Сёстры

Каждая из них прожила свою, отличную от другой, жизнь. Старшая, Нина, после окончания школы так и осталась в станице, проработав в совхозе, как сама выражается, «старшей, куда пошлют» не один десяток лет. Младшая, Мария — «городская». Любовь к книгам привела её на работу в библиотеку, а после окончания Московского института культуры - на весьма сложную и ответственную службу. Но было у них (и осталось в душе и сердце каждой) общее детство, опутанное колючей проволокой, непреходящее чувство голода и страха, непонимание происходящего и поселившаяся в детских сердечках вера и надежда, что этот кошмар когда-нибудь кончится, они встретятся с мамой и поедут домой…

Сначала они отказывались: мол, рассказывать нечего: в немецком лагере, в Германии, они были маленькими, после войны, как и все советские дети, учились, потом работали. Да и позабыли за давностью лет многое. Но постепенно сестры — Нина Шульга и Мария Ягло — разговорились, и давно минувшее оказалось не совсем забытым.

Сестрёнкам едва исполнилось одной - три, а другой - два годика, когда их родное село Гостомль, что на Орловщине, оккупировали немцы. Отец ушёл на фронт в самом начале войны и погиб под Смоленском. «Под немцем» житьё «освобождённых от большевистского рабства» было тяжелым. И хотя сестры это время вспоминают смутно, чувство постоянного голода врезалось в их память на всю жизнь. И солдаты в зелёных шинелях, наведывавшиеся на подворье почти каждый день в поисках «яйко, млеко, шпик», которых молодая мать с двумя детьми уже давно даже не видали, не то чтобы ели.

Незадолго до освобождения Орла нашими войсками немцы всё население села погрузили в «скотские» вагоны и увезли в Германию. Там произвели сортировку, детей отделили от взрослых и увезли в Ебингин, в детский лагерь. Лагерь был поделён на зоны: старшие дети, подростки и малыши. Для каких целей детей сортировали и что с ними собирались делать фашистские изверги, мы теперь хорошо знаем. Знаем о чудовищных экспериментах нацистов-врачей, эсэсовцах-«ученых», которые забирали у детей всю кровь для переливания своим раненым воякам, как, пытаясь вывести новую породу сверхлюдей при помощи «биологического материала низших рас», вовсю использовали для опытов вывезенных из оккупированных территорий детей. Слава Богу, наших маленьких героинь сия чаша миновала. Даже били мало, только когда дети капризничали да просили есть. «Я была более шустрая, — вспоминает Мария Ивановна, — не боялась шалить, требовать еды. Мы были голодны постоянно. Одна из надзирательниц («воспитательниц») показала нам лаз под колючей проволокой, и мы вылезали в город, где можно было раздобыть хоть что-нибудь съедобное».

В апреле 1945 года солдаты союзной французской армии освободили маленьких невольников. Мама девочек, к счастью, была жива, и семья после всех полагающихся проверок была отправлена по месту прежнего жительства - на Орловщину. Но жилья как такового не было, и мать с детишками позвал к себе на Кубань дедушка, мамин отец.

Лишения лагерной жизни, недоверие к людям, побывавшим в оккупации, немецком плену, в фашистских лагерях, так сказались на Александре Фёдоровне, матери девочек, что все попытки повзрослевших дочерей узнать хоть что-нибудь из прошлого наталкивались на непреклонное: «He надо вам этого знать!». Она ушла из жизни двенадцать лет назад, так и не рассказав детям ничего о том смутном времени.

А потом была взрослая жизнь: Нина Ивановна после десятилетки пошла работать в совхоз «Темижбекский», да так там и осталась. «Ни подвигов, ни геройских поступков я не совершала, — смущается она, — всю жизнь отдала работе и семье».

Глядя на руки Нины Ивановны, на которых явственно проступал результат долгих лет тяжелого крестьянского труда, я подумал: а кто сказал, что Землю вращают только герои и только они заслуживают добрых слов? Разве работать всю жизнь на земле, растить, ухаживать, убирать, сохранять, беречь сегодня, думая о завтрашнем дне не только для себя — не героизм? Пусть и не отмечен высокими наградами, но искренняя людская благодарность как раз и является тем мерилом нужности нашего пребывания на земле, которую бережно сохраняют натруженные руки неприметного на первый взгляд человека. А ещё вырастить и воспитать детей, которых у Нины Ивановны двое, да троих внуков. Значит, судьба не напрасно хранила маленькую девочку в фашистском лагере, и жизнь прожита не зря, несмотря на все её гримасы, ухабы да колдобины.

Сейчас Нина Ивановна проживает в Ставрополе, у сестры Марии. Все-таки упомянутые ухабы и колдобины на жизненном пути всё чаще дают о себе знать. А здесь и лечебные учреждения получше, да и врачи поопытнее, чем в селе.

Младшая из сестёр, Мария Ивановна — долгие годы была на ответственной работе в районе, городе, а последние годы перед выходом на пенсию — помощником председателя крайисполкома. Будучи на пенсии, эта энергичная, инициативная женщина дома не сидит. Много лет является помощником председателя краевого Совета женщин, ответственным секретарём недавно образованного городского Совета бывших несовершеннолетних узников фашизма. Глядя на эту подвижную женщину, ни за что не узнаешь её лет, а те невзгоды и несчастья, что выпали на долю Марии Ивановны (смерть мужа и единственной дочери), не отразились ни на её привлекательности, ни на характере — она осталась добрым, отзывчивым, сострадательным человеком, каким и была всегда.

В одном из домов на улице Морозова краевого центра живут сестры: Нина Шульга и Мария Ягло — бывшие несовершеннолетние узники фашизма, ветераны труда, считающие себя ничем не лучше большинства людей, которые работали не покладая рук для страны, для людей, для жизни. Добавим: того большинства, благодаря которому колосятся нивы, зеленеют луга, поют птицы, а дети рисуют смех и солнце…