Травма. Испытано на себе

Ремонт или стройка? Что ждет краевую травматологию в будущем? Кто ответит на эти вопросы и врачам, и их пациентам?

…Так бывает: вроде со всем справляешься, работа, семья, здоровье… Ничего не подводит, и кажется, что в таком режиме проживешь долго и счастливо. В начале марта мои иллюзии рухнули: откуда-то вылез артроз (проще - ревматизм), и пришлось укладываться в городскую больницу. Выписалась благополучно через две недели. А еще через две недели проявилось истинное коварство болезни: вдруг защелкнуло ногу «в замок»! Ни согнуть, ни разогнуть… Боль чудовищная, по ступенькам не сойдешь, в маршрутку тоже не заберешься.

В июле - снова в больницу. Заведующая отделением доктор Сусанна Мнацаканян, на медицинском попечении которой я находилась, не работала. И все заботы обо мне упали на плечи врача-ревматолога Татьяны Кутеповой, улыбчивой и безмерно доброй. Две недели мы пытались разобраться, что с коленом? И когда выяснили, что оно и инфицировано и, возможно, что-то со связками, пришлось мне отправляться из теплого и доброго ревмоотделения в суровый мир травматологии…

Больница

Травматолого-ортопедическое отделение краевой клинической больницы (травма) встретило охромевшую пациентку, в общем-то, хорошо. Я попала на прием к профессору Александру Воротникову и молодому доктору Евгению Коновалову. И уже через два дня стала пациенткой этого уникального медицинского подразделения: диагноз прост - время упущено, нужно оперировать и как можно быстрее. Такая вот присказка. Сказка - впереди…

Маленькая историческая справка. Оказывается, больницу, в которой нуждалась губерния, построили две женщины: Евдокия Карповна Попова, супруга известного ставропольского банкира, и её дочь - Анна Макаровна Шоршорова. Сто тысяч рублей в ассигнациях, все свое состояние, потратили они на это благородное дело в 1913 году. Главный корпус больницы, второй этаж, где сейчас и располагается травма, был отдан под хирургию, нижний - под терапевтическое отделение с венерическим изолятором. Там же, на территории, был построен родильный приют и гинекологическое отделение. И прогрессивное для тех времен решение: собственный рентгенкабинет и аптека. Больница была построена в рекордные три года, граничила со зданием «Офицерского собрания», также уникального по красоте архитектуры сооружения, авторство которого, насколько знаю, не установлено. В 1916 году в больницу поступили первые пациенты.

Войны, «глады» и террор пролетели над кровлей красного здания и пристроек. Отшумели в кронах вековых лип и кряжистых дубов. Время шло, страна поднималась из руин, но для больницы ничего, казалось, не менялось. Да и не меняется. Кроме того, что вся эта территория получила статус филиала.

Заведующий

Если мне не поверите, читатель, я могу в травму экскурсию незаметно устроить. Меня не вычислят, тут все на костылях, а вы за родственников сойдете. С утра коридор отделения полон народу. Вавилон! Народ на костылях, в лангетах, бинтах… Родственники, пациенты бывшие и будущие. Все стараются держаться ближе к кабинету заведующего, Станислава Анатольевича Малахова, проработавшего в отделении 28 лет. От медбрата до руководителя. Очень колоритный человек, очень! Грозно сдвинув брови, вопрошает: «Ну что вы тут собрались? Подслушиваете? Идите в приемный покой, там вам все расскажут!..». Ага. Просители ни с места, особенно бабушки. И завотделением так же «сурово» начинает прием. Его легко вычислить среди остального персонала: высокий, походка стремительная, быстро перемещается по длинному коридору. Только разговаривал с медсестрой на посту, через две секунды его зеленая шапочка мелькает уже в дверях операционной. Отец солдатам… Сердитый, а не страшно. Работа, наука, операции, студенты, семья… Время - загадка мастера…

Операция

В травме - очень современная операционная. Материальная база тут на высоте, не придраться ни к чему. Все соответствует современным стандартам. Только холодно… Я так боялась туда идти, что, когда пришло время, вдруг потеряла чувство реальности. Не помню, как меня укладывали на стол, как давали наркоз, да такой, что я, собственно, и не спала, и боли не почувствовала. Последнее, что помню: доктор со всем врачебным «собранием» меня перекладывает на постоянное место дислокации! Ногу подвесили, с тем и распрощались. Я спать, врачи - в операционную. В день здесь делают около 10 операций. Ну, семь-восемь точно!

