Сквозь время и поколения

«Было раннее воскресное утро. Я проснулась от тихого плача матери, сидящей около окна.

­ Почему ты плачешь, мама? ­ спросила я. Она повернулась ко мне, и я увидела эти глаза, никогда их не забуду. «Наденька, началась… война», ­ ответила она мне. И тут я почувствовала то, что никогда прежде не ощущала – страх перед неизвестностью. И в моем пятнадцатилетнем сердце зародилось чувство обиды за свою Родину, Родину, за которую надо заступиться, защитить ее, несмотря ни на что…

Сначала я не решалась выйти на улицу. Боялась или набиралась сил, чтобы увидеть те грозные тучи, нависшие над всеми нами и над Россией, до сих пор не могу понять этого. Но уже через несколько дней большинство ребят из моего класса ринулись в Курсавский райвоенкомат записываться в добровольцы. Я тоже не осталась в стороне, хотя и была девчонкой. В военкомате нам дали отпор, принимали только тех, кому исполнилось 16.

Спустя месяц война почти вплотную подступила к нашему краю. Самые настойчивые добились своего: их приняли добровольцами. Повезло и мне: я пристроилась к стрелковой дивизии. Со мной были еще несколько ребят из моего класса, их я запомнила на всю жизнь – Мишу Краснова, Колю Нечаева и Ваню Лебеда. У них я училась стойкости, они зарядили меня патриотизмом, который я пронесла через всю войну.

Я, можно сказать, воевала на двух фронтах: боролась с немецко­фашистской Германией и с бесчисленными ранами бойцов, за их здоровье. Несмотря на то, что шли бои, мы оставались в душе детьми и сочиняли задорные частушки:

А война оставляла после себя смерть. На моих руках умер один из моих друзей – Коля. Я словно потеряла часть себя. Мне было очень тяжело. Дни шли за днями, месяц за месяцем. И вот приблизился тот день, который помнят все. Я помню соленый и горький вкус слез, стекавших по моим щекам. Это был вкус победы, вкус жизни и вкус невозвратимых потерь».

Моя прабабушка Надежда Васильевна ушла из жизни несколько лет назад, она оставила мне память, которую я храню в своем сердце, чтобы потом передать ее своим детям и внукам.

Прадеда война застала в двадцатилетнем возрасте. Энергичный и веселый парень, он пошел работать на завод по производству боеприпасов и военного снаряжения, где наравне со взрослыми трудились совсем мальчишки. К сожалению, моего прадеда Василия Кузьмича уже нет, и то, что происходило с ним во время войны, я узнала из рассказа его дочери ­ моей бабушки Валентины Васильевны:

«Отец говорил о том времени очень редко, не любил вспоминать – на войне погиб его родной брат. Но когда начинал, будто текст стоял у него перед глазами, словно в памяти постоянно прокручивал все, что с ним было. Работая на заводе, он, как и многие, рвался на фронт. И наконец свершилось – присоединился к дивизии, которая с боями отступала из Прибалтики».

А рассказ самого прадедушки я представляю так:

«Время летело, некогда было обдумать прошедший день. Только­только услышишь: «Отбой!», и вот уже громкое: «Подъем!». Шинели, заменявшие нам одеяла, разом взлетают к потолку. И понеслось: зарядка с пробежкой, умывание до пояса колючим снегом, скудный завтрак. Потом: «Пулеметы взяли? С места с песней…марш!» ­ и на передовую за многие километры. В один из боев ранило в левую ногу. Отправили меня в госпиталь, там я немного отлежался – и обратно в свою дивизию.

Однажды был такой случай. Ранней весной 1943 года встали мы в оборону на реке Осьме, на Смоленщине. Повезло нам ­ не оборона, а санаторий. Тихо. Фашисты почти не стреляют. А вокруг красота неописуемая! Живем! Как будто и не война. И вот как­то к вечеру немец к нам перебежал. Речушку переплыл, минное поле удачно миновал и ползет ужом в траве. Дополз уже почти до моего носа (я притих, жду, что же дальше будет?). А он протягивает мне свой автомат, а сам плачет и смеется. Затащили мы его к себе в окоп, так и остался, и до Берлина с нами дошел…»

И закончу опять словами бабушки: «Много раз папа говорил, что выжить в войне ему помогли вера в Бога, вера в Победу, и вера в будущее своих детей».