сослуживцами встретился через 30 лет. Они чуть не попадали с ног: «Андрей, мы же тебя похоронили тогда! Думали, что все, погиб ты под бомбой той!». Через три месяца после ранения отправился Андрей Шкарупелов опять на фронт. С недолеченной ногой. И снова госпитали, операционные, наступления-отступления и нескончаемая череда раненых… После того как взяли Кенигсберг, по приказу командования он отправился на Дальний Восток. «Помню, стояли мы в Новосибирске, на железной дороге. Бойцы спали, я тоже дремал, и тут в три часа ночи: «Победа! Победа!!! Войне конец!!!». Все подскочили, шум, стрельба, все кричат «ура». Вот так и кончилась моя война. А война супруги, Любови Павловны, закончилась в Берлине. «Мы расписались на рейхстаге. Сколько там было солдат, не передать словами! И каждый старался оставить свою роспись на главном здании фашистского логова. А я маленькая была, и внизу уже места не было для подписи моей. Пришлось по спинам солдат лезть повыше. Но расписалась все-таки!» География военного похода Любы Рябоволовой обширна: Украина, Польша, Венгрия, Альпы, Брно, Днепр, Дунай, Висла, Одер… И всюду мосты, переправы, передовая. «Моя самая дорогая медаль - вот она: за Будапешт. Уж очень трудные там были бои…
СКОРО ВСЕМУ КОНЕЦ. А ПОТОМ Я БУДУ С ВАМИ!
На фото юная девушка: светленькое платьице с бантом и пелеринкой, скромная прическа с челочкой, хрупкая фигурка… Выпускница каких-нибудь курсов для благородных девиц, да и только! «А когда мы стояли по грудь в воде в краснодарских плавнях, на так называемой «Голубой линии»… Да всех почти бойцов тогда малярия одолела. Хину хлебали литрами, но никто не ушел в санбат. Стояли, что называется, насмерть!»
Девушка на фото и девушка-солдат – это Валентина Головашева. Валентина Ивановна рассказывает о своей войне. «Училась я в Орджоникидзе на геодезиста. О том, что началась война, узнала утром 22 июня. Папа прислал телеграмму: срочно возвращайся домой, в Ставрополь. И в 19 лет добровольцем ушла на фронт. Училась в Георгиевске, в школе связи… Но наши войска отступали, и первая фронтовая дорога привела в Тбилиси. «Там нас переодели в военную форму. Ой, я такая маленькая была, мне велико это обмундирование! Зачислена я была связистом в 127-й отдельный батальон связи. Батальон входил в 11-й корпус 9-й армии Северо-Кавказского фронта. И от Эльхотова, от Эльхотовских ворот, началась моя война. Эльхотово – ворота к бакинской нефти. Какие были бои – уму непостижимо! Все силы девятой армии были брошены сюда. С огромными потерями отстояли мы нефть…
Первую медаль свою, одну из главных солдатских наград «За боевые заслуги», я получила за освобождение Ставропольского края. Тогда за короткое время советские войска освободили 30 населенных пунктов». Как быть девчонке на войне? Невыносимо тяжело. «Жили мы в окопах. Какой там быт? Не успеешь в одном окопе прижиться, как уже в другой нужно перебираться. И все время бои. Моя работа – обеспечить связь. Бывало, бегу «по проводу», ищу обрыв. Найду, а до ножа не добраться или его вообще нет. В общем, зубами зачищаю. Соединила - и дальше побежала под огнем минометным. Помню, как боялась на первых порах. Мимо воронок бегу, а один солдат «старый», лет сорока, кричит: «Деточка! Падай в свежую воронку, в нее второй раз мина не попадет!». Вот так и постигали азбуку войны…
С боями дошли до Крыма. К тому времени Валентину перевели в отдельную Приморскую армию, в 339-ю стрелковую дивизию. «Косу Чушку не забуду никогда. Я была в первых рядах десанта. А как же? Связь-то нужна. Я к тому времени была уже радисткой. Высаживалась вместе с моряками. Они были в черных бушлатах и шапках. А бескозырки прятали в карманах. Бомбежка была страшная, столько потерь наши тогда понесли… А немцы-то как боялись наших моряков! Дьяволами их называли. В общем, закрепились мы тогда. Я была во втором окопе. И вот сидим мы, я да дежурный. Пожилым он мне казался, все про дочек рассказывал своих. А я с рацией возилась. И тут мне в сапог камешек попал. Я наклонилась его вытащить, и тут в окоп бомба попала… Взрыв - и все… Погиб дежурный, а меня контузило сильно. Вот сколько лет живу, все думаю: а как же дочки его узнали, как он погиб? Ведь я была последним человеком, видевшим его живым. А осколки тогда просвистели как раз там, где была моя голова. Вот так камешек спас мне жизнь».
А потом бесконечные дороги. «Мы всю войну пешком прошли. Дошли до Вислы. Я принимала участие в Висло-Одерской операции. Была в резерве. А резерв - это, знаете ли, латки на все дырки. Где какая брешь, туда резерв и посылают… На Зееловских высотах все время была на прямой наводке. И у Долгелина, в пригороде Берлина, тоже была на прямой наводке, прямо перед пушками. И вот бои в Берлине! Они были такими страшными: немцы до последнего бились за каждый метр земли, за каждый этаж. Не понимали, что ли, что это конец? И вот в ночь с первого на второе мая сижу я в подвале, недалеко от Бранденбургских ворот, настраиваю рацию. Рядом спят бойцы, товарищи мои… А я слушаю эфир, провожу перекличку. И вдруг: «Уходите из эфира! Внимание! Внимание! Ахтунг! Просим прекратить огонь!». Знаете, я сначала задохнулась прямо! Не могу поверить в услышанное. А потом как закричу: «Все! Конец! Конец!». Солдаты подскочили, похватали оружие, стрельба такая началась, крики «ура»… Война закончилась».
В альбоме у Валентины Ивановны Орловой (Головашевой) есть маленькая открытка от 7 апреля 1945 года: «Скоро всему конец. А потом я буду с вами». Ее парадный пиджак украшают два боевых ордена и множество медалей. И среди них две медали «За отвагу». «Их ведь так просто не давали. Только за личную отвагу. За это солдаты и уважают эту награду».
Наталья Буняева.