День первый. Костыли

Ночью, после того как уехали мои «ухаживающие», понимаю, что пора… Надо как-то добраться в туалет. Кто попадал в такую передрягу - в цирке не смеется! Специальных тревожных кнопок нет на стенке… Пришлось брать костыли и как-то самой шкандыбать метров сто по коридору. В коридоре тишина, но странноватая такая. Двери всех палат открыты: иначе не выжить. Духота страшная, да и мы, пациенты, не розами там пахнем… Сквозняки потом сделали свое дело: долечиваться мне пришлось дома - уезжала простывшей. По ночному отделению разносится молодецкий или натужный храп: почти все пациенты, особенно если на вытяжке, вынуждены спать на спине. Почти у каждого изголовья притулилась женская голова: жена, мама, невеста несут ночную вахту. Подать, протереть, поменять положение тела поломанного мужчины. Женщины тенями скользят по коридору, кто-то стонет во сне, кто-то просто смотрит в ночную тьму… И я стараюсь тихонько стучать по полу. Пол под ногами заметно дрожит. Очень боюсь зацепить костылем потертый линолеум: сейчас свалиться на собранное «новое» колено - это я даже не знаю, что будет-то…

Врачи

Собственно, врач - это часть больницы. Есть очень внимательные, есть просто хорошие парни. Я не помню их имен, да и не знакомились-то со всеми… Но вот маленький эпизод: зацепились словами с молодым доктором! И мне было плохо, и доктор раздражен. На другой день он снова у нас в палате, и я невольно подслушала: прошлой ночью привезли тяжелобольного. Лифта нет, приходится таскать носилки на руках. Спину сорвал сильно… А теперь давайте представим его будущее. Через десяток лет - доктор сам перейдет в разряд пациентов. И дальнейшее будущее и его, и других таких же докторов туманно, ибо, как гласит поговорка: самый больной - доктор. «Излечися сам» тут не прокатывает…

Мне повезло несказанно. Моего 26-летнего доктора зовут Евгений Коновалов. За него нужно низко поклониться и родителям, и учителям, и природе вообще. Вот уж правда: что выросло, то выросло! Внимательный, вежливый, при любой усталости (а в день у него те же восемь операций) не пробежит мимо. Улыбнулся, что-то хорошее сказал… Операцию на моем раздробленном вдрызг колене провел блестяще. Нашел то, что вездесущее МРТ не показало! И все у него: «Ножка-ранка-перевязочка-укольчик-коленочка…». Это не поощряется вообще-то, но на больных действует, как лекарство: сочувствие доктора - четверть дела. «Знаете, я провел почти двести операций на коленном суставе. Мне это интересно… И за все это время не видел ни одного похожего случая и сустава». Аристотеля «переговорил»: как нет на дереве двух одинаковых листьев, так нет на земле двух одинаковых людей. Вот таких ребят нужно оберегать, давать им идеальные условия для работы. А что получается? Доктор руки отбил себе на операции, больного вывезли в отделение, а там - широкое поле для «микробной» деятельности: за сто лет патогенная флора наверняка проела всю больницу насквозь.

Врачебное братство - великое братство. И вот что получается, смотрите: главврач краевой клинической Сергей Новиков, кандидат медицинских наук, уделяет максимум внимания всему этому центру. Его заместитель - Владимир Мысник, тоже кандидат медицинских наук, и тоже бок о бок с сотрудниками отделения бьется за улучшение жизни в этом подразделении. В принципе, его уже вполне можно считать центром на уровне международного. Ему дают возможность реализоваться в рамках тех (не боюсь писать!) скудных средств, выдаваемых государством. Да и минздрав краевой тоже не отстает: ну хоть как-то, но старается помочь в области практического здравоохранения. Те же технологии, «выход» на международный уровень… Но из этих страшных стен, похоже, выхода нет.

Руки на колесах

Это я о работе младшего медицинского персонала. Коротко: я не понимаю, как можно ТАК работать? Вот смотрите: буфетчица получает на пищеблоке ведра с кашей-борщом-компотом. Кормят в больнице хорошо. Довозит гремящую тележку к отделению. Затем, оставляя все на улице, поднимается в отделение. Подкатывает к входу старую, покрытую клеенкой каталку. Спускается вниз. На руках поднимает ведра, поддоны и подносы. Устанавливает все это на каталку и везет к буфету. Там снова все снимает и заносит в кухонный отсек. Это какие нужно иметь нервы, руки, откуда вообще силы взять на этот «сторазовый» переезд? Дайте медаль буфетчице! Ибо она, как заботливая мать, еще умудряется пройти по палатам и разнести пищу нам, обезножевшим.

