Татьянин день

(Отрывок из повести «ПАРТИЗАНСКАЯ МАДОННА»)
...О стекло и оконную раму заскреблись ветки росшей в палисаднике разлапистой сирени. Как будто порыв ветра, нагнув куст, вынудил его широкие лапы тереться о стену хаты, дотягиваясь до окошка. Татьяна, спавшая вполглаза, поняла - это кто-то из леса. Легонько, чтобы не потревожить спавшую детвору, она вышла в сенцы и откинула щеколду. Из темноты шагнули две тени и прошмыгнули в чуланчик. Короткой вспышкой неяркого огня блеснул свет, и женщина узнала комиссара отряда и одного из хлопцев, часто наведывавшихся к ней за «трофеями».
Комиссар был краток: «Собирайся, Татьяна Захаровна, отряд уходит рейдом. Принято решение вас с детьми переправить к нам. Оставаться дольше в селе нельзя. Хватит одного Стёпки. У вас дети, надо подумать о них. Соседям скажете, что уходите к родственникам на дальний хутор, там с харчами получше».
Первым движением Татьяны было отказаться - и хаты какой-никакой жалко, и барахлишка. Да и как по лесам и болотам с детьми? Партизан успокоил: «Будете у нас командовать женской частью. Не всё же немцам тряпки стирать. Мужикам в отряде тоже женские руки нужны. И за детьми присмотр будет».
Договорились встретиться через два дня после полуночи в конце огородов, от которых до леса было два шага...
Наступивший день прошел в сомнениях: что будет с братом? Как отреагируют немцы на ее исчезновение и поверят ли в дальних родственников? Не пострадают ли соседи и знакомые, навещавшие её и иногда приносившие кое-какие продукты? Может, всё-таки остаться? Вроде бы немцы её не трогают, «свои» полицаи, хотя и поглядывают косо, но помалкивают, боятся мести партизан. Так и не придя к какому-нибудь решению, Татьяна встретила ночь.
Следующий день тоже не принёс твёрдой уверенности в правильности выбора, зато солдаты принесли очередной узел грязного обмундирования. Теперь Татьяна уже не срывала значков с одежды, ей и так за тот случай влетело от партизанского начальства...
Задумавшись, женщина склонилась над водой и даже не слышала скрипа телеги, на которой сидели трое полицаев. Но то, что уловила краем уха, заставило помертветь от страха. «Она же, бл...на, партизан принимает. И Стёпка, гад одноглазый, им помогает. Всё равно их немцы побьют, давайте пристрелим на хрен, да и всё. Нам за это ничего не будет, даже похвалят». Щелкнул затвор винтовки, и бедная женщина про себя взмолилась: «Господи, спаси и пощади детей моих. Им же без меня не выжить, не дай им погибнуть. Дура я, надо было еще вчера ночью уходить». И еще в голову лезли отрывки мысли: «Убьют в спину. Упаду в воду и утону...». Она по голосу узнала - это тот, что однажды встретил её вечером на улице и полез обниматься. А у неё за пазухой - пухлый пакет с бланками, который передал для партизан Степан. Обхватив грудь руками, полусогнувшись, Татьяна молча сносила прикосновения полицая. «Лишь бы за грудь не лапал, - сверлила мысль, - нащупает бумаги, точно к немцам отведёт». Улучив момент, она извернулась и что есть духу понеслась прочь. Вот теперь этот ублюдок и решил, наверное, согнать зло...
На телеге заспорили. Один из полицаев заступился за женщину: «Брось, Ванька, нехай немец стреляет, если ему надо. Не бери греха на душу. У неё в халупе трое по лавкам. Их тоже поубивать?». Третий молчал и только свирепо пыхтел самосадом, едкий запах которого доходил даже до воды. Ванька, обложив всех, в том числе и своих «хозяев», трёхэтажным матюгом, со всего маху стегнул лошадку, которая от неожиданности даже присела.
Уже стих скрип подводы, а Татьяна всё не могла разогнуться. Она как будто оцепенела, ожидая выстрела в спину...
День полз черепахой, Татьяна не отпускала от себя детей ни на шаг, моля Бога, чтобы ничто не помешало её планам. Она собрала в узелок нехитрое «приданое», снесла всё в чулан и стала мысленно подгонять время. И вдруг в окно что-то стукнуло. Вся помертвев, молодица выглянула во двор. Это пришла Настья, подруга-соседка, у которой «квартировал» унтер с солдатами. Предчувствуя недоброе, женщина приоткрыла дверь. «Принимай гостей, Танько, - без предисловий выложила «новость» подруга, - сегодня вечером мои квартиранты собираются у тебя в карты играть. Уже самогонки принесли, капусты, сала. Я забежала предупредить, чтобы детей не напугали, ироды», - и соседка исчезла за изгородью. Татьяна была в отчаянии. Это надо же, именно сегодня и именно у неё. То, что немцы придут в гости, её не испугало - они частенько такое проделывали, угощали детишек села сахаром, оставляли хозяевам недоеденные продукты. Это называлось у них «заводить хорошие отношения» с местным населением. Но чтобы именно сегодня и именно у неё? Татьяна даже стала думать, что это всё неспроста. Кто-то выдал...
Время шло, женщина уложила, не раздевая, детишек спать, а сама мучилась в ожидании - может, они придут пораньше и к полуночи уйдут? Но «гостей» всё не было, и, когда в окно царапнуло веткой, она вскинулась так, как будто в стекло запустили камнем. Открыв дверь, она обомлела - это был парень из отряда. Затащив партизана в темноту сенцов, женщина быстро поведала ему неприятную новость. Чертыхнувшись, хлопец уже было шагнул к двери, собираясь переждать визит где-нибудь в сараях, как в дверь громко затарабанили. Татьяна рванулась в чулан, совсем забыв, что там спят умаявшиеся за день дети. В голове пронеслось: «Пропали...». Но парень не растерялся: «Открывайте дверь, тётка Татьяна. Я залягу на печи», - и быстро исчез в темноте комнаты.
Женщина открыла дверь, забыв, что в хате темно. Но «гости», подсвечивая фонариками, сами зажгли керосинку, по-хозяйски расселись за столом и стали выкладывать продукты. Они пытались позвать детей, чтобы угостить их «деликатесами». Татьяне с трудом удалось умолить унтера не будить детей. Милостиво согласившись, он дал команду начинать «праздничный» вечер...
Разгоряченные самогонкой вояки, к огромной радости хозяйки, забыли про неё и её детей и азартно шлёпали картами по дощатому столу. Внезапно в окно ударил яркий сноп света и послышалось дикое завывание. Игроки буквально застыли, а один из них, залепетав: «Партизанен...», стал поднимать руки вверх Раздавшаяся за окном немецкая речь и гогот вывели «гостей» из столбняка. Оказалось, оставленный унтером часовой заскучал и решил таким образом «повеселиться». Незваные гости быстро засобирались и покинули хату в совсем не весёлом настроении...
Что сделал унтер со своим солдатом, можно только догадываться. Что бы он сделал с хозяйкой, узнай, кто сидел у неё на печи... Хотя вряд ли немец успел бы что-либо предпринять - «гости» весь вечер резвились под прицелом партизанского автомата...

Григорий Варлавин.