Церковь и общество: в поисках исторических свидетельств

«И сегодня эта тема остается во многом таинственной, - сказал в самом начале разговора директор музея–заповедника Николай Охонько и первым предоставил слово члену ученого совета музея, заведующему кафедрой церковной истории Ставропольской духовной семинарии протоиерею Михаилу Моздору.
Отец Михаил для начала обозначил исторический контекст, вне которого нельзя оценить положение Русской Православной Церкви в начале XX века, а затем перешел непосредственно к событиям 19-го года на юге России, воспользовавшись документальными свидетельствами их очевидца и участника - протопресвитера военного и морского духовенства Георгия Шавельского:

- Характеризуя положение Православной Церкви на юге России в конце 1918 — начале 1919 года, он отмечал, что высшей церковной власти в крае не было, связь с патриархом порвалась, каждая епархия жила своей жизнью, вопросы, превышающие компетенцию епархиальной власти, или решались на свой страх епископами, или оставлялись без решения... Эти аргументы были положены в основу доклада протопресвитера Георгия Шавельского генералу А. Деникину в начале февраля 1919 года.
Главнокомандующий Вооруженными силами юга России согласился с тем, что необходимо собрать совещание из епископов и членов всероссийского церковного собора, находящихся на территории, занятой Добровольческой армией. Оно прошло в конце апреля 1919 года в Екатеринодаре. Участники постановили признать необходимым учреждение органа высшего церковного управления на территории действия Добровольческой армии и обратились к старейшему архиепископу Агафодору Преображенскому с просьбой в самый ближайший срок созвать церковный собор. 

Как это было

- Перед открытием собора в мае 1919 года начал свое шествие по Кубани многолюдный крестный ход, - рассказывал в своем выступлении отец Михаил Моздор. - Постоянное ядро составляли 200 - 300 человек, к которым в станицах и городах примыкали тысячи людей. Крестный ход обошел 17 крупных станиц, 2 монастыря и десятки церквей. Ход не носил политического характера. Епархиальные власти рассматривали его предназначение в том, чтобы нести народу мир, духовный покой, моральное объединение враждующих между собой партий. 18 мая в Ставрополе на железнодорожном вокзале были встречены участники собора. Эту встречу возглавил ставропольский губернатор генерал Валуев.

Документальных источников, рассказывающих о самом соборе, сохранилось крайне мало. Известно, что открылся он 19 мая в 9 часов утра в Андреевском храме, где перед началом была отслужена литургия и торжественный молебен. В заседаниях собора принимали участие около 250 человек. Это были епархиальные и викарные епископы, клирики и миряне Ставропольской, Кубанской, Владикавказской, Донской, Сухумской, Черноморской епархий, члены Всероссийского Поместного собора, оказавшиеся на территории, занятой войсками Деникина, представители военного духовенства и командования вооруженными силами юга России.

- Первое заседание собора открыл архиепископ Кавказский и Ставропольский Агафодор Преображенский, отметивший в своем слове, что работа предстоит большая и сложная, борьба с неверием, унынием и беспримерным нравственным падением, которого, кажется, еще не было в истории русского народа, - рассказал отец Михаил. - Архиепископ Агафодор был избран почетным председателем этого собора, однако из-за преклонных лет и болезни участвовал только в первом заседании. Реально председателем собора являлся архиепископ Донской Митрофан. Приветствуя Поместный собор юга России, «подымающий меч духовный против врагов родины и Церкви», генерал Деникин выразил надежду, что церковь будет освобождена от большевистского плена. Собор решил впредь до восстановления правильных деловых отношений с патриархом, Священным синодом и Высшим церковным советом установить временное церковное управление для епархий, уже освобожденных и постепенно освобождаемых вооруженными силами на юге России. В этом решении собора также подчеркивалось, что временное высшее церковное управление сим получает всю полноту церковной власти в указанной местности и пользуется ею, пока не состоится освобождение святейшего патриарха Тихона, коему и будет дан отчет во всем совершенном на благо святой нашей матери Русской Православной Церкви. Председателем высшего церковного правления собором был избран архиепископ Донской Митрофан.

