Свобода слова, идентичная натуральной

Случайно или нет, но мне в последнее время часто попадаются на глаза и проникают в уши мнения о том, что хорошо бы, мол, вспомнить о цензуре и найти ей практическое применение в отдельных случаях. Как и большинство журналистов, сформировавшихся в условиях советской печати, к слову «цензура» я отношусь по меньшей мере настороженно, но всё, что связано с её историей, вызывает большой интерес. Возможно, в контексте народной мудрости, которая гласит, что наступать второй раз на те же грабли как минимум неразумно.

Жизнь под грифом

Советская цензура ассоциируется с «интеллигентной» аббревиатурой «Главлит». Созданное на основании декрета Совета народных комиссаров РСФСР от 6 июня 1922 года Главное управление по делам литературы и издательств объединило все виды цензуры печатных произведений. Первоначально Главлит входил в структуру Наркомпроса, понятно, что под бдительным руководством вездесущего ОГПУ. С 1946 года Главлит стал отдельным управлением при Совете министров СССР.

Первый сводный «Перечень сведений, составляющих тайну и не подлежащих распространению в целях охранения политико-экономических интересов СССР», который был разослан по региональным отделам управления, состоял из 96 пунктов. Тогда в СМИ нельзя было публиковать, к примеру, сведения о количестве политических преступлений, о количестве беспризорных и безработных, о медицинской помощи в районах, охваченных неурожаем, сообщения о самоубийствах и случаях умопомешательства на почве безработицы и голода, о столкновении органов власти с крестьянами в ходе коллективизации и тому подобную информацию. Цензура защищала, скорее, не государственную тайну, а заботилась о положительном имидже советской власти.

Со временем объём «Перечня» увеличился во много раз. «В 60 - 80-е годы он представлял из себя пухлый том объёмом до 400 - 500 страниц, - пишет известный исследователь в области отечественной цензуры профессор Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусства Арлен Блюм (к сожалению, в июне этого года учёный ушёл из жизни. - Авт.). - Выходил он, естественно, под грифом «Совершенно секретно», хранился в сейфе и даже самим цензорам выдавался только под расписку. На их языке он получил название талмуда: «заглянуть в талмуд» означало справиться в нём, не подлежат ли какие-либо сведения, имена, события и т.д. тотальному запрету».

Цензурный контроль охватывал всю печатную продукцию: от литературных произведений и газет до открыток и бланков. Литераторы больше всего боялись попасть в так называемый «циркуляр» Главлита: если по каким-то соображениям цензор заносил в него какое-то из произведений, а бывало, и все сочинения автора, то на творчестве можно было ставить жирный крест, а в годы особенно жестоких политических репрессий речь уже шла о свободе и жизни.

«Вся физиономия портрета имеет какие-то кровавые пятна и оттенки»

Архивные источники, касающиеся цензурного дела в Ставропольском крае, долгое время хранились под грифом «Секретно», многие из них и сегодня остаются недоступными. Кроме того, по информации А. Блюма, многие ценнейшие документы Главлита были уничтожены по приказу этого же ведомства в последние перестроечные годы. К счастью, кое-что уцелело, и мы имеем возможность познакомиться с «творчеством» чиновников «Министерства правды» (как называли Главлит советские диссиденты, используя терминологию автора романа-антиутопии «1984» Дж. Оруэлла).

В фондах Государственного архива Ставропольского края хранится докладная записка начальника Северо-Кавказского крайлита А.А. Волгина в культпроп Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) о состоянии цензурного дела в крае на 1934 год. Смею предположить, что начальник прибыл на Северный Кавказ из другого региона, более дисциплинированного в цензурном плане. «Настоящим довожу до Вашего сведения, что цензурное дело в нашем СК крае оставляет желать много лучшего, - пишет А.А. Волгин. - Место подобного чрезвычайно ответственного участка работы явно недооценивают, игнорируют или, в лучшем случае, превращают его в штамповальный цех по методу: «не суй свой нос в чужие дела, давай номера». Как это ни странно, однако с подобным явлением мне пришлось столкнуться на первых порах вступления в исполнение своих обязанностей. Газета «Северо-Кавказский большевик» выходила первые три дня под маркой и за номером крайлито (№ 60, 61 и 62) в тот момент, когда крайлит решительно никакого цензурного участия в этих номерах не принимал и их не литовал. На вопрос зам. редактору тов. Прилуцкому: «Почему это так получилось?», последний не мог ничего ответить, так как сам по этому поводу ничего не знал. Как бы то ни было, однако налицо игнорирование существа работы крайлито, которое в данном случае оказалось не только в роли механического штамповщика, а совершенно превратилось в пустое место».

Тов. А.А. Волгин столкнулся с тем, что в крайлите, особенно в национальных областях, работают специалисты, знакомые с цензурой на самом низком уровне, допускающие «случаи извращений переводной литературе, изданной нациздатами»: «Там искажались не только отдельные термины и слова, но и политическая сущность речи тов. Сталина на съезде колхозников-ударников... Хуже обстоит дело с фактом, имевшим место в Чечено-Ингушской области. Там начальник обллита поставил штамп на явно контрреволюционной листовке венерического диспансера». (Жаль, что тов. Волгин не привел текст этой листовки.)

