Тайна Слонимских курганов

 Его дорога домой заняла 65 лет. Спустя десятилетия павший солдат вновь обрел имя, а его близкие – душевный покой. История нашего земляка, который все эти годы числился без вести пропавшим, так и осталась бы незавершенной, если б не бескорыстный труд белорусских поисковиков. 

В 1970 году при реконструкции дороги у белорусской деревни Озерница Слонимского района Гроднецкой области рабочие обнаружили останки двадцати советских солдат. Вместе с прахом бойцов на поверхность подняли девять опознавательных медальонов с личными данными солдат. Однако прочитать тексты на практически истлевшей бумаге долгое время не удавалось.

Имена солдат так и оставались бы неизвестными, если б не белорусская поисковая группа «Батьковщина».
Вот уже восемнадцать лет энтузиасты из числа белорусских студентов, школьников, рабочих и служащих делают свою непростую, кропотливую работу, тратя все свое свободное время на поиски пропавших на войне солдат, проводя часы за изучением архивных документов, пропадая в экспедициях на местах былых сражений, буквально по частицам восстанавливая справедливость к когда-то брошенным и не захороненным бойцам. Кому-то это покажется странным: зачем ворошить прошлое, если сама земля похоронила солдат? «Войну нельзя считать законченной, пока последний солдат не будет похоронен по-человечески, – говорят поисковики. – Не сделав это, мы просто наплевательски отнесемся к своей истории и людям, которым мы обязаны жизнью». Благодаря «Батьковщине» десятки павших бойцов вновь обрели имена. Одним из таких оказался и призванный в ноябре тридцать девятого ставропольский парень Василий Деркачев.

Немного узнать о Василии мы смогли и у его младшей сестры Надежды, которая сейчас живет в Невинномысске. О своем брате она помнит совсем немного: когда Василия призывали в армию, ей было всего пять лет. Единственное, что сохранилось в памяти, – последнее письмо брата, которое он прислал незадолго до того, как должен был прийти из армии. В письме он просил родителей купить ему новую одежду, ведь он подрос и возмужал. Однако долгожданной встрече не суждено было сбыться – через несколько дней началась война.

 Спустя два месяца в дом Деркачевых пришла казенная бумажка со словами «без вести пропал», которые долгие годы не оставляли надежды и заставляли мать Василия каждый раз засыпать с мыслями: «А может, он живой, в плену? Может, потерял память? А если погиб, то где и как?». Куда только не обращались родные солдата...

Вспоминая послевоенные годы, Надежда с дрожью в голосе рассказывает об одном случае, навсегда оставшемся в ее памяти: «Я помню, цыгане ходили по хатам гадать. И вот они, как только зашли, говорят матери: «Ой, мать, у тебя сын считается погибшим, но он придет, он живой». А она радовалась. Все ждала, что Васька придет. А Васька так и не пришел...».

Говорят, человек перед смертью видит всю свою жизнь за одно мгновение, думает сразу о многом. Может быть, это и так. Что чувствовал Василий, мы никогда не узнаем. Но об одном можно сказать наверняка: он словно знал свою судьбу, знал о своей смерти и что через тридцать девять лет в его могиле найдут два медальона, один из которых он сделал сам, за несколько дней до своего последнего боя, как будто чувствуя, что только один не истлеет в земле за эти годы.
В письме, пришедшем родным Василия от руководителя белорусской поисковой группы «Батьковщина» Александра Дударенка, описывается последний бой солдата.

 К сожалению, поисковикам так и не удалось определить номер части и род войск, в которых служил Василий. По предположениям, это могла быть кавалерия или танковые войска. Известно только то, что гарнизон дислоцировался в нескольких десятках километров от Брестской крепости и входил в состав десятой армии, части которой в июне сорок первого попали в котел Белостокского окружения.

Эта трагедия стала одним из самых ужасных эпизодов первых ста дней войны. В огненном мешке практически полностью погибли три советских армии. К последним дням июня 1941 года в Белостокской группировке насчитывались лишь разрозненные остатки частей и соединений. Единственным путем к отступлению была дорога на Белосток — Слоним, а оттуда на Минск.

По мере того как кольцо окружения сжималось, командирам все труднее становилось удерживать ситуацию под контролем. Отступление в привычном понимании военной науки превратилось в паническое бегство. Уставшие и ошеломленные от бесконечных преследований немецких десантов солдаты бросали оружие и технику в окрестных лесах. Некоторые, боясь плена, закапывали свои документы.