23 мая прихожане ставропольских храмов двинулись крестным ходом на Александровскую площадь, где был отслужен благодарственный молебен. Затем на братской могиле у Владимирского храма, где были захоронены казненные участники офицерского восстания 1918 года, отслужили панихиду. 

Подготовка к эмиграции

События на юге России в 1919 году развивались вопреки планам руководства Добровольческой армии, и созданное временное церковное управление совершенно объективно не могло справиться с возложенными на него задачами. Протопресвитер Георгий Шавельский, побывавший в кубанских станицах с проповеднической целью, делал вывод о том, что местное духовенство «в массе своей равнодушно к политике вообще и в частности к патриотическим призывам белых». «Ездить по фронту не представляется никакой возможности, - писал он, - так как части были очень разбросаны и раздроблены». Отец Георгий замечал, что военные священники уже не имели авторитетного влияния в армейской среде. Он писал, как на собрании союза офицеров тыла и фронта 5 марта 1920 года в Новороссийске было предоставлено слово митрополиту Антонию Храповицкому: «Офицеры слушали небрежно, некоторые, повернувшись к нему спиной, закурили папиросы».

Окончательно деятельность высшего временного церковного управления на территории России прекратилась в ноябре 1920 года. На борту парохода «Великий князь Александр Михайлович» в порту Стамбула состоялось его заседание, на котором было принято решение о продолжении церковно-административной деятельности за границей. 
По мнению М. Моздора, Юго-Восточный собор стал своего рода подготовкой к объединению церковных сил за границей.

- Перед длительным периодом летописания православной жизни на чужбине майские события 1919 года в Ставрополе стали некоей пробой пера, а Андреевский храм - колыбелью административной иерархической структуры зарубежной церкви, - сказал в завершение своего доклада протоиерей Михаил Моздор.

Находясь вдали от родины, в июне 1943 года отец Георгий завершал свои мемуары с искренней надеждой: «Должен... наступить момент, когда продолжающие ныне принадлежать к разным лагерям, но одинаково честно любящие свою Родину и готовые самоотверженно служить ей русские люди поймут друг друга, забудут прошлое, протянут друг другу руки и начнут совместными усилиями целить и восстанавливать свою измученную Родину».

Мимо темы «разных лагерей» не мог пройти в своем выступлении известный ставропольский краевед Герман Беликов. Его исследования по теме «красного террора» в Ставрополе недавно вышли в свет отдельным изданием «Безумие во имя утопии». Герман Алексеевич высказал мнение о том, что было бы справедливо установить в ограде Андреевского храма две мемориальные доски: одну в честь проходившего в мае 1919 года Юго-Восточного поместного собора, а другую - в память о братском захоронении офицеров русской армии. Участники «круглого стола» поддержали эту инициативу.
Священник Ставропольской и Владикавказской епархии Евгений Шишкин поделился некоторыми результатами своих исследований о предвоенном и военном периоде деятельности РПЦ на Северном Кавказе. Основной сложностью в его работе стало то, что, несмотря на временную близость событий, документов по этой теме в архивах сохранилось крайне мало, а некоторые до сих пор засекречены.

На заседании «круглого стола» выступили: заслуженный работник культуры РФ В. Лычагин, сотрудники музея-заповедника М. Денисенко и А. Гордиенко. А проректор Ставропольской духовной семинарии архимандрит Роман Лукин подвел итог встречи, поблагодарив ее участников за то, что одна из страниц нашей ставропольской истории была освещена. И вернувшись к словам одного из выступавших о том, что ответственность за духовное состояние общества лежит на священниках, добавил:

- В 1932 году, говоря о причинах русской революции, философ Ильин сказал, что она произошла потому, что русская интеллигенция духовно развратила свой народ, а народ отдал свою интеллигенцию на поругание. Как важно, чтобы вся российская интеллигенция сегодня помнила эти печальные страницы истории.