Улица имени… голодомора

Недавно министр культуры РФ Владимир Мединский призвал задуматься над изменением названий улиц, проспектов и площадей, которым когда-то были даны имена тех, кого сейчас мы причисляем к террористам, чуть ли не к палачам нашего народа. Вот и в Ставрополе, например, одну из них впору назвать улицей… голодомора. А почему нет, если она продолжает носить фамилию Шеболдаева, человека, который имел самое прямое отношение к искусственному созданию голода начала 30-х и гибели десятков тысяч людей в Северо-Кавказском крае.

На официальном сайте Министерства иностранных дел РФ не так давно выкладывали документы того времени под грифом «Совершенно секретно». Цель – доказать: никакого особого геноцида украинского народа в те годы не было, а возникший спор не утихает до сих пор, бедствие же под названием «Голодомор» коснулось многих территорий СССР, и прежде всего - хлебного юга страны. На Дону, Кубани и Тереке коллективизация, читай: уничтожение кулаков как класса, была еще и продолжением сведения счетов с казачеством. А началом этой кампании послужило письмо-директива за подписью председателя ВЦИК Якова Свердлова об истреблении казачества, после чего председатель Реввоенсовета республики Лев Троцкий отдал приказ о его неукоснительном исполнении. «Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы», – говорилось в той директиве.

На особом языке – «продзатруднения»

«По ряду мест Дона, Кубани и Терека, и в особенности Ставрополя и Сальска, на протяжении первого полугодия 1929 года, – говорится в одном из документов на мидовском сайте, – периодически возникали довольно серьезные перебои в хлебоснабжении, приводящие в отдельных случаях не только к недовольствам бедноты и батрачества, но и даже к групповым выступлениям». Заметим, еще не свернут окончательно нэп, еще существует частная торговля и кое-как можно перебиваться с воды на хлеб.

А вот цитата из мартовского спецсообщения ОГПУ 1933-го «О продзатруднениях в отдельных районах С. К. К.» (Северо-Кавказского края. – Авт.): «В голодающих населенных пунктах имеют место случаи употребления в пищу различных суррогатов… Ново-Александровский район. Станица Воздвиженская – единоличница Щеглова, имея двух детей, питалась мясом собак. Обследованием квартиры найдены: две собачьих головы, из которых приготовлен холодец…»

А вот еще цитаты: «Ст. Ново-Щербиновская. В третьей бригаде жена осужденного С. таскает с кладбища трупы детей и употребляет в пищу. Обыском квартиры и допросом детей С. установлено, что с кладбища взято несколько трупов для питания… Выявлена семья, систематически занимающаяся людоедством…

Эта группа зарезала и употребила в пищу 3-х детей, в том числе одиннадцатилетнего сына Я. и беспризорного Л., родители которого умерли от истощения… На кладбище задержан 14-летний сын единоличницы А., который вырыл труп ребенка, намереваясь употребить его в пищу, труп отобран…В семье середняка единоличника Р. от продолжительной голодовки умерли: глава семьи Р., сын М. 14-ти лет и сын Г. 9-ти лет. Жена Р. перенесла трупы в погреб, забросала снегом. 26.02. член сельсовета Архипенко А. увидела выходящую из погреба Р. со следами крови на платье. Об этом сообщила председателю сельсовета. Проверкой факта установлено, что Р. вырезала у трупа сына мясо с бедер обеих ног…».

Это было время, когда на юге не только разбирались с кулаками и казаками, расстреливая, высылая их семьями в северные или необжитые районы страны, а остальных силой сгоняли в колхозы, но и выгребали подчистую зерно, вплоть до семенного, в виде продналога. Для закупки техники и прочих нужд индустриализации по замыслу «эффективного менеджера», как его иногда некоторые преподносят сегодня, Иосифа Сталина. Если план по сдаче хлеба станица, к примеру, не выполняла, ее заносили на «черную доску». В противовес почетной красной для тех, кто числился в передовиках. Это означало: магазины закрываются – продукты и другие товары вывозятся, а вокруг устанавливают войсковое оцепление, чтобы население не могло выбраться за пределы станицы. Вымирали, бывало, целиком. Как раз эту политику и проводил Борис Петрович Шеболдаев, и доселе почетный гражданин Ставрополя, тогда первый секретарь Северо-Кавказского крайкома ВКП (б) с административным центром в Ростове, потом в Пятигорске.

«Благодарность» за «Сталинград»

«Из интеллигентов» – так он писал позже в графе анкеты «социальное происхождение». Родился в Париже в 1893 году, в семье врачей. Еще когда учился в Ставропольской мужской гимназии, его арестовали за участие в подпольной большевистской организации. Мать Инна Никандровна Рошевская выручила – использовала авторитет доктора (закончила Сорбонну) и все свое влияние на высокопоставленных пациентов. Ссылку в Сибирь ему заменили отправкой санитаром на Закавказский фронт – уже вовсю шла Первая мировая война. Но и там Борис не перестал быть партийным агитатором. От неприятностей его спасла Февральская революция.