В отделении порядка 70 больных! Да каких: тот подвешен на растяжку, та - закована в гипс, тому суставы поменяли… Накрутишься тут. Это не благостная моя ревматология.

Технологии

Наша медицина идет вперед семимильными шагами. Отделение травматологии, ортопедии, военно-полевой хирургии проводит сложнейшие операции. Сейчас специалисты отделения работают в рамках российской программы «Здоровье» по эндопротезированию. В число операций не так давно вошли и операции по замене коленного сустава, а раньше - тазобедренного. Это высокотехнологичные операции: за несколько лет тут провели несколько сотен (!) успешных имплантаций крупных суставов. Более 300 уникальных операций на лучшем в мире артроскопическом оборудовании. Появление этого артроскопа тут вообще вызвало некий веселый шок: ректор медакадемии профессор Валентина Муравьева как-то спросила: может, надо что? Она и раньше здорово помогала, ну и вот… Доктора подумали: а что тут возьмешь? Пообещают - забудут… Не впервой. И запросили этот самый суперский агрегат. Ну и успокоились. Через три месяца звонок: «Место приготовили?». Вопрос: уникальный прибор есть. А условия для его хранения и эксплуатации? Он же нежный, как пушок на голове двухдневного ребенка.

Перспективы

Из источника, который пообещала не раскрывать: в этом году краевая клиническая больница на приобретение оборудования получила 28 с половиной миллионов рублей. Вроде много. Но ведь и больница немаленькая… 54 миллиона рублей учреждение получило на КАПИТАЛЬНЫЙ ремонт травматологического и эндокринологического отделений. На ремонт! Но как реанимировать столетнюю больницу? Это - детальнейшая ревизия здания, рассыпающего кирпичики из-под крыши, проработка стратегии ремонта. Капремонт предполагает улучшение жизни. Если улучшать, значит - сокращать наполняемость… Значит выкидывать за борт некое количество пациентов. Далее: а как это? Ремонт в таком здании требует как минимум временного отселения персонала и больных. Куда, позвольте спросить? В сарайчики, коих полно на территории?

А может, просто напрячься, посмотреть на соседей-краснодарцев и, не позорясь уже, закатить огромную стройку? Краснодарская краевая клиническая больница - это гигантский комплекс зданий и служб, своя станция переливания крови, ожоговый, глазной, грудной центры, гастроцентр, мильён различных служб, больничная церковь, гостиница в 12 этажей… Да, там тоже проблем полно, но если честно разобраться и сравнить краснодарскую ККБ и нашу?

У профессора, заслуженного врача России, завкафедрой, доктора медицинских наук, владеющего уникальными медтехнологиями Александра Воротникова «образовалось» свободное время. Сидим, разговариваем… Александр Анатольевич - человек веселый. Но когда заходит речь о работе - эмоции уходят. Говорит тихо, проговаривая каждое слово… Видно, что «вымучено» сто раз. «Мы собрали уникальный коллектив единомышленников. Здесь все одинаково ценны - и молодые доктора, и врачи старой формации. Ставим на ноги молодых, обучаем, даем уникальные врачебные специальности. Разве секрет теперь, что травматология сегодня - самое востребованное направление медицинской науки? Каждый день люди попадают в сложные ситуации, мы же возвращаем их в привычную жизнь. И каждый вылеченный больной - это наша профессиональная гордость. Но не кажется ли вам, что вся ситуация в нашем центре все больше напоминает известный на весь мир «Таежный тупик»? Там же отшельница, Агафья, вышла в мир, приняла его, а мир принял ее… Но! Как был тупик, так и остался тупиком, заимкой на берегу речки в тайге? И никакого развития… Вот этого не хочу: терять то, что с таким трудом завоевано. Но как выбраться из этих убогих стен? Врачи иной раз духом падают, аппаратура должна находиться в «режимных» зонах… И все это богатство теряет свой смысл и обесценивается в таких условиях! Это страшно, это убийственно для науки, это множество не излеченных людей».

Из любой ситуации есть выход. Вот честно: подогнать бы сюда десяток бульдозеров. Извлечь самое ценное: врачей, сотрудников, больных, дорогое оборудование из операционных, буфетную каталку, старинную лестницу с уникальными балясинами, столетнюю мозаику с пола, медные (литые, старинные) ручки с дверей… Да и отправить оставшееся под бульдозерные ковши… В общем, это я так думаю. Но, как известно, бодливой корове Бог рога не дал…

С уважением, благодарностью и безмерной любовью ко всем, кто столько времени помогал мне и спасал здоровье.