«Стол расколдован, дом разбужен…»

В июне этого года в Елабуге произошло важное событие: открылся Дом памяти Марины Цветаевой. Он стал недостающей частью мемориального комплекса имени поэта. И в том, что это наконец произошло, неоценимая заслуга нашего земляка, профессора, заведующего кафедрой истории русской и зарубежной литературы Ставропольского госуниверситета Вячеслава Головко.

В конце 60-х Вячеслав Михайлович работал ассистентом кафедры в Елабужском пединституте. Человек, тонко чувствующий литературу, влюбленный в творчество Цветаевой, не мог не разыскать в городе дом, в котором провела свои последние дни Марина Ивановна. К счастью, на улице, ведущей к Покровскому собору, сохранилась бревенчатая изба, в которой снимала угол Цветаева со своим шестнадцатилетним сыном Георгием.

Август 41-го. Шла массовая эвакуация из Москвы. Среди беженцев была и творческая ин-

теллигенция. Основную группу писательских семей отправили в Казань и Чистополь. Там были Пастернак, Исаковский, Тренев, Асеев, Боков… Марина Цветаева оказалась в маленькой Елабуге. Члены Союза писателей получали материальную помощь, им помогал Литфонд. Но Цветаева ни в каких творческих союзах не состояла, надеяться на чью-то помощь ей не приходилось. В последнее время она жила только на средства от переводов. В Елабуге Марина Ивановна тщетно пыталась устроиться преподавателем французского языка, ездила в Чистополь, где возможностей найти работу было больше…

- В августе 68-го года, когда я нашел дом Бродельщиковых, мало кто из местных жителей знал, что в нем жила Марина Цветаева - о ней вообще мало кто слышал, - рассказывает Вячеслав Головко. - И хотя не было никаких официальных упоминаний, никаких мемориальных знаков, сюда все-таки приезжали отдельные поклонники творчества поэта из Москвы, Санкт-Петербурга и других городов.

В то время дом представлял собой готовый музей памяти Цветаевой. Он еще не был перестроен. И даже вещи, помнившие Марину Ивановну, стояли на прежних местах. Были живы и хозяева дома – Михаил Иванович и Анастасия Ивановна Бродельщиковы. В течение трех лет Вячеслав Головко приходил к ним, записывал воспоминания, фотографировал, зарисовывал. Вячеслав Михайлович по крупицам собирал материалы для будущего архива, который теперь насчитывает более 400 единиц хранения.

Все, что В. Головко узнал о пребывании Марины Цветаевой в Елабуге, рассказала в основном

Анастасия Ивановна Бродельщикова. Ее муж Михаил Иванович явно избегал общения. Всякий раз, когда ученый гость приходил к ним, хозяин недовольно ворчал: «Ходят тут, не дают отдохнуть».

Когда Вячеслав Михайлович записывал воспоминания Анастасии Ивановны, она как будто рассказывала хорошо заученный текст. За три года общения сложились доверительные отношения с хозяйкой дома, иногда она отклонялась от заученного повествования, но тут же спохватывалась: «Только вы нигде не проговоритесь. Нам не разрешают об этом рассказывать».

В. Головко, опираясь на собственные наблюдения и документальные материалы, с большой степенью уверенности утверждает, что Цветаева находилась под пристальным наблюдением НКВД и в дом Бродельщиковых попала не случайно. У Вячеслава Михайловича есть основания так считать. Есть свидетельства современников. Так, сестра писателя Станислава Романовского Вероника Тимофеевна, которая и сейчас живет в Елабуге, поведала, что незадолго до смерти брат сказал ей: «Я знаю страшную правду о гибели Цветаевой, но никогда никому не открою ее, потому что боюсь за нашу семью»…

Вокруг гибели Марины Цветаевой до сих пор много загадочного и неясного. Исследователи ее твор-

чества и жизни, опираясь на реальные факты и предположения, выдвигают одну за другой гипотезы о причинах смерти Марины Ивановны. Как считает профессор В. Головко, отбросить лишнее и приблизиться к истине можно будет лишь тогда, когда все разрозненные архивные и исследовательские материалы о жизни и смерти Цветаевой будут собраны воедино и опубликованы. Ведь многие из них еще не только не издавались, но и хранятся под грифом «секретно».