26-летнего Шеболдаева избрали заместителем председателя военно-революционного комитета Кавказской армии, а после провозглашения Бакинской коммуны, карьеры в то время делались быстро, он был назначен заместителем наркома по военным и морским делам. Тогда и познакомился с будущим членом Политбюро Анастасом Микояном. С ним же угодил в Тагиевскую тюрьму и чудом избежал расстрела в отличие от знаменитых 26 бакинских комиссаров (правда, не так давно прошла информация – их могилу эксгумировали, и комиссаров почему-то оказалось 23). Эти испытания, видимо, их так сблизили, что они непросто дружили, а позднее даже жили семьями в одной квартире в Ростове и питались вскладчину.

В 20-е годы Шеболдаева неоднократно переводили с места на место, и в 1925 году, наконец, Москва: его назначили заместителем заведующего орграспредотделом ЦК ВКП (б), который ведал кадрами, а затем и первым секретарем Северо-Кавказского крайкома партии. На этой должности он и трудился, не покладая рук с 1931-го по 1934 год, «прославившись» беспрецедентным террором против крестьянства. О чем есть авторитетное свидетельство Михаила Шолохова – не выдержал автор «Тихого Дона» и жалобу вождю написал. И помощь продовольствием голодающей станице Вешенской была оказана.

Впрочем, социальное происхождение «из интеллигентов», видимо, все-таки давало о себе знать. Накануне ХVII съезда «победителей» – под таким названием он вошел в историю – делегат Шеболдаев вошел в сговор с рядом региональных партийных лидеров о смещении Сталина с поста генсека, апеллируя к известному ленинскому «Письму вождям» о нехороших качествах Иосифа Виссарионовича, продвигая на это место Кирова. Хотя в свое время, работая в Царицыне, был инициатором переименования города в Сталинград. Мироныч, как Кирова называли друзья, вроде бы отказался от предложения товарищей и даже рассказал «усатому» – об этом, в частности, пишет в своих мемуарах Н. Хрущев. Тем не менее около 300 делегатов во время тайного голосования из более чем 1200 все-таки оказались против Сталина. Но результаты озвучены не были. По воспоминаниям, он именно тогда и произнес крылатую фразу о том, что неважно, как голосуют, важно, как считают. А в том же 1934-м, съезд проходил в январе-феврале, Киров был убит…

После его гибели, по сути, и стартовал в стране Большой террор. В результате большинство делегатов «съезда победителей» методично расстреливали по приговору «троек» и без них, как «врагов народа». Шеболдаева, как и многих других, в 1937-м. Об этом даже сообщила «Пионерская правда». Так тогда было принято: надо же было воспитывать подрастающее поколение в духе безжалостной классовой борьбы. Но и тут не обошлось без вранья. Заметка озаглавлена «В военной коллегии Верховного суда Союза ССР», в ней говорится, что заседание, мол, состоялось 16 декабря, все обвиняемые полностью признали себя виновными в измене Родине, террористической деятельности и систематическом шпионаже в пользу одного из иностранных государств, приговор – высшая мера наказания – приведен в исполнение. Хотя Шеболдаев, тогда уже первый секретарь Курского обкома, был расстрелян без суда и следствия, по сохранившемуся в архивах списку, во внутренней тюрьме НКВД еще в октябре. Но зачем юным знать о таких тонкостях, главное – спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!

А мог бы стать миллионером…

Одним из государств, в пользу которого якобы шпионил Шеболдаев, была названа Англия. И не просто так, оказывается, его мать И. Рошевская в 1909 году участвовала в съезде 100 потомков и потенциальных наследников сокровищ наказного гетмана Левобережной Украины еще времен Петра I Павла Леонтьевича Полуботько, он проходил в городе Стародуб. Не вдаваясь глубоко в историю, когда наследники, собравшись вместе, прикинули, сколько достанется каждому в случае получения упавшего на голову богатства, то получилось – на нос по 1 млн фунтов стерлингов. Дело в том, что предок – богатейший малороссийский вельможа – с помощью сына Андрея незаконно вывез в Лондон через Архангельск 200 тысяч золотых червонцев в бочонках. А хранить их определил в Ист-Индскую компанию под четыре процента годовых. Позже она преобразовалась в «Бэнк оф Ингланд», а уж процентов на вклад за 200 лет набежало… Страшно сказать. Потомки создали комиссию из 25 делегатов, наняли адвоката, скинулись на оплату его услуг. Пока суть да дело, искали подлинники документов (британцы были в ужасе от суммы, которую, может быть, им придется выплачивать, счет шел на триллионы), началась Первая мировая война. Всем надолго стало не до того.