«На днях я конфисковал портрет тов. Сталина, вывешенный в фойе пятигорского кинотеатра, - продолжает начальник Северо-Кавказского крайлита. - Этот портрет самым мерзким образом извращает вождя, подавая его каким-то палачом, а в лучшем случае - мясником. Вся физиономия портрета имеет какие-то кровавые пятна и оттенки. Мне сказали, что эти оттенки - символ революции, красного. Мне вспомнились слова одного «философского» высказывания о том, что коммунисты производят в обществе те же действия, как бактерии в нашем организме. Это, по мнению некоторых товарищей, называлось философским оттенком. Очень много говорил тов. Каганович на 16 партсъезде о подобных оттенках. Совершенно справедливо отметил в одном из своих выступлений пролетарский драматург тов. Киршон, что за подобные оттенки не мешало бы этих «философов» ставить к стенке».

Вообще, докладная записка А.А. Волгина написана так эмоционально, хорошим литературным языком - никогда и не подумаешь, что сочинял ее обыкновенный чиновник. Нынешние так не умеют.

«Продукция царского времени» без визы органов Главлита

«Кисловодск - одно из серьезных мест, с точки зрения цензуры, нашего края, — продолжает тов. Волгин. - Здесь в прошлом процветала порнография и прочие прелести, но работника там не только самостоятельного, но и по совместительству нет. В одном лице там сочетается и заместитель зав. гороно, и плановик, и ликбезник, и политпросвет, и, наконец, лито».

Борьба с порнографией для советских цензоров была таким же важным участком работы, как и защита гостайны, и не теряла своей актуальности. Из письма Северо-Кавказского крайлита в Главлит РСФСР о распространении на Кавминводах гравюр, открыток, картин и скульптур порнографического характера: «19 апреля 1936 года. Секретно. В связи со специальным отношением тов. Волгина от З/Х-34 г № 1472, отмечающим печатание и распространение гравюр, открыток картин, скульптур, содержащих порнографию и «любовную пошлятину» и пр. антихудожественную продукцию, категорически предложено усилить борьбу вплоть до привлечения виновных к ответственности...

17 апреля 1936 года нами была обнаружена на базе культторга в г. Пятигорске гравюра голой женщины без указаний, где, когда и кем издана.

Фотоснимки «Психея Фон-Бек» с обозначением «Гос. Русский музей», «Сусанна, застигнутая старцами» Линченко, тоже «Гос. Русский музей». Гравюра, как явно порнографическая, нами изъята в количестве 11 экземпляров.

Что же касается фотоснимков Психеи и Сусанны, представляющих художественную ценность и имеющих обозначение «Гос. Русский музей», [они] нами временно задержаны впредь до получения ваших разъяснений.

Настоящий запрос вызывается тем, что крайлит объясняет появление не только нижеуказанной продукции в период развертывания курортно-лечебного сезона, но и попытками вновь протащить близкую к ней продукцию.

Кроме этого, обозначение «Гос. Русский музей» и качество указанной продукции подсказывает, что эта продукция царского времени, ибо не имеет визы органов Главлита».

«Контрреволюционные вылазки» и «суровые меры наказания»

Профессия журналиста во все времена была опасной. Но в период, к которому относятся цитируемые мною архивные документы, за необдуманное слово, случайную опечатку или «неполиткорректную» верстку любой сотрудник редакции мог попасть под подозрение в неблагонадежности, а следовательно, и под бдительное око людей из органов. Чем заканчивались подобные контакты, пояснять не приходится.

«При просмотре газеты «Трибуна ударника» Благодарненского района от 1/V-35 года за № 64 в порядке следующего контроля, мною обнаружено преступное художественное оформление газеты, выразившееся в искажении снимков Ленина, а в особенности тени последнего, падающей на расколотый земной шар и представляющей черную уродливую фигуру с отсеченной рукой, - пишет очередной начальник Северо-Кавказского крайлита тов. Танский. - В статье «Праздник борьбы и побед» допущена небрежная формулировка классовой борьбы в выражении «сходят на нет охвостья буржуазии: кулаки, нэпманы и их пособники» и совершенно выпала борьба с троцкистско-зиновьевской контрреволюцией».

Честно говоря, рассказы журналистов старшего поколения о том, что цензоры в поисках «контрреволюционных происков» просматривали газетные полосы на свет, до недавнего времени я воспринимала как профессиональные байки. Пока не прочитала документ, который хранится в Государственном архиве Ставропольского края. Вот что пишет 11 августа 1937 года зам. начальника Орджоникидзевского краевого управления цензуры Гуревич в письме уполномоченному по Невинномысскому району: «Крайцензура в порядке последующего контроля обнаружила, что в газете «Заря Коммуны» № 205 (1120) за 31 июля с. г. помещены клише на одной полосе тт. Сталина, Ворошилова и на второй «Единым фронтом против фашизма и войны», которые при просмотре на свет, в сочетании дают контрреволюционное изображение.

Несмотря на то, что и ранее нами отмечались подобные контрреволюционные вылазки на страницах упомянутой газеты, что должно было бы послужить цензору политическим уроком, Вы продолжаете линию бездеятельности старого уполномоченного, приводящую к политическим ошибкам.

Краевое управление цензуры объявляет Вам выговор и предупреждает, что за повторение таких ошибок к Вам будут применены более суровые меры наказания». Какие меры были приняты к редактору газеты и выпускающему, в документе, к сожалению, не говорится.

* * *

Главлит СССР несколько раз изменял название, но сущность «цензурного департамента» оставалась прежней. 25 октября 1991 года в связи с выходом «Закона о печати и других средствах массовой информации» эта структура была ликвидирована.

Рубрика «Страницы истории» подготовлена совместно с комитетом Ставропольского края по делам архивов, чтобы, опираясь на подлинные архивные документы, максимально объективно рассказать о событиях прошлого.

В публикации использованы документы Государственного архива Ставропольского края.