До сих пор не найдена могила Марины Ивановны. Сегодня известно несколько мест предположительного захоронения, включая и метафизическое, как выразился В. Головко. Вячеслав Михайлович рассказал, как в начале 70-х он в очередной раз пришел на старое елабужское кладбище. Была ранняя весна. Землю покрывала сухая трава и пожухшие прошлогодние листья. В глаза ему бросилась безымянная могила, на которой ровным прямоугольным ковром светилась сочная зелень молодой земляники. Как тут не вспомнить щемящие строки цветаевского стихотворения:

Сорви себе стебель дикий

И ягоду ему вслед:

Кладбищенской земляники

Крупнее и слаще нет.

Когда Вячеслав Михайлович рассказал об этом случае сестре Цветаевой Анастасии, та ужаснулась: «И вы не запомнили место?! Это же Марина вам знак подала!»…

В начале 70-х Бродельщиковы собрались перебраться к детям и продать дом. Стоил он тогда со-

всем немного – три тысячи рублей (за эти деньги тогда можно было купить разве что не очень новый «Запорожец»). В. Головко попытался воззвать к литературной общественности, чтобы выкупить дом и сделать в нем музей Цветаевой. Были написаны десятки писем в разные инстанции, а также авторитетным представителям отечественной культуры. Однако ни одного ответа на них автор так и не получил. Сейчас он сомневается в том, что корреспонденция вообще выбыла за пределы Елабуги…

- Были и другие случаи, когда письма с фотографиями, адресованные дочери Марины Ивановны Ариадне Эфрон, не доходили в Москву. Видимо, кто-то был заинтересован в этом, - пояснил Вячеслав Михайлович, заметив мой недоуменный взгляд.

Итак, дом Бродельщиковых был продан. К тому же, не единожды. Новые хозяева его частично перестроили, в том числе и сени, где в последний день августа 41-го года в петле была найдена Марина Цветаева. И вот недавно при поддержке президента Татарстана, министерства культуры республики, при деятельном участии мэра Елабуги И.Р. Гафурова и директора Елабужского музея-заповедника Г.Р. Руденко удалось выкупить дом, отреставрировать, воссоздать первоначальный облик и сделать его частью цветаевского мемориального комплекса.

Фотографии и описание дома, сделанные молодым ассистентом кафедры пединститута В. Головко в 60-е годы, оказались бесценными в процессе создания Дома памяти Марины Цветаевой. Удалось найти подлинные вещи, подобрать в музейных запасниках точные копии предметов интерьера, как, к примеру, круглый стол и стулья, стоявшие в большой комнате у Бродельщиковых.

В одном из последних стихотворений Марины Цветаевой есть завораживающие строки:

И - гроба нет! Разлуки - нет!

Стол расколдован,

дом разбужен.

Как смерть -

на свадебный обед,

Я - жизнь, пришедшая на ужин.

Дом, в котором Цветаева встретилась со смертью, теперь действительно оказался разбужен.

- Я благодарен судьбе за то, что в свои 20 с небольшим лет начал собирать эти материалы, - говорит сегодня профессор Головко. - Тогда я мечтал о том, чтобы открылся музей, но представлял, что это смогут сделать разве что наши потомки. И теперь безмерно рад, что стал не просто свидетелем открытия мемориального дома, но и главным научным консультантом этого музея. Наверное, стоит поучиться у властей Татарстана внимательному отношению к культурному наследию. Они сумели заинтересовать Министерство культуры РФ и привлечь для создания Цветаевского музейного комплекса средства из федеральных фондов. Изыскали средства и в самой республике.

Идет подготовка к изданию архивных материалов о последних днях жизни и гибели Марины Цветаевой в Елабуге. К сожалению, Ставрополь потерял приоритетное право издания архива профессора В. Головко, хотя он много лет пытался осуществить этот проект именно в нашем крае.