В середине 30-х, когда Б. Шеболдаев уже был первым секретарем Азово-Черноморского крайкома ВКП (б), ему позвонил неизвестный и сказал, что он может получить наследство гетмана. Борис Петрович, по воспоминаниям его сына Сергея, ответил, что он этим не интересуется, и положил трубку. Времена на дворе стояли суровые, и звонок вполне можно было посчитать за провокацию. Несколько лет спустя его сестре Ольге Шеболдаевой-Широченской во Внешторгбанке в Москве рассказали: приезжали англичане, чтобы как-то полюбовно урегулировать вопрос о наследстве гетмана. Естественно, что-то узнавать по официальным каналам, когда брат числился по разряду «враг народа», ей было совсем не с руки.

Вновь о наследстве Шеболдаевы и Широченские вспомнили во время хрущевской оттепели, когда репрессированные члены семьи были реабилитированы. Инюрколлегия стала заниматься их заявлением, а рассмотрение его поставил на личный контроль А. Микоян, друг революционной молодости отца. Сына Бориса Петровича, Сергея, он очень тепло принял, посодействовал в выделении ему жилья в столице. Тем временем родственники сетовали между собой: «Ну что же они так долго, ведь польза и нам, и стране…».

По некоторым данным отечественных и украинских исследователей, Анастас Иванович, наверняка знавший о наследстве еще с 20-х, «забыл» проинформировать родню товарища по партии большевиков, что еще в 1947 году, когда он вместе с премьер-министром Великобритании Вильсоном улаживал дела по оплате военных поставок Англии по ленд-лизу, к договору вроде бы был приложен некий секретный протокол – о частичной уплате за счет денег гетмана. Слух есть, а документы засекречены до сих пор, тем более если учесть, что окончательно расчеты за поставки доводил до ума уже министр иностранных дел Шеварднадзе в 1987 году. По мнению исследователей, наследство гетмана государство попросту втихую «прихватизировало» и по договоренности с британцами немалые деньги пошли на оплату танков, полушубков и продовольствия во время Великой Отечественной войны.

Чем не сюжет для сериала? Какая интрига! Украина предъявляет претензии России за голодомор, а один из наследников гетмана Левобережья, принявшего ненадолго булаву от Скоропадского, принимал в организации преступления против крестьянства самое активное участие… Правда, не очень понятно до сего дня, почему Шеболдаев – почетный гражданин Ставрополя и его именем названа улица? Как и в Ростове, кстати. Память о себе он оставил очень даже невеселую.

Из выступления на XVII cъезде ВКП (б) в январе 1934 года

Товарищи, доклад товарища Сталина будет принят партией, рабочими и крестьянами прежде всего как величайший итог борьбы и побед, которую под руководством Ленина, а затем под руководством Сталина вела наша партия, вел рабочий класс за строительство социализма…

Северный Кавказ, разделенный ныне на два новых края, на Азовско-Черноморский и Северокавказский, находился в несколько особых условиях в силу ошибок, допущенных руководством краевой партийной организации. Мы имели особую остроту борьбы кулачества против совхозов, против колхозов, внутри самих колхозов и совхозов. Мы, партийная организация, партийное руководство, оказались недостаточно бдительными, проглядели те новые формы борьбы, к которым прибегли остатки кулачества и другие недобитые капиталистические осколки, которые, проникнув в колхозы и совхозы, в наши партийные и советские организации, попытались изнутри взорвать их… На Северном Кавказе мы имели наиболее острые формы классовой борьбы, характерным выражением которых являлся саботаж: саботаж хлебозаготовок, саботаж сева, саботаж работы в колхозах. Остатки кулачества использовали наши ошибки, наше неумение достаточно организационно обеспечить работу, использовали те особые специфические условия, которыми так богат Северный Кавказ по своему историческому прошлому, и сумели прежде всего дать нам бой по хлебозаготовкам. Мы, северокавказцы, вместо того, чтобы понять это, вместо того, чтобы перейти в наступление, разгромить эти кулацкие попытки срыва хлебозаготовок, заняли линию оттягивания выполнения плана хлебозаготовок, искали более мягкие формы понуждения колхозов и единоличников сдавать хлеб, заняли в корне неправильную линию и на этом сорвались… Ведь до 1929 г. этот огромнейший край давал не более 100 млн пудов, обычно 60-70-80 млн пудов хлеба, только в 1925 г. — исключительно урожайном — он дал 140 млн пудов. Только при переходе на колхозные рельсы Северный Кавказ дал значительное количество хлеба.

Фото Владимира Красношея