Командованием было принято решение прорываться на юго-восток, в район деревни Озерница. Отсутствие связи и полный хаос сыграли свою роковую роль. Никто не знал, что деревня уже была занята немцами. Ранним утром тридцатого июня обессиленные, практически безоружные солдаты предприняли последние попытки прорваться. Некоторые от безысходности впадали в безумие, идя на верную смерть под огонь вражеских пулеметов.

Позднее о бессмысленности и отчаянности этих атак у деревни Озерница немцы напишут в журнале своих боевых действий:
«…При наступлении русские не проявляли никакой пехотной подготовки. Уже при этих первых попытках прорыва, в ходе которых русские проявляли отчаянную храбрость (русским солдатам было сказано, что немцы расстреливают всех захваченных в плен), стало понятно, что наступающие не считаются ни с какими потерями, чтобы любой ценой пробиться на восток. Одиночными волнами накатывались русские на укрепления и рядами укладывались замертво. Сотни русских солдат погибли под огнем наших пулеметов и орудий, которые стреляли по нападающим прямой наводкой. Однако численный перевес был настолько велик, что в конце концов не осталось боеприпасов, и на западную окраину Озерницы хлынули толпы вражеских солдат. Солдаты 107-го пехотного полка могли обороняться от штурмующих казаков и русских пехотинцев только при помощи прикладов. Погибших из 2-го батальона 107-го пехотного полка подобрали только 1 июля, с почестями похоронили, большая часть погибших даже с легкими ранениями были изувечены штыковыми ранами и ударами прикладов». (Выписка из журнала боевых действий 34 пехотной дивизии вермахта.)

 Бой продолжался весь день, и только поздним вечером солдатам удалось сбить немецкий заслон, заставив немецкий батальон немного отступить. Однако найти выход к спасительному востоку смогли единицы.

А вот что вспоминает участник тех трагических событий Александр Некипелый, младший сержант, командир минометного отделения полковой школы 752-го мотострелкового полка:

«День подходит к концу. Впереди на дороге стоит военный. Матюгами останавливает идущих по дороге, указывает на долину, где на огонь пулеметов шли солдаты. А он кричал: «За Родину! За Сталина!». Никто не знал, кто тот на дороге, но подчинялись ему. Воинский долг заставлял подчиняться командиру. Но почему он в стороне, к нему не достает пулеметный огонь? Не переодетый ли он немец? С дороги неслось: «За Родину! За Сталина!».

– Слушай, товарищ боец, дай мне твою винтовку, – обратился ко мне лейтенант. Я снял с плеча винтовку, найденную мной в лесу без патронов, и отдал ему. Он бросил папиросу и тихо сказал: «Пошли, товарищи!» – и первым побежал туда, откуда строчили пулеметы, где раздавались крики «Ура!». За ним побежала вся наша группа. Трассирующие пули в сумерках поливают дождем бегущих людей. Упал впереди бегущий. Наклоняясь, хватаю окровавленную винтовку. Перебежками бегу вперед. А пули свистят над головой, опускаясь где-то позади. Я рванул влево, в нейтральную зону. В это время раздался душераздирающий крик: «Мама! Спаси меня!». Видно, новобранец, без винтовки и опыта, попал в эту какофонию боя. Густая трава спрятала меня. Затихли пулеметы, наступила ночь. А ранним утром раздался голос: «Кто живой? Подымайтесь! Немцы окружают долину». На небольшой лужайке – десятки трупов в различных позах. Это пропавшие без вести, многие не имеют «смертных паспортов», никто не узнает, кто будет похоронен в братской могиле здесь. Где-то раздался одиночный выстрел. Кто-то из командиров покончил с собой…».

На следующее утро кольцо окружения окончательно сжалось, и фронт покатился дальше на восток, оставляя за собой тысячи погибших, которых местные жители хоронили, кто где лежал: в ямах, в воронках, вдоль дорог…
стория Василия Деркачева закончена. Слонимские курганы наконец-то открыли одну из своих тайн. Сколько еще безымянных солдат покоится в земле – никто не знает. Благодаря бескорыстному труду энтузиастов из Белоруссии безымянным солдатом стало меньше. И пока есть хотя бы один человек, который ждет, пока есть те, кто все свободное время отдает поиску, никто не будет забыт, и павшие солдаты вернутся домой.

Андрей Цындин.